Меня ухватили за грудки и поставили на ноги. Вокруг было десятка два этих… "серых конных тараканов". Вблизи они выглядели уже не тараканами, а нормальными людьми. Весёлыми, смеющимися, молодыми. Мальчишки. Они чего-то балобонили, хохоча и тыкая пальцами в мою лысую голову. Некоторые шутки были, явно, острыми. "Стоматолог" смутился и раздражённо напялил на меня мою шапку. Откуда-то сверху раздался начальственный окрик. "Мой" кыпчак достал из сумы довольно толстую, торчащую волокнами в разные стороны, верёвку, сделал петлю, накинул мне на шею, чуть затянул и пошёл. Я удивлённо смотрел, как он уходит, пока, метрах уже в четырёх, он, тоже удивлённо, оглянулся и дёрнул верёвку. Я немедленно свалился.
- Уюан бакалим, го-го (вставай-вставай, пойдём).
"Го" - это я понимаю. А вот как вставать со связанными за спиной руками и набитой ватой головой… Получилось. "Стоматолог" снова потянул за верёвку на моей шее, мы взобрались на склон лощины.
Лощина своим устьем выходила к речке. На том берегу речки, чуть в стороне виднелся городок. Классический русский лубок. Типовая картинка из иллюстраций к русским народным сказкам. Кремль с крышами над деревянными стенами и башнями, купола церквей, вал с частоколом вокруг второй части города - посада. Большой городок, так это… гектара 4–5…
Долго пейзажировать мне не дали - новый рывок за шею сшиб лицом в сугроб. Кажется, это становится регулярным. А что ж ты хотел, Ваня: спопадировал в Россию - привыкай чувствовать снег на морде лица. Хотя в моё время эта территория - уже Украина. Но мне - без разницы. В смысле ощущения на морде.
А городок этот называется Сновск. Или - Седнев. В Средневековье его жители отличались упрямством и не желали сдаваться. Отсюда и название: "cидели в осаде". А его упорно осаждали. Или - освобождали.
Например, в марте 1918 года войска Второго Рейха и отряды кое-каких украинских патриотов от гетмана Скоропадского - ну, "Белая гвардия" и другие Турбины - его старательно освободили. Потом пришёл Богунский полк и освободил взад.
А сейчас, в 12 веке, это один из главных городов Черниговской земли, центр Сновянской тысячи. И мои "серые тараканы" тоже очень хотят его освободить. От ценностей, скота и жителей.
Мы спустились в соседнюю лощину. Здесь стояло три довольно приличных шатра. Шатры из войлока бывают? - Тогда - юрты. Несколько групп лошадей в стороне. По одному коню возле каждого шатра, пять или шесть костров. Возле каждого - какие-то… тряпки? кошмы? овчины? на снегу. На них люди с саблями. Несколько - явно раненых в повязках. Все смотрят на нас.
"Стоматолог" подошёл к среднему шатру и упал на колени. Оглянулся и дёрнул верёвку. Ну, тут и так всё понятно. К начальнику - только ползком. В Степи навык гнуть колени и спину ещё более распространён, чем даже на "Святой Руси" - отсутствие мебели и свободная одежда этому очень способствует. В джинсах в обтяжку между шкафами и стульями… не наползаешься.
Из шатра вышел молодой, весёлый парень несколько татарской внешности, посмотрел на упёршегося лбом в снег "стоматолога", на меня, разинувшего рот и живо впитывающего впечатления, сделал важное лицо, ткнул рукой одному из своих сопровождающих и ушёл внутрь. Оттуда сразу раздался мальчишеский заливистый смех.
Меня за шиворот оттащили к одному из костров, почему-то разули, связали ноги. Один из "тараканов" начал запаливать от костра толстую палку, другой, которому главный показал - задавать вопросы. Что радует - на здешнем русском языке.
- Ты кто?
Я? Ну это смотря… Ой-ё! Удар палкой по щиколотками выразил недовольство дознавателя моей задержкой. Блин! Ребята! Факеншит! Не надо меня дежавюкать! Ну зачем же так больно! Опять Киевский застенок! Опять Савушка! Я всё скажу! Господи! А чего вам надо-то сказать? Чего он спросил-то?!
Я катался от боли в ноге. Окружающие задумчиво рассматривали меня. Кажется, дебатировали некоторые предположения об уровне моей общефизической подготовки. Или негативный прогноз моих успехов в балете? Что-то там было про танцы…
Наконец, я остановился, меня снова вздёрнули за шиворот на колени и вопрошатель повторно вопросил:
- Ты кто?
- Я - Ванька. С Пердуновки.
Не, дикие люди, юмора - не понимают. Никто не засмеялся. На всякий случай я добавил:
- Вот те крест!
Дознаватель тоскливо посмотрел в сторону шатра, откуда донёсся очередной взрыв хохота, и, не глядя в мою сторону, уточнил:
- С Пердуновки?
После чего пнул меня подошвой сапога в лицо. Как падает связанный человек… Хорошо, что с колен, хорошо, что щекой в снег. А то мог бы и глазом на горящее полено попасть.
Да за что ж он меня так?! - А не за что. Просто на "Святой Руси" и в Степи все твёрдо уверены, что только испуганный до смерти, забитый до полусмерти человек, способен говорить правду. А живой и целый - врёт изначально.
У меня было чёткое ощущение, что я этому русскоговорящему половцу - не интересен, что он не знает, что у меня спрашивать, что ему хочется как можно быстрее уйти в тот шатёр…
Сидевший рядом на корточках "стоматолог" что-то сказал про каких-то баранов. Дознаватель кивнул, вставая. Глядя на меня, снова что-то спросил. Но уже у "стоматолога". Про бараньи шубы. Тот пожал плечами, натягивая верёвку на моей шее и заставляя меня подняться. Дознаватель провёл пальцем по моей груди, по разорванному стрелой полушубку.
Я, было, отшатнулся, но "стоматолог" сразу натянул верёвку в своём кулаке, задирая мне голову. Дознаватель сунул руку в разрез полушубка, будто я девка какая, и он собрался мне сиськи открутить. Изумление на его лице было, явно, больше. Чем в варианте с дамой с бюстом, но без бюстгалтера.
"Стоматолог" ещё сильнее натянул верёвку. Так что пришлось встать на цыпочки, запрокинув лицо к небу. Дышать стало трудно, а дознавателя я мог видеть только краешком глаза. А он, как дорвавшийся до женского тела маньяк, расстёгивал на мне одежду. Наконец, распахнул и тулуп, и рваную свитку под ним, он радостно сообщил:
- Поста. Бу саващи. (Кольчуга. Это воин). Чей ты воин? Кому ты служишь?
А… эта… а кому? Чей я? Так ничей же! Только они этого не поймут. Здесь каждый должен быть чьим-то…
У-ё! Зачем же по босым ногам сапогами топтаться! Я скажу! Я же всё скажу! Только придумаю - что. Что врать-то?! А не надо врать! Мне ж Богородицей лжа заборонена! Сам же решил. Только правду!
- Я… это… не, не… я - не воин. Я только учусь! Правда-правда! Я ещё… эта… ну… летами не вышел… вот… ну видно же… Я только помощник. Ну… говорят - отрок… вот… точно… сами же, сами же видите!
Дознаватель внимательно слушал меня. Потом перевёл сказанное "стоматологу". Тот сначала, почему-то, обрадовался. А теперь - загрустил. Вдруг он подтянул к себе свою безразмерную, чуть ли не от плеча до колена, торбу, и вытащил оттуда мою шашечку.
- Нереде о? (откуда это?)
И тут же пустился в объяснения дознавателю - о происхождении предмета. У меня оказалось полминуты свободного времени. Как в КВНовской разминке. Порви зал или "секир башка". А "домашних заготовок" - нет… Даёшь импровиз!
Откуда? Купил? Нашёл? Подарили? Дальше очевидно продолжение допроса: кто, где, подробности… В чём я гарантированно запутаюсь. Я не понимаю - что надо говорить, я не представляю последствий сказанного, я… не знаю!
Если не знаешь что соврать - соври правду. Уж и не знаю чья, но - мудрость.
- Это мой клинок. Я взял его с бою. С убитого мною. Этим летом. Там, за Десной.
Дознаватель ухватил себя за подбородок, впился в меня глазами и… понял, что я говорю правду. Так, неотрывно глядя мне в глаза, он начал переводить. "Стоматолог" ахнул и чуть отпустил верёвку, так что я смог перестать изображать недо-повешенного и покрутить шеей.
Люди вокруг костра повскакали на ноги и начали кричать и размахивать руками. Сначала на нас троих, потом - друг на друга. Один из них выхватил у "стоматолога" мою шашечку и убежал к другому костру. Там тоже сразу начался хай. Один из тамошних "тараканов", здоровенный, немолодой, очень брюхатый мужик, шипя и брызгая слюнями, бросился к нам, размахивая моей шашечкой в ножнах. Он был в явном бешенстве. Дознаватель и "стоматолог" грудью встали на мою защиту.
Мужик, похоже, собирался сделать со мною что-то нехорошее. Типа - порвать на тысячу мелких "ванек". А эти двое ему препятствовали и пытались успокоить. Успокоить не удавалось, от костра "слюнного фонтана" подошли ещё его сторонники. Тут кто-то из стоявших вокруг нас молодых парней, сказал что-то о цвете навоза степных зайцев. Смысл шутки я не понял, но толстяк взревел по-паровозному, снёс моих защитников и кинулся на меня.
Когда лежишь со связанными руками под жирной, вонючей, обшитой войлоком и кожей, дёргающейся тушей пудов на десять-двенадцать, которая ухватила тебя за горло всеми десятью пальцами и старательно сжимает, издавая "запахи и звуки"… Так это… "струйками наискосок" во все стороны. "А напоследок я скажу"! Гадом буду, но - скажу! У стоматолога дядя не бывал лет тридцать минимум. И желудок столько же не промывал, и в бане последний раз… Блин, а я ведь так помру…
Я задыхался. Но тут толстого с меня сдёрнули. Я ничего не видел - глаза не открыть - всё слюнями забрызгано. Но слышно было, как дядя сначала заорал очень визгливо, по-начальнически. Но быстро сдулся, перешёл на негромкий басок.
Факеншит! Со связанными локтями и залепленными слюнями глазами… Коленями, что ли вытираться? "Стоматолог", однако, утёр мне лицо. Углом кошмы. Опять дежавю. Из моего первого дня в этом мире. И снова - "повторение пройденного": когда я стал подниматься на ноги, "мой кыпчак" прижал меня за холку. Моё место здесь: стоять на коленях, носом в землю.