Или таких как: "Мои родители рисковали многим, чтобы произвести меня на свет; ладно, с этим ясно. Но откуда они меня взяли? Кем я был до того, как появился на свет? И даже тот ли я человек, кем был вчера?"
В случае Мэрдолака вкус не ограничивался чувственной сферой, а был общим свойством его натуры: он основывался на большом умении смаковать и оценивать. Поэтому пока он как нельзя лучше питал свою плоть - увеличивая свой и без того изрядный вес, - он также задавал себе некоторые весьма затруднительные вопросы.
Так, в ходе нашей уединенной беседы он спросил:
- Что ты помнишь о своем первом рождении, Йалин? - и сам же себе ответил: - Ну конечно, ничего! Сначала твой разум не мог знать, что он существует. Он осознавал свое существование лишь мало-помалу. И когда осознал, тогда и ты начала воспринимать себя как личность, тогда все, что было прежде, скрылось в тумане безвременья. Что-то такое плавает в этом тумане, как загуститель в молочном соусе, но ничего определенного вспомнить ты не в состоянии. Возможно, что-то похожее случается на протяжении всей жизни. Осознание своей личности не рождается из общности с прошлым. Наоборот, оно начинается с утратой прошлого. Не память движет личностью, а способность забывать.
- До тех пор, пока мы не окажемся в хранилище-Ка, папа! - Я тоже стала называть его так. - Когда мы умираем, вся наша жизнь становится для нас настоящим навсегда.
- О да, мы вполне настоящие только после смерти. Не раньше. Знаешь, я подозреваю, что мы, возможно, рассматриваем существование в корне неправильно. Может быть, наши Ка берут начало не в рождении, а в смерти? Может быть, нам дается существование в ретроспективе? Может быть, из светящейся Ка-формы после смерти мы проецируем пучок сознания в обратном направлении, через всю нашу жизнь, как луч фонаря - луч, который, пронизывая наше прошлое, и ослабевает по мере того, как проникает дальше и дальше? Ты вернулась назад в свое прошлое, Йалин. Так написано в "Книге Звезд". Что скажешь ты?
- Черт, я не знаю. Значит, ты прочитал копию, которую унес Стамно?
- Разумеется. Рукопись сейчас в Барбре. - Он отмахнулся. - Так что скажешь?
- Одно я знаю точно: хранилище-Ка тоже не вечно. Если наше солнце когда-нибудь взорвется и сожжет мир или если оно погаснет и наш мир застынет, думаю, Червь тоже погибнет. Куда отправятся души после этого - вот хороший вопрос.
- Может быть, не отправятся, а вернутся? Если бы мы могли решить эту головоломку! Время быстротечно, мы не можем остановить его - можем только замедлить, используя наркотик. Ты вернулась назад в свое прошлое, Йалин. Если бы только ты могла замедлять течение времени - без необходимости умирать! Мы, возможно, узнали бы, что такое время, и существование тоже. А тогда мы могли бы действительно побороться с Божественным разумом.
- Так вот чего ты хочешь от меня. А ты знаешь, чего хочет Червь, папа? Он хочет, чтобы я вошла в контакт с червями из других миров. Он думает, что мне следовало бы спрыгнуть с воздушного шара и погибнуть.
- Воздушный шар? Я не понимаю, о чем ты.
- Я должна подняться в воздух на шаре, в который нагнетается горячий воздух, и прыгнуть с высоты. Шлеп. Потом он заберет меня и отправит путешествовать через Ка-пространство.
- Тебе не кажется, что мое предложение выглядит менее радикальным?
- Я думаю об этом. Правда думаю.
- Или тебя беспокоит, что ты можешь закончить так, как Пипи, - преждевременно состарившись? Или как я, превратившись в безобразную гору жира, с раздутым, как бочка, животом? Я уверяю тебя, что это обилие жира вовсе не результат чревоугодия! - Он улыбнулся. - Разве могла одна только еда сделать такое со мной?
- Совершенная мистика, - сказала я.
- Мне сейчас тридцать два года. Скоро у меня будет инфаркт, так же как и у моего дорогого папочки. Крут моего существования завершится. Чертовски большой круг, хотя я в него с трудом помещаюсь! Может быть, достаточно большой, чтобы повернуть само время? Если бы ты только могла показать мне как… Время могло бы остановиться, и я мог бы жить вечно в одном-единственном мгновении. О мечты, о простые десерты, о замечательные обеды!
Если это была мольба, он не мог согнуться, чтобы умолять или пресмыкаться, поэтому я не могла понять, шутит он или говорит вполне серьезно
- Ты не изменишься, если один раз попробуешь наркотик, - пообещал он.
Да, Марсиалла тоже не изменилась от одного раза; она просто временно повредилась умом.
- Может быть, но на самом деле полностью остановить время невозможно. Что если ты попытаешься это сделать, а время само передвинет тебя в какое-нибудь другое время?
- Это почему же?
- Возможно, если бы время полностью остановилось, все перестало бы существовать.
- Тогда мы пришли бы в небытие: ты это хотела сказать?
Я покачала головой. Это казалось мне неправильным. Я провела время - нет, не время в точном смысле слова, а промежуток времени "всегда-никогда" - в пустоте. В пустоте было "ничто". Но пустота сама по себе не была "ничем". Пустота кипела и булькала…
- Нет, не в небытие, - сказала я, - в предсуществование, вот куда бы мы пришли. К возможности существования.
Пока мы говорили, для меня становилось все более и более очевидно, что, вероятно, именно сегодня я испытаю на себе грибной порошок, - конечно, в смеси с черным течением. С помощью зелья папа Мэрдолак развил в себе способность проникать в самую суть вещей; на Червя тоже это зелье подействовало как катализатор. (Новые слова: используй или потеряешь!)
Позднее пришли еще полдюжины женщин и с ними пара мужчин. Они принесли корзины с провизией. Мэрдолак объяснил, что неподалеку имеется маленькая ферма, устроенная главным образом для того, чтобы снабжать дворец продовольствием. Русло протекавшего там ручья углубили, расширили и на одном участке превратили в заводь округлой формы. Течение в этой заводи ускорялось за счет переливания воды из нижнего "рога" в верхний; для этого использовалась цепь с ковшами, приводимая в движение ветряной мельницей. Отсюда и рыба-попугай в меню на завтрак.
Через некоторое время Мэрдолак взобрался наверх посмотреть, как обстоят дела с обедом. Поскольку он отклонил мое предложение ассистировать ему на кухне, я осталась предоставлена сама себе и вышла на моховой газон, чтобы побыть в одиночестве по своей воле, а не по недосмотру.
При дневном свете мох казался еще темнее, чем утром. Живой бархат превратился в черное зеркало, в глянцевое бугристое пространство полированного агата. Теперь он напоминал застывшую лаву у Огненной горы. Глядя на эту поверхность, можно было предположить, что она и на ощупь окажется твердой и гладкой, хотя на самом деле она была мягкой и упругой. Глаза солгали мне. И только прикосновение сказало правду. Раньше я не решалась прикоснуться ко мху. А теперь погрузила пальцы в упругую растительную плоть.
Мухи, казалось, остерегались его. Может быть, они улавливали какой-нибудь запах, которого не чувствовала я. Но более вероятно, что темнота газона просто сбивала их с толку. Меня газон тоже приводил в замешательство, но я была от него в восторге.
Да, именно поэтому он и нравился мне! Он выводил меня из равновесия - он заставлял меня переживать полноту ощущений.
А что там сейчас на "Красотке Джилл"? К этому времени мое отсутствие, конечно, уже заметили. И отсутствие Пэли тоже. Меня немного беспокоили возможные последствия нашего бегства. Гильдия реки вряд ли станет отрубать мне ногу в качестве репрессивной меры, так, как они поступили с рукой Тэма. В качестве наказания они скорее всего отослали бы от меня Пэли. Возможно, они оставили бы ее в Барбре, чтобы отплатить за ее участие в моей дурной выходке. Я могла разрушить ее жизнь; едва ли можно было представить Пэли в закадычных подружках у Креденс.
Пока я размышляла об этом и пыталась представить последствия и быстро найти какое-нибудь решение, в дверях собственной персоной появилась Пэли. Выглядела она скорее раздраженной, чем посвежевшей.
Я вскочила и уже начала было заверять ее, что мы в надежных руках, когда вслед за ней из-под слоев занавеса появилась Пира-па, морща нос.
- Ты можешь расслабиться, - говорила я.
- Заткнись, а? - пробормотала Пэли. - Я только что пернула там и думала, никто не заметит. Но потом завоняло так, как целое блюдо жареных поппадамов.
- О боже.
- Я сильно удивилась.
- Но у них довольно приятный запах, у поппадамов.
- Только не когда он исходит из чьей-нибудь задницы. - Тут Пэли стала отходить в сторону, глядя в небо и невинно насвистывая.
- Кхм-кхм, - сказала Пира-па.
- А, привет, - сказала Пэли. Я беспомощно прыснула.
Пэли решительно сменила тему.
- Э… почему этот жирный парень зовет тебя Пипи, а? - спросила она.
Пира-па натянула капюшон и закрыла вуалью поллица.
- Возможно, потому, что я еще только мимолетно взглянула на Истину, а в нее следует настойчиво всматриваться. - Похоже, вопрос немного задел ее самолюбие. - Но даже мимолетный взгляд лучше полной слепоты!
Ага, и, возможно, ее имя намекало на то, как посторонние люди мельком посматривали на молодое-старое лицо Пира-па?
- Дум-ди-дум-ди-дум. - напевала себе под нос Пэли.
Целая кухня больших тонких хрустящих пшеничных лепешек, пузырящихся в кипящем масле! Папа-думы! Я хихикнула и поспешно хлопнула себя по щеке.
- Прости, - сказала я.
- За что? - спросила Пира-па, не снимая вуали.
- Показалось, что меня укусила муха. Забудь, забудь, это ничего не значит.