Я искренне обрадовался комплименту, сделанному в самой длинной реплике трактирщика, и отсалютовал ему стаканом.
- Ну ладно, - продолжил Хокинс, - мы не видали его пару вечеров, однако в ту среду…
- В тот четверг, - поправил Мартин.
- Верно говоришь, - согласился Хокинс, - то был четверг. Я как раз днем шел сюда и встретил старшего Хайнса, а он возвращался с Уингемского рынка. То четверг был. Так вот, в тот самый четверг молодой мистер Эдвард явился затемно. Тайком проскользнул. Нас вроде тут трое али четверо сидело, так ведь, Мартин? Точно, был то базарный день. Украдкой он проскользнул, а с лицом сами знаете что, только хуже. Словечка никому не вымолвил, но и мы молчок. Проглотил залпом двойную порцию виски и так же бочком назад. Вот история так история, да, сэр?
И он победоносно взглянул на меня. Честно говоря, я-то чувствовал одно только разочарование. Рассказ о том, как сельский волокита поцапался с местной амазонкой, показался мне гораздо менее захватывающим, чем он виделся моим собеседникам.
- И больше вы ничего о случившемся не знаете? - спросил я.
- Нет, - ответил Мартин, - знаем. Расскажи ему, Хокинс.
- Угу, - вновь вступил в разговор Хокинс, - пускай слушает, раз уж тут живет. Итак, сэр, молодой мистер Эдвард помалкивал о том, что с ним стряслось. Может, и мы бы обо всем скоро позабыли, ежели б в этом трактире полгода назад он сам не попортил жизнь молодому Гарри Адамсу.
- Это почему? - вяло поинтересовался я: разговор начал меня утомлять. Но Хокинс только оживился, его глаза опять озорно заблестели, и он объяснил:
- Молодой Гарри Адамс одно время был по женской части единственным соперником мистера Эдварда, правда-правда. Парень пригожий, с войны возвернулся, угу. Он нынче в Лондоне. Так вот, как-то вечером полгода назад приковылял этот Гарри Адамс сюда, а лицо и шея все в кровище. Упал он прямо на то место, где вы сейчас сидите, и вырубился, правда, Мартин? Нам пришлось послать юного Джима Кордера (в те дни он еще сюда заглядывал) бегом за доктором, что живет аж за Лиуэйз. Ну и ночка тогда выдалась!
- Точно, - согласился Мартин.
- Так же, как и мистер Эдвард, - продолжил рассказчик, - молодой Гарри Адамс не проронил ни слова о том, что с ним произошло. Но когда его увидал мистер Эдвард, всего пластырем заклеенного, захохотал так, что чуть кружки с крючков не посваливались, точно-точно. Ежели б он знал, что и его черед не за горами!
Я опять заинтересовался историей.
- А в случае, хм, мистера Адамса, - сказал я, - вы так и не узнали подробностей?
- Не узнали, - ответил Мартин. - Время вышло, джентльмены.
- Ага, - произнес Хокинс и поднялся. - Время вышло. Ну, доброй ночи, сэр. Доброй ночи, Мартин.
- Доброй ночи.
Хокинс направился к двери и уже был на пороге, когда я вспомнил, о чем хотел спросить раньше, но все откладывал, ожидая удобного момента.
- Вы говорили о подарке или сувенире, который лондонская дама оставила мистеру Хайнсу, - напомнил я. - По-моему, вы упомянули, что он вам его показывал. Меня чрезвычайно увлекла ваша история. Не могу ли поинтересоваться, что это было?
- Угу, конечно, - ответил Хокинс, замерший с винтовкой на плече в тени дверного проема - вид у него, как мне показалось, был весьма устрашающий. - Приносил он подарочек, точно-точно. Все его видали. Всем и каждому похвастался, правда-правда. Ежели б мне такое вручили, я б им точно похваляться так не стал.
- Так что это было?
- Ну, фигурка махонькая… он говорил, что золотая, но я-то смекнул, что из латуни. Страшенная, но он-то собирался ее к часам на цепочку приладить. Доброй ночи, сэр.
Он повернулся и почти ушел, но я окликнул его:
- Что за фигурка?
Из темноты донесся ответ:
- Вроде кошка, сэр.
Я слушал, как его странный смех с каждым шагом становится все тише.
Глава 12 Мне снятся зеленые глаза
В ту ночь я долго не мог заснуть. Около получаса я простоял у открытого окна, глядя вдаль, туда, где за омытым луной склоном, над кромкой леса бледным призраком высилась башня. Трактирщик сообщил мне, что из окна я смогу увидеть один лишь Фрайарз-Парк, и пока я смотрел на торчащую над кронами постройку, в голове моей кружились тысячи странных мыслей.
Сейчас, когда жители разбрелись по своим раскиданным по деревне домам, необычное ощущение заброшенности, посетившее меня в минуту прибытия сюда, вернулось с удвоенной силой. Ни зверь, ни птица не нарушали тишину. С тех пор, как Мартин прошел мимо моей комнаты и, тяжело топая, поднялся к себе в спальню, не раздалось ни звука, разве что приглушенно тикали напольные часы в коридоре за дверью. Их мерное постукивание, раздающееся среди гробового молчания, плавно вошло в мои раздумья, напомнив о часах на камине в той страшной комнате Ред-Хауса.
Передо мной развернулась обширная панорама, и в чистом деревенском воздухе я с легкостью мог рассмотреть башню Фрайарз-Парка, хотя в действительности поместье было по меньшей мере в двух милях отсюда. Я не мог видеть, где проходит граница между парком и лесом, однако с любопытством вглядывался в пейзаж, и воображение само дорисовывало подробности, скрытые от меня расстоянием.
Я подумал, что завтра придется искать какой-то способ попасть в этот дом среди деревьев. Если честно, то мне так не терпелось проникнуть в тайну в надежде найти нечто новое, способное снять вину с Каверли, что будь час не столь поздним для визита, я бы незамедлительно тем же вечером направился в поместье.
Тем не менее, мое бездействие все же принесло плоды. Я видел человека с глубокими царапинами, а Хокинс поведал мне кое-что особенное о нем. Теперь я стоял у окна и, если можно так выразиться, впитывал в себя уединенность края, и мысли мои в сотый раз вернулись к рассказу егеря о том, что стряслось с двумя сельскими возмутителями спокойствия. Не скрою, последние слова Хокинса, которым он сам не придал никакого значения, оживили во мне надежду, едва теплившуюся в душе, когда я только приехал сюда.
Не исключая, что памятный сувенир в виде "вроде бы кошки" в ходе расследования окажется не уликой, а лишь обманкой, я предпочитал думать, что судьба или проницательный ум инспектора Гаттона послали меня в этот тихий уголок не напрасно, и строил большие планы на "лондонскую даму". Мне и вправду казалось, что существует не одно, а несколько направлений поиска, требующих внимания, то есть больше, чем я надеялся обнаружить за то краткое время, что у меня имелось. Но если не считать намерения наутро первым делом посетить Фрайарз-Парк, я смутно представлял, что следует предпринять дальше.
Решив, что утро вечера мудренее, я вскоре отправился спать. Помню, как задул свечу, оставленную горничной, и вдруг подумал, что луна нынче очень яркая; можно было без особых трудностей читать что-то напечатанное даже не слишком крупным шрифтом.
Я проспал по меньшей мере два часа, но сон мой был беспокоен из-за безумных и причудливых видений. Меня окружали жуткие существа, их становилось все больше, они казались все опаснее, но проснулся я не от этого: кульминацией кошмара, заставившей меня вдруг очнуться в холодном поту, стали два огромных зеленых глаза, неотрывно смотрящих завораживающим, гипнотическим взглядом, злой власти которого я сопротивлялся, собрав в кулак всю силу воли.
Как в тумане, я едва различал тело обладательницы этих невообразимых глаз. Стройное и гибкое, оно напоминало тело то человека, то зверя. На какое-то мгновение оно обретало черты, присущие женщине, но потом ужасные глаза вновь смотрели откуда-то снизу, от самой земли, и я различал силуэт затаившегося хищника. Этот пугающий призрак, казалось, подкрадывался ко мне - ближе и ближе, а когда он приготовился к прыжку, я, как уже упоминал ранее, проснулся и сел на кровати.
Я тут же понял, что послужило причиной моих кошмаров: когда я спал, лунный свет падал мне прямо на лицо. Я заметил еще кое-что, но постарался убедить себя, что это всего лишь последствие неприятных видений: в открытом окне промелькнула гибкая фигура - плод моего воображения, как я тогда подумал, задержавшийся на мгновение клочок отступающего сна.
Убедив себя в этом, я не стал подниматься и проверять свои заключения, тем более что на улице не раздавалось ни звука, позволявшего хотя бы на миг предположить, что ускользнувшая фигура была реальна. Однако повторно заснуть мне не удалось, и я почти час проворочался с боку на бок, прислушиваясь к тиканью часов в коридоре и беспрерывно вспоминая накрытый ужин в безлюдной комнате Ред-Хауса.
Так я и лежал, когда внезапно осознал, что, во-первых, воют собаки, а во-вторых, кто-то тихо разговаривает неподалеку. Вслушавшись, я вроде бы разобрал, что говорят двое - мужчина и женщина. Я тут же пришел к логичному выводу, что, возможно, в "Эбби-Инн" не сплю не только я, но чуть погодя понял, что голоса долетают до меня не из трактира, а с улицы.
Наконец, любопытство одержало верх над решением не вставать. Я не знал точного времени, но полагал, что рассвет близок и, естественно, задался вопросом, кто мог беседовать под моим окном в такой час. Я тихо выскользнул из постели и крадучись пересек комнату, стараясь держаться в тени. Проявив некоторую находчивость, я смог оглядеть дорогу перед дверями трактира.
Поначалу мне не удавалось определить, откуда слышится этот негромкий разговор, но, всмотревшись в темноту под высоким деревом прямо напротив окна, я различил два силуэта. Где-то поблизости надрывно завывал пес.