Черный свитер с засученными рукавами и выгоревшие на солнце брюки цвета хаки, на ногах коричневые шлепанцы. Густые черные волосы с проседью на висках подстрижены по-военному: коротко на затылке и по бокам. Темная щетина на щеках говорила о том, что два-три дня бритва не касалась его лица. На левой щеке был шрам, начинающийся под глазом и уходящий к кромке волос. "След ножа", - подумал Шеклтон. Опасный удар. Видно, Галлатину пришлось побывать в рукопашном бою. Ну и что? Рост Майкла около 187 сантиметров, вес - 90–92 килограмма. Он был в хорошей спортивной форме, с атлетически развернутыми широкими плечами, похожий на футболиста или игрока в регби. В этом человеке чувствовалась уверенная мощь, как в пружине, сжатой до предела. Однако это еще не делало его безусловно пригодным для той задачи, которую он должен выполнить в оккупированной нацистами Франции. Похоже, Галлатин давно не был на солнце. Его кожа бледная, как у отшельника. В этом проклятом климате зимой, наверное, не бывает ничего, кроме мокрой мглы. Но зима шла на убыль, до весеннего равноденствия - 21 марта - оставалось только два дня.
- Вы знаете, что вокруг вас бродят волки? - спросил Шеклтон.
- Да, - ответил Майкл. Он дочитал письмо. Давно уже полковник Вивьен не писал ему. Дело было важным.
- На вашем месте я бы здесь особенно не разгуливал, - продолжал Шеклтон. Он вытащил сигару из внутреннего кармана мундира и обрезал ее кончик перочинным ножом. Затем зажег спичку о кладку камина. - Эти твари любят мясо.
- Это волчицы. - Майкл сунул письмо в карман.
- Не важно. - Шеклтон зажег спичку, глубоко затянулся и выдохнул белый клуб дыма. - Если хотите размяться, добудьте ружье и займитесь охотой на волков. Вы знаете, конечно, как пользоваться ружьем…
Он вдруг поперхнулся, потому что Майкл внезапно оказался прямо перед ним: его пронизывающие зеленые глаза приковали майора к месту.
Майкл поднял руку и выхватил сигару изо рта Шеклтона, сломал ее пополам и швырнул в огонь.
- Майор Шеклтон, - сказал он, обнаружив явный русский акцент, несколько смягченный английским воспитанием, - это мой дом. Вам следовало спросить меня, можно ли здесь курить. И я вам ответил бы: нет. Я надеюсь, что мы поняли друг друга?
Лицо Шеклтона побагровело. Он сказал, запинаясь:
- Слушайте, эта сигара стоит пятьдесят центов.
- А воняет на полушку, - сказал Майкл, глядя прямо в глаза майора в течение нескольких секунд, как бы убеждаясь, что его правильно поняли. Затем он повернулся к капитану и сказал. - Я вышел в отставку. Вот мой ответ.
- Но, сэр… Вы еще не слышали того, что мы должны вам сказать.
- Я догадываюсь.
Майкл подошел к окну и посмотрел на темную линию леса. Он унюхал запах старого виски из своего запаса от Шеклтона и улыбнулся, представив, каково пришлось американцу, привыкшему к выдержанным сортам. Неплохо пошутила Морин из "Бараньей отбивной".
- Предполагается совместное наступление союзных войск. Если бы это дело не было важным для американцев, я не был бы здесь.
- Последнее время я слушаю всю коротковолновую разноголосицу над Ла-Маншем. Все эти коды с цветами для Рудольфа и требованиями настраивать скрипку. Я, конечно, не знаю содержания донесений, но звучание голосов мне понятно: в них слышится крайнее возбуждение и страх. Ясно, что все это означает близкое вторжение союзников через Ла-Манш, атаку "Атлантического вала". - Он посмотрел на Хьюм-Тэлбота, который так и не двинулся с места и не снял мокрого плаща. - Я полагаю, что высадка войск намечена через три или четыре месяца, когда лето утихомирит Ла-Манш. Я уверен, что ни Черчилль, ни Рузвельт не захотят направить через Ла-Манш, на гитлеровские берега, армию, страдающую морской болезнью. Так что это произойдет в июне или июле. В августе будет слишком поздно: американцам придется двигаться на восток в худшее время. Если они займут опорные зоны в июне, они смогут организовать снабжение и зарыться в окопы на границе Германии к первым снегопадам. - Он вопросительно выгнул брови. - Я близок к истине?
Шеклтон выдохнул со свистом сквозь зубы.
- Ты уверен, что этот парень на нашей стороне? - спросил он Хьюм-Тэлбота.
- Можно, я продолжу? - сказал Майкл, переводя взгляд с капитана на майора. - Для того чтобы обеспечить успех высадки союзников на континент, нужно перерезать коммуникации немцев, взорвать склады боеприпасов и топлива и вообще создать в их тылу адскую атмосферу. Но этот ад должен быть тихим, горящим холодным огнем. Мне думается, что партизанам придется хорошо поработать ночью перед началом операции, взрывая железнодорожные пути. Возможно, в этом примут участие и американцы. Парашютный десант в тылу внесет панику, которая заставит немцев разбежаться в разные стороны. - Майкл подошел к камину и встал рядом с майором. - Я думаю, то, чего вы хотите от меня, связано с этим вторжением. Конечно, я не знаю, где и когда оно будет, и мне не нужны эти сведения. Наверное, вы понимаете, что главари нацистов безусловно ожидают попытку высадки войск в течение ближайших пяти месяцев. Советы наступают на востоке, и немцы знают, что пришло время для удара с запада. Этого требует хотя бы долг союзников. - Он потер руки. - Я думаю, что мои заключения недалеки от истины?
- Да, сэр, - признался Хьюм-Тэлбот, - в самую точку.
Майкл кивнул. Шеклтон спросил его:
- У вас что, шпионы в Лондоне?
- У меня есть глаза, уши и ум. Это все, что мне нужно.
- Сэр! - Хьюм-Тэлбот стоял почти по стойке "смирно", теперь он слегка расслабился и шагнул в сторону Майкла. - Разрешите нам, по крайней мере, ознакомить вас с той задачей, которая может быть поставлена перед вами.
- Пустая трата времени. Я уже сказал, что вышел в отставку.
- В отставку? Это после одного вшивого дела в Северной Африке?
Шеклтон презрительно фыркнул.
- Вы отвоевались во время сражения за Эль-Аламейн? - Он изучил послужной список Галлатина во время полета из Вашингтона. - Вы проникли в штаб нацистов и похитили оперативные карты. Ну и что? Все это в прошлом. Майор, вы, кажется, забыли, что война еще идет. И если мы не зацепимся в Европе сейчас, летом сорок четвертого года, наши зады долго будут мокнуть в море до следующей попытки.
- Майор Шеклтон! - Майкл повернулся к офицеру; его взгляд сверкал зеленым огнем такой силы, что тому показалось, будто он смотрит в зеленый глазок доменной печи. - Вам не следует напоминать мне о Северной Африке, - сказал он тихо, со скрытой угрозой. - Я… не смог помочь другу. - Огонь в глазах погас на секунду, затем разгорелся с новой силой. - Северная Африка - запретная тема!
"Вот гад!" - подумал Шеклтон. Если бы мог, он бы втоптал Майкла в пол.
- Я только думал…
- Мне все равно, что вы думали. - Майкл посмотрел на Хьюм-Тэлбота, которому не терпелось продолжить разговор, вздохнул и сказал: - Хорошо. Я выслушаю вас.
- Да, сэр. Разрешите?
Хьюм-Телбот выдержал паузу, намереваясь снять плащ. Майкл кивнул.
Пока офицеры снимали плащи, Майкл подошел к креслу с высокой спинкой, стоящему перед камином, и сел, глядя на огонь.
- Фактически это проблема, относящаяся к безопасности, - сказал Хьюм-Тэлбот, подойдя к Майклу так, чтобы видеть выражение его лица. Пока что на нем читалось полное безразличие. - Конечно, вы правы. Эта проблема прямо связана с планами высадки союзников. Мы и американцы стремимся завершить все недоделанное до первого июня. Вытащить тех агентов в Голландии и Франции, чья безопасность под угрозой. Есть британский агент и в Париже.
- Его кодовое имя - Адам, - включился Шеклтон.
- Да Париж сегодня - логово нацистских змей, а не земной рай, - проговорил Майкл, растирая пальцы.
- Точно, - сказал майор, овладевая разговором. - Однако ваша секретная служба получила от Адама кодовое донесение две недели назад. Он сообщил, что назревает нечто значительное, пока не ясное ему в деталях. Но что бы это ни было, все проводится под покровом сверхсекретности. Он получил свои сведения от берлинского художника по имени Тео фон Франкевитц.
- Минуту! - Майкл наклонился вперед, и Хьюм-Тэлбот заметил, что в глазах его промелькнула какая-то мысль. - Но почему художник?
- Не знаю. Нам не удалось ничего узнать о фон Франкевитце. Адам направил еще одно донесение восемь дней назад. Оно было коротким. Он сообщил, что за ним следят и что у него есть информация, которую следует переправить из Франции с курьером. Ему пришлось прервать передачу на полуслове.
- Гестапо? - Майкл вопросительно посмотрел на Хьюм-Тэлбота.
- Наши информаторы не указали на то, что Адам попал в гестапо, - сказал младший офицер. - Мы думаем, гестаповцы знают, что он наш, и не сводят с него глаз. Они, наверное, рассчитывают, что он выведет их на других агентов.
- И никто больше не может получить эту информацию и вывезти ее сюда?
- Нет, сэр. Нужен кто-то от нас. И они, конечно, следят за его радиоточкой. А может быть, обнаружили ее и уничтожили.
Майкл нахмурился, глядя на горящие дубовые поленья.
- Но почему художник? - повторил он. - Что может знать художник о военных секретах?
- Это нам неизвестно, - сказал Хьюм-Тэлбот. - И в этом главная трудность.
- Мы должны узнать, что за дьявольщина там затевается, - заявил Шеклтон.
- Первая волна высадки союзников будет включать двести тысяч солдат. Через девяносто дней там окажется более миллиона, чтобы дать Гитлеру под зад. Мы ставим на карту все. И нам просто необходимо знать, что задумали нацисты.
- Смерть, - сказал Майкл. Оба офицера промолчали.
Дрова в камине трещали, выплевывая искры. Майкл Галлатин приготовился слушать, что еще ему скажут.