* * *
Яританна уже несколько раз подряд брала в руки огрызок карандаша и так же неизменно откладывала его в сторону. Отчёт с мёртвой точки не двигался, пребывая в состоянии пустых пометок и россыпи удачных словесных оборотов, отдающих изрядным интеллектуальным превосходством и буквально пышущих глубиной познаний. Что-нибудь новое воспалённый мозг выдавать отказывался, предпочитая ограничиваться головной болью и роем мельтешащих перед глазами чёрных точек.
"Триликий, напомни мне на досуге, никогда не подбираться ко дну резерва, а лучше, вообще отказаться от чародейства как такового!" - мысленно взмолилась Чаронит, страдальчески возводя глаза к стареньким часам.
Заклинательство, казавшееся таким простым и доступным на первый взгляд, показало всё своё коварство, когда денег в рюкзаке не перевалило и за половину. Каждая монетка оттягивала на себя по капле резерва, создавая длительную связку, что в пересчёте на десятки и сотни выходила для среднестатистической чародейки практически неподъёмной. Девушка даже пару раз порывалась смошенничать, но как-то совершенно не к месту вспоминалась протекающая крыша в веранде, старый продавленный диван в гостиной и совершенно растрескавшийся пол в прихожей. Поэтому духовник лишь плотнее стискивала зубы и упрямо зачерпывала новую пригоршню добычи, на уровне автоматизма проговаривая слова-схему заклятья. К концу она даже свыклась с ощущением рваной боли в районе затылка, погружаясь в подобие слабого транса. Теперь вот приходилось мучиться от последствий собственного героизма в вопросах выживания и благоденствия их маленькой семьи.
"И где же эта Эл, когда она так нужна! - едва не взвыла терзаемая истощением девушка, прикладывая ко лбу тарелку, так как кружки и ложки уже были бессовестно горячими, а других народных средств снятия головной боли духовник просто не знала. - Почему, когда ты чувствуешь себя здоровой, от неё просто отбою нет, а стоит хоть слегка приболеть и травницы как не бывало? Сейчас, видать вора отлавливает со своими примочками. Вот и смысл на него травы переводить, когда человек сам явно против лечения. Может ему морда опухшая нужна для конспирации, а она…"
Танка с грустью посмотрела сначала на дверь, потом на раскрытую травницкую сумку, но самоуправствовать не решилась, памятуя о милейшей привычке компаньонки переливать зелья в первые попавшиеся ёмкости, не особенно заморачиваясь сменой предыдущих этикеток.
"Лечь бы сейчас поспать на часок, а лучше… на два! Так, чтобы прогревались кости и лёгкий сквознячок витал под потолком, чтобы не надо было никуда спешить, чтобы пару дней не видеть никого постороннего и просто наслаждаться током энергии под кожей и хорошей книгой. Мечты, мечты".
Усилием воли девушка вновь заставила себя взять в руки найденный на полатях огрызок карандаша и вывести на дешёвеньком листе первый пункт плана. Истёртый грифель натужно скрипнул, продирая борозды в бумаге, в знак протеста против эксплуатации почётных ветеранов. И мучившейся чародейке на миг показалось, что эти борозды прорыли у неё в мозгу. Слегка провернув карандаш, она попыталась продолжить - скрип повторился притом в ещё более мерзкой тональности. Танка упрямо перевернула коварное писчее приспособление - и снова неудача. И четвёртый, и пятый раз не принесли результата, девушка даже задумалась над тем, чтобы попытаться найти в рюкзаке свой собственный карандаш, когда по раме негромко постучали.
- Какого ляда!?! - искренне обрадовалась появлению новых лиц духовник.
Настолько искренне, что от её оскала, с которым девица изволила выглянуть в окно, запросто мог бы случиться сердечный приступ у средних размеров вурдалака.
Только вот стучавший был крепок духом и к нечисти отношения не имел. По правде, Танка сперва его даже не заметила, ожидая увидеть Виля, Эл или кого-нибудь из вчерашних ищеек, явившихся за компенсацией морального ущерба. Мелкая тощая старушка, скрученная радикулитом в причудливую литеру старо-магнарского алфавита, едва доставала до подоконника и являла собой вид настолько жалкий, что Чаронит не знала, просят у неё милостыни или милости. Ветхое тряпьё, сырое и грязное, до самой земли свисало со скрюченной спины. В его ворохе седой кляксой едва просматривалась сморщенная остроносая голова, с впалыми бельмастыми глазами и разодранным подбородком. Тощая, покрытая заскорузлой грязью, рука цепко сжимала кривую истёртую палку, продолжая молотить по косяку.
- Чё надо? - не слишком вежливо в ввиду мерзейшего состояния духа прикрикнула чародейка, мысленно уже прощаясь с так и не съеденным пирожком.
Старуха отшвырнула палку и, вцепившись в руку девушки, рванула на себя не ожидающего подвоха подмастерье. Та лишь неловко взвизгнула и попыталась ухватиться за раму, чтобы не вывалиться в дворовую грязь под напором агрессивной бабки.
- Дитя Ворожея! - надломненным, срывающимся голосом заскрипела ей в лицо нищенка, щедро обдавая вонью застарелой мочи, немытого тела и гнилых зубов. - Дитя Ворожея, бойся! Бойся проклятого! Бойся проклятого!
Грязные узловатые пальцы, до боли впивавшиеся в предплечье, неожиданно разжались, и девушка по инерции отлетела обратно в комнату, опрокинув стол.
- Что это было? - запоздало поинтересовалась у пустой комнаты Яританна, потирая ушибленную попу.
С кряхтением, поднявшись на ноги и кое-как вернув на место хозяйскую мебель, Чаронит бросилась к дверям и босиком выбежала во двор, не обращая внимания на грязь и порванные штаны. Вопли сумасшедшей старухи, казавшиеся обычным старческим бредом, да следствием обильных и регулярных возлияний, неожиданно болезненно впились в душу, всколыхнув собственные предчувствия и потаённые страхи. Отчаянно захотелось узнать, про проклятье, его носителя и причины страха перед ним. А ещё больше про то, почему её саму так назвали, ведь даже её собственный отец перестал верить в семейную легенду о происхождении их рода от одного из воевод Кровавого князя. Пропитанная мелким тщеславием душа доверчиво потянулась к уродливой нищенке в поиске подтверждения собственных надежд и упований, но мелкой старухи под окном уже не было. Даже шлейф вони всегда волочащийся за подобными особами успел растаять на ветру, будто никого и не было. Вот только боль в пережатом предплечье и отчаянно ноющий зад не позволяли представить её появление последствием перерасхода резерва.
Яританна недовольно фыркнула и вернулась на крыльцо, безуспешно пытаясь оттереть перепачканные ноги. Флёр незамутнённой детской радости успел сойти, уступив место привычному холодному расчету и головной боли. Почему-то первым на ум пришёл код болтуна Нэл, её факультетской подруги и, пожалуй, единственной адекватной тенеглядки из всех знакомых. В отличие от Чаронит, пришедшей в Теоретическое Нежитеводство путём естественного отбора среди более-менее престижных факультетов и курсов, Налия Виткалова шла на общение с духами идейно и целенаправленно, нарушая семейную традицию потомственных накопителей. Отличаясь собранностью и обстоятельностью, девица двигалась к намеченной цели, пробиваясь если не ярчайшим талантом, то непрошибаемым упорством. У неё всегда находились самые редкие фолианты, необычные артефакты и куча нужных и не очень фактов и цитат на любой случай из практики. Даже внешностью и манерой одеваться Налия настолько походила на древних некромантов, что поначалу вызывала заикание у сторожа общежития, своими чёрными балахонами, бледной кожей и пронзительно голубыми глазами. Впрочем, ярая помешанность на духовницком искусстве нисколько не мешала ей мастерски располагать к себе окружающих, чем девица и пользовалась без зазрения совести.
- Алло, Нэл? - поспешила уточнить Танка, расслышав в болтун отчаянно сонный голос подруги, что, верная тенеглядскому призванию, раньше полудня в свободные дни не поднималась. - Нужна помощь. У тебя же дедушка в Замковом архиве работает. Сможешь наскрести мне список проклятых?
- Мг, - кажется, даже не проснувшись, промычали на той стороне. - Всех?
- Можно только с Кривом и Ворожеем связанных пока что, а там посмотрю.
Не слушая сонных зеваний и вялых расспросов о цели поиска, Чаронит отключила болтун, решив поберечь заряд для экстренных случаев. Некстати разыгравшаяся интуиция подсказывала ей, что подобные случаи не заставят себя долго ждать.
Вдруг затылок прошило острой болью, и девушка даже не поняла, как упала перед открытой дверью, проваливаясь в темноту забытья.