- Я еще не настолько слаб, сын, - оттолкнул протянутую руку барон, и с кряхтеньем встал сам. Осторожно вернул книгу на место, и только затем пошел вслед за сыном, поплотнее запахнув халат.
Столовая замка была весьма просторна, и добрую ее половину занимал крепкий грубоватый стол. Такой, чтобы за ним без труда могли поместиться хозяин замка, его семейство и вассалы. Последних едва набиралось с десяток. В основном дальние обедневшие родственники барона или его жены. Большего и не нужно было, чтобы охранять замок. Даже такое количество вассалов граничило с расточительностью.
В общем, за столом собиралось обычно человек двадцать: вассалы, барон с женой и детьми, две вдовые тетки и дед - одряхлевший отец баронессы, которому было уже за восемьдесят, и он, бывало, забывал имена родных. Вот практически и все обитатели замка. Ну еще слуги: конюх, повар, садовник, прачка, две горничные - ее дочери, лакей и мальчик-помощник.
К обеду присоединился и таинственный сопровождающий Себастьяна. Когда он вышел к столу, баронесса тихо шепнула своему мужу:
- Не нравится мне этот падре Ансельмо. Чует мое сердце, не простой он священник.
Слишком обрадованный приездом сына, дон Франциско лишь добродушно улыбнулся на эту реплику. "К тому же, - подумал он, - сыну не повредит опытный наставник, на которого можно положиться. Но поговорить с ним с глазу на глаз все же будет нужно".
За трапезой Себастьян говорил в основном о Милане и своей учебе у монахов-доминиканцев. Молодому барону льстило, что его внимательно слушали, как настоящего взрослого. Что-то в отношении к нему родственников неуловимо изменилось.
Себастьян уезжал из отчего дома безусым юношей, а вернулся молодым господином, наследником. Вскорости хозяином своих земель. Это понимали все, собравшиеся здесь. Хотя сам баронет, похоже, еще не совсем осознал это.
После обеда, который выдался весьма обильным, барон вернулся в свой кабинет. Чтобы подняться по лестнице, ему пришлось воспользоваться помощью слуги. Домочадцы с плохо скрываемой тревогой провожали взглядом эту маленькую процессию.
Но не прошло и часа, как барон велел позвать к себе их гостя, падре Ансельмо. Когда тот вошел в кабинет, барон опять сидел в кресле и читал, но при появлении посетителя отложил книгу и приглашающее кивнул.
- Вы хотели поговорить со мной, сеньор Франциско?
Не "господин барон", а просто "сеньор". Этот священник весьма самоуверен!
- Кто вы такой, падре Ансельмо? Вы не слишком-то похожи на сельского священника, - без обиняков начал Франциско Скалиджеро.
- Я вижу, вы стремитесь перейти прямо к делу, - падре едва ли не усмехнулся.
- У меня осталось не так много времени, чтобы тратить его попусту.
- Все в руках Господа нашего.
- Аминь. Так кто же вы?
- Да, как вы выразились, я не обычный "сельский священник". Моя миссия - уничтожать ересь, невежество и язычество. Я посланник Святой Инквизиции.
- Инквизитор, - пробормотал барон, и в его устах это скорее походило на ругательство, но слышались и оттенки благоговения. Наступили такие времена, когда эта каста священнослужителей стала обладать властью едва ли не большей, чем короли.
- Именно так. Но пока не следует особо распространяться о том, кто я такой. Я здесь с папской миссией.
- Конечно, - нехотя кивнул Франциско Скалиджеро. - Но при чем здесь мой сын? Зачем он вам?
- Когда я увидел Себастьяна у доминиканцев, он показался мне весьма толковым и религиозным юношей, не чета своим сверстникам.
- Но он прежде всего Себастьян Скалиджеро, будущий барон Ракоццио, - нахмурился барон то ли от темы разговора, то ли от боли. - Я не могу отдать церкви своего единственного наследника.
- Я понимаю, и не требую от вас подобной жертвы, сеньор Франциско. Меня вполне устраивает роль наставника. К тому же, даже нам, порой, лучше иметь покровителя. Люди легче изгонят мрак бесовский из своих душ, если увидят, что хозяин подает им пример.
- Что ж, в таком случае, можете оставаться. Будьте желанным гостем в нашем доме, - разрешил барон, а про себя подумал, что покровительствовать инквизитору гораздо лучше, чем он начнет разнюхивать тут все об обитателях замка. До сеньора Франциско доходили слухи о тех ужасах, что творились в Риме, Флоренции, Генуе. Там не проходит и дня без того, чтобы кого-либо не сожгли на костре за ведовство и ересь. Барону очень не хотелось, чтобы что-либо подобное стало происходить в его землях.
- Вы достойный христианин, сеньор Франциско, - кивнул священник. - Со своей стороны обещаю оказывать посильную помощь вашему сыну, быть ему хорошим наставником. И также буду неустанно молиться Господу нашему о вашем здоровье, - весь его образ источал смирение, как и положено священнослужителю, только глаза оставались холодными. Их взгляд более всего выдавал инквизитора.
Барон невольно поежился, но изобразил на своем лице добродушную улыбку. Что делать? Он сам пригласил этого "черного человека" в свой дом.
- Тогда я сегодня же наведаюсь в церковь, к местному пастору, - подвел итог падре Ансельмо.
- Как пожелаете, - пожал плечами Франциско Скалиджеро. К горлу подступил кашель, болезнь снова дала о себе знать, но барон постарался скрыть это от гостя.
- С вашего позволения, - откланялся Ансельмо.
К вечеру барону стало хуже. Он слег в постель и кашлял не переставая. Ансельмо предложил послать за врачом, Себастьян даже позвал слугу, чтобы тот немедленно отправлялся, но сеньор Франциско внезапно запротестовал. Борясь с очередным приступом кашля, он проговорил:
- К черту этого лекаря! Он только и знает, что кровь пускать! Позовите местную знахарку, Фриду.
- Но… - стал было возражать Себастьян. Но барон тотчас сурово перебил его:
- Пока я еще хозяин в своем доме! Сделайте как я сказал!
Его воли не посмели ослушаться, и в деревню немедленно был послан слуга, с приказом доставить в замок знахарку. Ему даже повозку выдали, чтобы скорее обернулся.
Глава 2
Дом Фриды наполняли запахи всевозможных трав. Они царили здесь даже зимой. В очаге весело потрескивал огонь. Сама знахарка с дочерьми приступила к незатейливому ужину. Чечевичная похлебка, сыр, хлеб, молоко - вот пожалуй и все.
Девушки весело болтали. Фрида улыбалась, глядя на них. Похожие, как две капельки. Казалось, никакая сила не способна их разделить. Они понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда. Словно могли читать мысли друг друга. Только одно огорчало Фриду - ее дочери очень мало общались со сверстниками. Нет, когда надо уговорить юных больных потерпеть или принять лекарство, здесь сестрам не было равных, и они делали это с охотой. Но вот простое общение… Дальше приятельских отношения не заходили. "Во всяком случае, - утешала себя Фрида, - они есть друг у друга".
А Селена и Милена обсуждали, что завтра опять пойдут собирать травы. Ведь надо запастись всеми необходимыми снадобьями на весь будущий год. Фрида согласно кивала, добавив:
- Сходите к заброшенной хижине, возле нее растут очень хорошие травы. Но будьте осторожны. Лес все-таки.
- Хорошо, - девушки согласно закивали.
Повисшую тишину нарушил требовательный стук в дверь. Фрида тотчас пошла открывать. Все в этом доме привыкли к визитам в любое время дня и ночи. Болезнь не выбирает времени, равно как и час родин.
- Неужели Фелис рожать начала? - проговорила себе под нос знахарка. - Да не должна вроде.
Увидев на пороге Марко - слугу барона, она немного удивилась. У господ есть лекарь. Они очень редко обращаются к простой знахаркой.
- Господин барон послал за тобой, Фрида, - с порога заявил Марко. - Ему стало хуже. Ты очень нужна в замке.
- Хорошо, я, конечно же, приду, - она никогда не отказывала больным, кем бы они ни были.
- Мама, мы с тобой поедем? - спросила Селена, вместе с сестрой укладывая в сумку травы и снадобья, которые могли понадобиться.
- Да, думаю, ваша помощь окажется не лишней, - кивнула знахарка. Слуга не посмел ничего возразить.
Собираясь, Фрида старалась поподробнее расспросить Марко о недуге хозяина. Это помогало ей решить, что же нужно взять с собой. Правда его ответы были весьма сбивчивы и расплывчаты, и мало чем могли помочь.
Меньше чем через полчаса Фрида с дочерьми села в повозку, и они отправились в замок. На деревню уже спустилась ночь, но она выдалась лунной, так что дорога оказалась хорошо видна. И все равно Марко освещал дорогу факелом. Глядя на это, сестры тихо прыснули со смеху. Промелькнула догадка, что он просто боится темноты. Как и многие люди испытывает к ней суеверный страх. Сами девушки за собой такого никогда не замечали.
Зато мрачные очертания замка в лунном свете им не понравились. Переглянувшись с сестрой, Милена тихо проговорила:
- Жутковатое место!
Селена лишь согласно кивнула. В темноте никто не заметил, как их руки потянулись друг к другу, пока пальцы не переплелись. Это было что-то вроде защитного рефлекса. Всегда, когда сестрам было больно, страшно или захлестывали эмоции, девушки в первую очередь стремились дотронуться друг до друга. И сразу же им словно лучше становилось. Так у них еще с детства повелось.
Вот и сейчас, ощутив руку сестры в своей, обе вздохнули и стали как-то спокойнее. Они смотрели друг на друга так, будто вели никому больше неслышный диалог. Именно так они и въехали в замок.
Надо сказать, семья барона восприняли появление знахарки и ее дочерей без особого энтузиазма. Особенно это не понравилось падре Ансельмо, но он лишь пробурчал:
- Позволять лечить себя какой-то ведунье - это недостойно настоящего христианина! Ибо все в руках Господа нашего!