И только в санях, летя по Миллионной, сообразил, что завтра неприсутственный день. И сделал важный вывод: посещение Венцелем сарая связано с окончанием рабочей недели.
Но почему?
Фрелиха Иван Дмитриевич нагнал у Летнего сада, тот пальцем указал на шедшего впереди кассира. Крутилин приказал извозчику их обогнать, вылез из саней и пошел навстречу, чтобы внимательно Венцеля разглядеть. Возраст - около сорока, худой, сутулый, цвет волос из-за шапки не разобрать, шинель "горохового" цвета, в руках бумажный пакет. Признаков, что внутри его кот или кошка, не заметил.
Поравнявшись с Фрелихом, Иван Дмитриевич развернулся и пошел рядом с ним. Не доходя до Моховой, кассир свернул во дворы, сыщики последовали за ним. Когда Венцель остановился у сарая, Иван Дмитриевич сделал агенту знак, мол, прячемся. Кассир открыл замок, вошел внутрь и закрыл за собой дверь.
Как и в предыдущую субботу, через минуту из сарая повалил едкий дым, за ним раздался кошачий крик, Венцель тут же вышел и закурил.
- Пошли, - толкнул Крутилин старшего агента.
- Нет, Иван Дмитриевич, - взмолился тот, - жить хочу.
- Да ты шо? Всегда первым под пули лез.
- То под пули. А здесь Сатана. Вдруг в козла превратит?
- Да ну тебя.
Крутилин, достав револьвер, двинулся к сараю, который, как в Крыму, весь был в дыму.
- Сыскная полиция. Руки вверх, - скомандовал он.
Опрос пришлось проводить в трактире на Гагаринской - у Фрелиха то ли из-за страха, то ли из-за того, что весь день проторчал на морозе, зуб на зуб не попадал.
- Ну-с, ждем от вас объяснений: где кошку взяли, чем усыпили и, наконец, зачем сожгли? - взял быка за рога Крутилин.
Венцель захлопал глазами:
- Вы о чем?
Фрелих в ответ расстегнул воротник, вытащил нательный крестик и вытянул его в сторону кассира:
- Не юли! Говори, зачем тебе Сатана понадобился?
- Вы точно из сыскной? - спросил Венцель, оглядываясь по сторонам, не придет ли кто на помощь? Ведь явно сумасшедшие. И оба с револьверами.
- Из сыскной, - заверил его Иван Дмитриевич. - Надворный советник Крутилин.
- Слышал о вас.
- Ну-с, повторяю вопрос, зачем сожгли кошку?
- Я этого не делал.
- А как же крик? Мы его слышали.
- И не раз, - поддакнул начальству Фрелих. - В прошлую субботу уж так орала…
- А-а! Понял! Вы про Котолизатора.
- Кото… кото чего?
- Я так прозвал котенка, что поселился в моем сарае. Игра слов. Катализаторами называют вещества, которые ускоряют химические процессы. Дело в том, что котенок всегда вопит во время моих опытов, вот я и решил, в шутку, конечно, что эти крики их ускоряют.
- Что за опыты? - строго уточнил Крутилин.
- По долгу службы я учитываю и обмениваю на рубли золотые монеты, - стал рассказывать Венцель. - Сами понимаете, среди них попадаются фальшивые, я обязан их выявить. В начале ноября клиент принес в банк два австрийских дуката чеканки 1852 года с портретами Франца-Иосифа Первого. Как и полагается, первым делом я их взвесил. И что вы думаете? Один из них оказался легче другого. Всего на чуть-чуть, на половину аптекарского грана. Неужели фальшивый? Я осмотрел монеты в восьмикратную лупу, однако портреты на аверсах, гербы на реверсах и гурты были абсолютно одинаковы. Однако отличия все же имелись: "тяжелый" дукат блестел, будто отчеканен вчера, "легкий" же был тусклым. Как думаете, какой я сделал вывод?
- Вопросы здесь задаю я, - напомнил Крутилин.
- Простите. Привычка. Раньше в реальном училище химию преподавал. Потому и смог разобраться в данном казусе, с разницой в весе. Надеюсь, понятно, что "тяжелая" монета хранилась в чулке или в банке?
Крутилин с Фрелихом кивнули.
- "Легкая" же ходила по рукам, испытав за девятнадцать лет жизни множество трений. Как вы уже знаете, все предметы сотканы из мельчайших частиц, именуемых атомами. Их не различить в микроскоп, вес их настолько ничтожен, что ни один самый совершенный прибор пока не в силах его определить. При каждом трении предметов, ну, например, когда вы кладете монету в карман или достаете ее оттуда, один или даже несколько атомов неизбежно "отрывается" от нее. И за девятнадцать лет от "легкого" дуката их "оторвалось" столько, что я сумел определить их суммарный вес. Конечно же, оба дуката я признал подлинными и обменял их на рубли. Однако меня стала мучить мысль - ведь об мою конторку каждый день трутся сотни, иногда тысячи золотых монет. Но оторвавшиеся от них атомы по вечерам безжалостно сметает уборщица. А что, если застелить конторку шерстяной тканью? В ее ворсинках атомы неизбежно застрянут. Сказано - сделано. Теперь каждый понедельник я приношу на службу кусок шерстяной ткани и стелю его на конторку. В субботу его забираю, якобы постирать. На самом деле прихожу в сарай, кладу его в лоханку, обливаю керосином и поджигаю. Под воздействием высокой температуры атомы золота "слипаются" в кристалл. Но как его найти среди груды пепла?
Венцель обвел вопросительным взглядом обоих сыщиков. Спохватился, что не на уроке, и продолжил:
- Получившийся пепел я аккуратно переношу в стеклянный кувшин, в который наливаю концентрированную серную кислоту. В результате реакции с продуктами горения образуется газ, ну как при добавлении уксуса в соду.
- Так вот откуда шипение, - догадался Фрелих.
- Полученный после добавления кислоты раствор я фильтрую сквозь промокательную бумагу. И всегда нахожу на ней крупинку золота.
- А шо, золото в серной кислоте не растворяется? - удивился Крутилин.
Венцель строго на него посмотрел и сурово вынес вердикт:
- Двойка. Тьфу! - тут же поправился он. - Извините, привычка, никак не могу избавиться. Нет, господин надворный советник, золото в обычных кислотах не растворяется, только в "царской" водке.
Крутилин нехорошо прищурился. Неужели его разыгрывают? Ну держись, сосиска немецкая, теперь я тебе спуску не дам!
- В водке, говоришь? - Иван Дмитриевич схватил графин, который заказал Фрелиху для сугреву, налил из него в рюмку, и, сняв с пальца обручальное кольцо, бросил в водку. - Чего ж не растворяется?
Фрелих деликатно кашлянул:
- Иван Дмитриевич, простите. "Царская" водка - это вам не столовое вино, а смесь соляной и азотной кислот.
Венцель одобрительно кивнул. А Крутилин покраснел. Мало ему, что учителишка поганый в невежестве его уличил, так теперь и собственный подчиненный туда же.
- А ты откуда знаешь? - накинулся он на Фрелиха.
- Так брат по химической части. Я же говорил…
- Надеюсь, мои объяснения исчерпывающи? Я могу быть свободен? - спросил, поднимаясь, Венцель.
- Это уж как суд решит, - огорошил его Иван Дмитриевич.
- Какой суд? За что? - Кассир схватился за сердце и опустился обратно на табурет. - Я ничего не сделал.
- Тайное добывание золота, - объяснил Крутилин. - Глава восьмая, статья 629. Каторга или поселение в Сибирь.
- Да вы сперва взгляните на результат этого добывания. - Венцель трясущимися руками достал из шинели сложенный носовой платок и развернул его. На ткани, если сильно присмотреться, можно было заметить несколько крохотных песчинок. - Вот итог моих опытов за целый месяц.
Крутилин почесал затылок. И снова прав кассир. В суде, если дело туда дойдет, только лишь посмеются. Над ним, над Крутилиным.
Венцель тем временем продолжал защищаться:
- Сие не добывание, а научный эксперимент, который в будущем принесет большую выгоду государству. Представьте только, сколько золота можно будет собрать в казну, если каждый кассир в каждом банке станет считать золотые монеты не на столе, а на шерстяной ткани? И почему вы решили, что я действую тайно? Нет! Опыты я произвожу с позволения начальства. Правление банка даже выделило финансирование.
- А казначейство извещено? - строгим голосом спросил Крутилин.
Ну не мог он просто так отпустить Венцеля. Столько времени из-за него потерял. Опять же перед Всенощной не выспался. А кассир еще и уязвить его умудрился. И не раз!
- А я почем знаю? Я кассир, в казначейство не вхож, спросите у начальства.
- Где проживает?
- На Малой Морской. Однако именно сейчас в отъезде-с. И до окончания Святок не вернется.
Иван Дмитриевич призадумался. Ох, как ему хотелось, чтобы Венцель провел ночку-другую в камере для задержанных. Но посадить его туда на десять дней? То явный перебор. Как ни крути, кассир этакого наказания не заслуживает.
- Хорошо, ступайте, - сказал он со вздохом.
Венцель откланялся.
- Завтра навестишь Петра Петровича, все ему растолкуешь, - выдал задание Фрелиху Крутилин.
- Извините, но придется вам самим, Иван Дмитриевич, - возразил ему старший агент. - Помните, отпуск обещали?
- Помню, - буркнул Крутилин.
- Значится, завтра уезжаю. С Рождеством вас.
- И тебя. Но чтоб к Крещению вернулся. Сам знаешь, самая у нас горячая пора - пока честной народ в проруби окунается, карманники чистят шубы от кошельков. Каждый человек на счету.
Фрелих заверил, что вернется непременно, и ушел.
А Иван Дмитриевич заказал себе водки. В голове вертелась песенка, что Никитушка сочинил:
Кисоньке-кисоньке,
кисоньке-мурысоньке
Тяжко жить зимой
На улице одной.
Он подозвал полового:
- Молочко найдется?