- Дык… ну… мы идём… а она идёт… а мы говорим: помочь однако надо… юс этот иотированный… не вырисовывается… а она как нагнулась… а свечка-то и того… а я, значится, искать… а тама… опаньки - сиськи… ну я… а чего? Она молчит… ну там… вот… и стал-быть никакого худа… Вот те крест святой! Ничего такого! Так это… малость к стенке отодвинули… А чего? Ты ж, боярич, сам её прогнал! Она ж тебе того… ну, типа, без надобности… А нам-то чего? Нам-то ничего. Так, подержаться малость… А то бегает по двору… бесхозная… не обогретая… Мы-то мужи добрые, а она холопка… Да ещё с гонором: буковицы-де у вас корявые, сопли рукавом не вытри… указывает, понимаешь…
Способность аборигенов лепить бесконечный лепет по любому поводу - приводит меня в таковое же изумление. Если не остановить - будут "сопли жевать" до утра. Я только одного не пойму: это была попытка группового изнасилования или взаимно приятные "детские игры на свежем воздухе"? "Темнота - друг молодёжи" - народная мудрость. Она всем тут "друг"? Или только части "коллектива"?
Трифена начинает подвывать и опускается на колени. Вой негромкий, монотонный. Выражает широкую палитру эмоций и нуль информации. Чтобы она сейчас не сказала - это не достоверно. Люди говорят не истину, а то, что, по их мнению, нужно сказать вот такому слушателю вот в такой ситуации.
"Влияние наблюдателя на результат эксперимента" - в ядерной физике целое направление. Вплоть до запуска механизма ликвидации Вселенной как результата наблюдения чего-то там… элементарного. В сексе - аналогично.
Вот я ухватил краем уха её "нет, нет". Это относилось к способу снятия платка или ко всему процессу в целом? Или просто элемент стереотипа поведения в данной ситуации? Здесь, на "Святой Руси", на большинство лестных предложений должен сначала следовать троекратный отказ. Ритуал здесь такой.
Что она думала тогда, да и думала ли вообще… Даже травмы и переломы однозначными уликами не являются.
Был у меня на северах один парень в команде. И у него с женой была сильная любовь. Уточню: с его собственной законной женой. Один раз после вахты он с ней так… полюбились, что сломал ей ногу. В другой раз, вахта-то месячная, прямо от входной двери, как кинулся к ней, как ей… и усадил жену на включённую плиту. Нет, когда на ней халатик загорелся - они опомнились. Но ожоги долго сходили.
Я - "гумнонист". И уважаю право личности на свободу… на всякую свободу. "Хай живе хто с кем хочет" - давняя общеславянская мудрость. Я сам такой. Лишь бы эта чья-нибудь свобода самому мне жить не мешала. Здесь "мужи добрые" зажимают мою холопку. "Гамадрилят" по-маленьку. То есть - используют моё имущество без моего согласия. "Мужи добрые"… сопляки, блин, четырнадцатилетние. А эта дура даже кричать боится. Жизнь приучила. Или - не захотела. Или - испугалась, растерялась… Но если ученики будут свою учителку в тёмных углах прижимать да раскладывать, то уровень грамотности… в части читания-писания - расти не будет.
- Вы, двое. Завтра утром с вещами на кирпичи. Две недели. Потом - в весь. Учить вас - не буду.
- Да как же?! Мы ж ничего худого! Мы ж только! Да она ж сама! Ежели бы сама не схотела так мы бы…
- В казарму бегом. Быстро. Теперь ты. Встала, пошла.
В опочивальне Трифена плакала, каялась. Рассказывала как она от своей клятвы ни на шаг. Что она ну вся в воле моей, но вот, бес попутал, ноженьки от страха ослабели, горлышко от ужаса перехватило, глазки в темноте не увидели, за ручки люди злые ухватили… И по кругу: "ах, я дура бестолковая", "ах, они такие злыдни злодейские", "а ты… ты ж меня сам прогнал-бросил".
Наконец, утомлённая своим раскаянием и моим "прощением" она уснула в моей постели. А я придумал комплекс "анти-гамадрильских" средств. Утренние обливания холодной водой, физкультура с трудовыми подвигами "до упора"… И, давно надо было - модификация "заклятия Пригоды".
В ближайшую субботу, когда я с кучей народа засел в своей новой бане, когда уже все погрелись по первому разу в парилке, когда в предбаннике шёл обычный мужской трёп с кружкой пива, входная дверь открылась, и Сухан ввёл Трифену в тулупе. Мужички мои, как это обычно бывает, сначала задёргались, начали простынками прикрываться. Но возгласы типа:
- Куды прёшь? Ты, убоище, чего творишь? На чё ты бабу сюды притащил? Уж и помыться спокойно не дадут!
Смолкли очень быстро - все знают, что Сухан без моей команды ничего не делает. Ко мне развернулся десяток мужских распаренных лиц со всеми оттенками недоумения. Впрочем, панорама портретной галереи "Герои 12 века" длилась недолго. По моему кивку Сухан снял с девушки тёплый платок и тулуп. Общий мужской "ах" подтвердил истинность наблюдаемого факта: под тулупом ничего не было. Точнее - не было платья. Зато было юное женское тело. Которое пыталось прикрыться и дрожало.
Сухан, стоя у неё за спиной, осторожно взял кисти её рук и развёл в стороны. "Анжелика и султан", сцена продажи маркизы на невольничьем аукционе. Ну где-то так. Только профессиональной балетной шестой позиции, как у Анжелики, у Трифены не наблюдается - не учили девочку балету. Ребятки мои безотрывно разглядывают обнажённую натуру. А вот у меня куда более интересное зрелище: я разглядываю моих ближников. Даже встал с лавки. Чтобы лучше было видно. Сперва - мне их, потом - им меня.
Ивашко чувствует, что-то важное происходит. Но сути не понимает. Поэтому, после первого рефлекторного удивления, просто принял важный вид.
Николай сначала разгорелся, аж потянулся к ней. И сообразил, умный же! - что здесь не "случка на халяву". Оглянулся на меня и нацепил маску полной интеллектуальной ко всему готовности.
Чарджи тоже быстро ко мне развернулся. Вид… растерянный, быстро переходящий в злобный. Похоже, он решил, что таким образом я именно его дразнить надумал.
Звяга смотрит несколько презрительно. Он у нас любитель классики: большие белые женщины с животами, грудями, ляжками и ягодицами. Такую вдовушку из новосёлок он уже приглядел, дело к свадебке идёт.
У Чимахая на лице растерянность. Он всё время ищет в моих делах какую-то чертовщину. Тут явно что-то такое же… Но - не князь-волк, не "покров богородицы", не "дрын убивающий"…
Потаня… Пора женить мужика. От обеих прежних его баб - его воротит. Что от Шарки - полюбовницы-предательницы, что от Светаны-изменщицы. Надо бы ему присмотреть нормальную, спокойную женщину.
Ноготок и Меньшак смотрят равнодушно. Одному - нельзя, процесс выращивания из "ноготка" - "дубинки" всё продолжается. Другому… такая рутина. У него в этой бане каждый день - от двух до пяти. Не лет - раз. Надоело.
А вот Хохрякович с Хотеном - аж облизываются. Замотал я Домну - народу много, всех кормить надо, помощников мало. А мальчишечка у неё горячий, такого без сильной загрузки держать нельзя - избалуется.
Хотен ручки вспотевшие о простынку вытирает. Собственно говоря, всё это представление прежде всего для него. Моё СМИ - главный болтун и сплетник.
Попадизм хренов. Вместо того, чтобы спокойно наслаждаться видом обнажённой красивой юной женщины, воспринимать эстетику её нагого тела, находить милые оттенки в её пластике… приходиться напряжённо проверять уровень преданности, ожидаемые реакции моей дружины. А что делать? Как говаривал святой Владимир Креститель, повелев исковать серебряные ложки для своих людей: "Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду и серебро, и золото".
От этих мужиков, от их "прочности" и "управляемости" зависит всё. И сама моя жизнь, и успешность моих дел, и твоё существование, девочка, тоже.
Я чуть поманил девушку пальцем и показал на пол перед собой. Сухан подтолкнул, и она, сделав два шага, опустилась на колени, подползла, и уткнулось лбом к моим ногам. Как у неё попочка… подрагивает. Как её всю трясёт…
Спокойно, девочка, спокойно. Я тебя понимаю. Как никто другой. Потому что мне тоже пришлось пройти сквозь строй остро заинтересованных мужских взглядов в бане. В Киеве, изображая "княжну персиянскую". Ожидая как меня… крутить-вертеть начнут.
Реквизит уже подготовлен. Берём… а называется это - "орарь". Такая длинная узкая лента красной материи с густым золотым шитьём. Одних крестов восьмиконечных семь штук. Бывает и девять. Но не одобряется священноначалием. Цвета бывают другие. Но из украденного в Невестинской церкви мне этот больше понравился.
Одеваем орарь на девушку по ипподьяконовски - крестовидно. Пропускаем эту ленту у красавицы под животиком так, чтобы его середина оказывается спереди на поясе. Оба его конца сначала перекладываются на спину с обеих сторон, затем пересекаются на спине крест-накрест.
Вот тут маленький "не-канон": отвожу ей руки за спину и, наложив предплечья одно на другое, приматываю их друг к другу парой оборотов ткани. Затем через плечи перекладываю концы ленты на грудь, где они пересекаются ещё раз. Очень даже выразительно получилось: полосы красной с золотом ткани чуть отдавливают в стороны её небольшие, но вполне сформировавшиеся груди. Так и тянет погладить. А почему нет? Она вся - "в руке моей". И её груди - тоже. Можно и посильнее прижать. И ещё разок.
Трифена стоит выпрямившись на коленях. Кажется, она уже потеряла интерес ко всему окружающему, ко всем этим жадно разглядывающим мужикам вокруг. Всё её внимание - во мне. Точнее - в том, что я с ней делаю. Я, не ослабляя захвата, медленно тяну её груди к себе, и она издаёт хорошо слышный стон. Стон не боли, но страсти. И я, отпустив, наконец, её прелести, беру двумя руками её голову. Моя "страсть" не звучит, но вполне выразительно выглядит. Однозначно выразительно. Чуть приоткрытый, неровно дышащий рот Трифены - вполне подходящее место. Для моей молчаливой "страсти". Она осторожно, медленно пропускает внутрь. Замирает на мгновение.