- Ну наконец-то. А я уж решил, что у тебя чего-то с головой. Память отшибло. Ты, вроде, бабником не был. Чтоб под венец звать да и запамятовать кого. Только я ныне не "персиянская княжна", а Иван - боярский сын. Отчим мой, Аким Янович Рябина, славный сотник знаменитых смоленских стрелков, по делам послал. Вот и свиделись.
- А как… Как же… ну… Хотеней, Степанида, Гордей…
Не вдаваясь в подробности, я коротко изложил основы представления, срежиссированного Степанидой свет Слудовной прошлой весной в Киеве. И поставленного при моём непосредственном участии. Моё любопытство в стиле "Шумел камыш, деревья гнулись":
"А поутру они проснулись
Вокруг помятая трава.
Но не одна трава помята…"
А что ещё? - вызвало нервный хмык Артёмия.
- Там много чего случилось. Злые все были… Гордей Хотенея палкой бил.
Воспоминание о моём… Хотенее, о полученных им из-за меня побоях, вызвало во мне… радостное удовлетворение: "так ему и надо. Изменщику". Забивая демонстративным весельем яркие и… разнообразные воспоминания о недавнем прошлом, я снова наклонился к Артёмию, покачал плечами: кольчужка - не монисто, но тоже блестит и позвякивает. И томным голосом вопросил:
- То дела давние, прошедшие. А вот ныне-то, позовёшь ли меня, сокол ясный, да под злат венец. Али засмущался, красный молодец, передумался?
Тарелочные глаза прорастают не только у Алу. А такой багровый цвет лица не даст даже полная печка догорающих углей. Артёмий полыхнул лицом и начал от меня отодвигаться. А я, хохоча в душе от двусмысленности ситуации, а более всего - от глубокого смущения взрослого мужика, добавил в тон лошадиную дозу томности и многообещальности.
- Не боися, мил дружочек, не печалуйся. Уж как заживём ладком, так и будешь ты завсегда обихоженный, во всяк божий день - досыта кормленный. Мытый-поенный-спать уложенный. У меня-то да в руках всяко дело спорится, на лету горит-плавиться. Никаких заботушек мил дружку не останется. Будешь жить-поживать, как у Христа за пазухой. Только мне да солнцу красному - радоваться.
Артёмий вжался от меня в стенку, отмахивался от меня ещё слабыми руками, чуть не крестился. Он видел, что я, явно, шучу. Надеялся. Но не был уверен полностью. Вдруг, собравшись с духом, он ровным, но дрожащим голосом попросил:
- Иване. Не шути так. Ну какая ты мне жена. Какой.
Вздёрнув нос и передёрнув плечиком, я капризно возвестил:
- А не нравлюсь тебе, так другого найду. По-моложе да по-баскее. Вот.
Взгляд искоса показывал зрелище совершенно смущённого и растерянного мужика. Ну просто - дядя россыпью! Он имел настолько глупый вид, что я не выдержал и заржал. Зажимая рот, чтобы не разбудить детей. Артёмий неуверенно улыбнулся в ответ, вытер пот - аж прошибло мужика. От моих "брачных предложений".
Я ещё хихикал, когда он снова помрачнел и улёгся на спину.
- Зря ты назвался. Лучше бы ты меня в здешний поруб отправил.
- Артёмий! Ты чего? Обиделся, что ли? Ну, извини. Ну, дурак, глупая шутка.
- Точно. Дурак. Ты - "княжна персиянская". Беглая роба… ну, или - холоп. Всё едино. По тебе сыск идёт.
- Ну и что! Все ж думают, что я в болотах утонул, под поганых попал, сгинул… Никто ж и не знает.
- Я - знаю.
- Так ты ж не скажешь. Клятву дашь. Типа: буду молчать, как рыба об лёд, язык проглотивши.
- Э-эх. Молодой ты совсем. Глупый. "Первое слово - дороже второго" - слышал? А моя первая клятва - крёстное целование Гордею. Я в Смоленск вернусь - должен буду рассказать. Ты - имение господина моего. А я - его слуга верный.
Факеншит! Не фига себе! Вот попал… Да что ж за идиотская система! Спасти человека. Единственного порядочного здесь человека в моём понимании, отдать долг жизни. И получить… свою смерть. И чего делать? Опять… "концы в воду"?
Видимо, этот очевидный и, похоже, единственный выход, первому пришёл в голову Артемию. Старательно не глядя мне в лицо, он монотонно произнёс:
- Ты, Иване, не тяни время. Убей меня как-нибудь… не больно. Ножиком в сердце. Пока я слабый ещё. Чтоб не сильно мучился. Попа бы хорошо. Исповедоваться бы…
Да что ж за гадство такое! В какое же дерьмо я попал! В какое-какое… В "Святую Русь". Где мне приличного человека надо зарезать, чтобы самому хоть как-то трепыхаться! Исповедаться ему! Ещё и поп про мои дела знать будет! Тоже резать? Да сколько ж можно! А оставить Артёмия без покаяния… недостойно. Для меня это покаяние - туфта, голубой туман. А он - мучиться будет.
- Глава 198
Мысль об исповеди естественным образом связалась с утоплением Макухи-вирника. И моей тогдашней проповедью Ноготку. Тут ситуация другая - светская. Обязанности слуги перед господином. Но ведь принцип Беллмана работает безотносительно к конфессиям участников забега. "Дьявол кроется в мелочах" даже в тех системах, где понятие "дьявол" отсутствует вообще. Ну-с, мышка белая по кличке Ивашка-попадашка, а не проверить ли этот лабиринт на зуб?
- Артёмий, ты, как верный слуга, должен рассказывать господину своему, о его господском имуществе. И принять меры для сохранения и приумножения господского майна. Так?
- Так.
- А имение других бояр тебя не касается.
- Так.
- Ты считаешь, что "княжна персиянская" - челядь Гордея. Так?
- Да.
- С чего?
Артёмий удивлённо уставился на меня. Ребятки, не играли вы в игры с подтверждением прав собственности! Тема доказательства владения - в "Русской Правде" не проработана, действует княжий суд да традиция. "Как с дедов-прадедов повелось". Это с русской землёй так можно: кто её пашет, того и землица. Со скотиной клеймённой. А вот с "экспертом по сложным системам"…
- Артёмий, ты же - мечник? Стало быть, человек письменный, в законах сведущий.
"Мечник" в "Святой Руси" - не фехтовальщик, а уровень иерархии в боярских домах. Старший слуга, уполномоченный решать организационные, финансовые, хозяйственные, юридические… вопросы в интересах и от имени владетеля. "Носитель меча" отличается от мятельника - "носителя мантии" - дополнительным правом применять оружие. Приказать "сыскать" - можно и мятельнику, и мечнику. "Сыскать и казнить" - только мечнику. Поскольку "казнить" нужно "правильно", то на эту должность назначают людей с житейским опытом и юридически грамотных.
- Обратимся к фактам. Достоверно известно, что "княжна персиянская" - роба боярыни Степаниды Слудовны из рода киевскихУкоротичей. Роба носила хозяйкин ошейник, жила на её подворье, на её корме. Исполняла воли боярыни. И это всё, что есть достоверного.
- Погоди. А как же внук её, Хотеней? Она ж тебя ему подарила. Он же тебя… вы же с ним… ну…
Интересно наблюдать, как взрослый, опытный мужчина мнётся и краснеет. Как девственница без телевизора. Хотя конечно, откуда на "Святой Руси" - телевидение?
- Артёмий, не жмись. Хочешь помочиться - горшок подам. Хочешь сказать - скажи словами. Что боярин Хотеней Ратиборович трахнул меня в задницу. Так?
Бедняга весь красный. От стыда? А чего он такого сделал? Обсуждает со мной… "деликатную тему"? А как же он дела делает? В конфликтных ситуациях, в преступлениях - всегда полно всякого "стыдного". Собственно, всякое преступление и есть нарушение этической нормы данного социума, оно всегда "стыдно". Как же он, мечник, правосудие исполняет, если докапываться до истины ему… неприлично?
- Факт употребления моей задницы имел место быть. Признаю. Но основанием для утверждения о передачи права собственности быть не может. Ибо акт… употребления имел место быть до, но не после, устного согласия получателя дарения. Проще: Хотеней трахнул двуногую скотинку своей бабушки, а не свою собственную. А вот после произнесения согласия - права господина, путём исполнения сношения, подтверждены не были. Так же не были изменены условия и место содержания указанной рабской особи. Не были изменены какие-либо отличительные признаки. Типа: ошейник, клеймо, тавро, форменная одежда. Отсутствуют какие-либо письменные подтверждения и показания свидетелей. Таким образом, при непредвзятом рассмотрении ситуации, следует признать, что фактическая передача имущества типа "княжна персиянская", одна штука - не состоялась. Намерения - озвучены, но действие… по передаче имущества - не совершено.
Артёмий изумлённо смотрел на меня. Удивление забило все его остальные эмоции. Да, друг мой, видеть работу "эксперта по сложным системам" - занимательнейшее зрелище. У неподготовленного человека - основные мозги съезжают, а остальные - приходят в крайнее раздражение. "Как же так?! Ведь это все знают!". Увы-увы, всеобщее знание не является критерием истины. Здесь все знают, что Солнце крутится вокруг Земли. Опровержение будет только через четыре века.
Изумление Артёмия не перешло в раздражение. Скорее - в облегчение. Некоторое время он пытался понять цепочку моих построений, крутил их в голове. На смену напряжённому выражению на его лице появилась неуверенная, но - радостная, улыбка. Вот и ещё одна "эврика" - маленькое собственное открытие, осознание нового взгляда, радость от восприятия неизвестного. Сколько раз я видел это на лицах разных людей и каждый раз радуюсь.
- Погоди… это что ж получается… она - ему, а он - нет… вроде: пусть полежит… но ряда нет… а сам… помех-то не было… и в церкви присяги… а подворье… и корм…
Вдруг он заволновался и нахмурился:
- А как же слова-то его, Хотенея? Он же ж тебя отдать обещал. И Гордею, и дочке его.
Я старательно изобразил сочувственно-сострадательную физиономию: