Патриция решила, что спорить с призраком бесполезно, будь он личный или какой-то еще. Она обхватила плечи руками и стала смотреть на обожженный, почерневший ландшафт далеко внизу. Сейчас невозможно было думать о прошлом, о том, что произошло до того, как она оказалась на этом корабле. Действительно ли она хотела вернуться? В самом ли деле там было нечто, чрезвычайно важное для нее?
Да. Лэньер. Он ждал от нее помощи. Она была частью его команды. И Пол, и ее семья. Мертвые. Она нащупала письма в кармане, а затем потянулась к сумке, в которой лежали мультиметр, электронный блокнот и процессор. Их никто не трогал.
Сосницкий умирал. Из пяти врачей, сопровождавших батальон, двоим удалось прорваться во вторую камеру, и они не собирались скрывать от генерала правду. Один из них, лысый худой, со шрамом, пересекающим пол-лица, отвел Мирского в сторону, когда тот подошел к опушке.
- У генерала внутренние повреждения, и разрыв селезенки - самое легкое из них. У нас нет ни крови, ни плазмы и нет никаких условий для операции. Он умрет через час, может быть, через два… Он сильный человек, но он не супермен.
Сосницкий лежал на боку на ложе, сделанном из рюкзаков и веток. Каждые две-три секунды он моргал; лицо его было бледным и потным. Мирский опустился рядом с ним на колени, и Сосницкий взял его за руку. Рукопожатие генерала было все еще удивительно сильным.
- Мои кости превратились в кашу, товарищ командир, - сказал он. - Как я понимаю, ни Лев, ни Нев не добрались сюда живыми. - Генерал скривил губы в гримасе или улыбке - трудно было точно сказать, - потом закашлялся. - Я собираюсь оказать вам сомнительную честь, товарищ полковник. Нам нужен командир дивизии. Другой полковник, оставшийся в живых - Велигорский, а я не хочу, чтобы командовал политработник. Вы получаете очень большое повышение, полковник, которое, возможно, не одобрила бы Земля. Но если то, о чем мы слышали, правда, то на Земле это уже никого не волнует. У меня есть свидетели - один из них Белозерский, - и я намерен подтвердить ваше повышение по радио другим командирам батальонов, прежде чем умру. Поэтому я должен действовать быстро. С этого момента вы - генерал-лейтенант. Я передаю вам свои знаки отличия. - Он сделал это с гримасой боли на лице. - Могут возникнуть проблемы со… следующими по порядку, но таково мое желание. Я доверяю вам, генерал Мирский. Если то, что говорит командир дивизиона, верно - а это вполне возможно, - вы должны идти на переговоры. Мы, может быть, последние русские… Все остальные сгорели. В огне. - Он снова закашлялся. - Не теряйте самообладания. Впрочем, кто я такой, чтобы советовать вам, что делать? Теперь вы - генерал. Попросите Белозерского принести рацию.
Белозерский прошел мимо, бросив на него сердитый взгляд, в котором было что-то еще - что-то умоляющее. "Он еще не решил, как теперь вести себя со мной", - подумал Мирский. Генерал обратился к оставшимся в живых солдатам. Белозерский вежливо сообщил, что ретрансляторы в скважинах не действуют, но генерал, тем не менее, настоял, чтобы сообщение было передано.
- Теперь американцы знают, что у нас есть командир, - сказал он.
Через несколько минут Сосницкий впал в кому.
Мирскому потребовалось некоторое время, чтобы осознать происшедшее. Он решил, что лучше всего продолжать вести себя так же, как и прежде, так что вернулся к своим и посовещался с Гарабедяном.
Несмотря на ультиматум, Мирский ничего не предпринял к концу срока. Он знал, что это будет самоубийством. До сих пор еще была слабая надежда, что внезапно появится транспортник корабль и начнет сбрасывать подкрепление, но теперь надежда ушла, и вместе с ней исчезли все возможные цели.
Генерал-майор Сосницкий, конечно, был прав.
С самого начала это было крайне рискованное предприятие. Если сообщение противника было правдой (командир дивизиона Плетнев наверняка не стал бы лгать своим ради спасения собственной шкуры) - если все это было правдой, любая победа была просто невозможна.
Подошел Гарабедян с тюбиком еды. Мирский отмахнулся.
- Надо поесть, товарищ генерал.
Мирский хмуро посмотрел на майора.
- Зачем? Какой смысл? Они будут держать нас здесь, пока мы не подохнем с голоду или не превратимся в лис, совершающих набеги на курятники. Мы обречены.
Гарабедян пожал плечами.
- Ладно.
Мирский отвернулся от своего бывшего заместителя, но внезапно резко выбросил руку.
- Дай сюда, ублюдок. Нечего тебе жевать.
Гарабедян усмехнулся и отдал ему тюбик.
- Дрянь, - заявил Мирский, выдавливая в рот рыбный паштет. - Вкус дерьма.
- Вспомни огромные очереди за колбасой, вкус у которой был немногим лучше, - сказал Гарабедян. - Из-за чего, собственно, ты так подавлен?
- Я любил Сосницкого. А теперь он умер, сделав меня генералом.
Глава 31
Лэньер стоял в широком ярко освещенном зале библиотеки, щурясь от света. Он не сидел перед хромированной каплей уже много месяцев, однако по-прежнему не хотел этого. По своему опыту он знал, ничего страшного его не ждет, но ему казалось, что все его нынешние проблемы возникли в одном из этих кресел - том, которое было сейчас окружено отключенной аппаратурой.
Позади стояли три морских пехотинца, вооруженных "эпплами" и "узи", из-за чего он испытывал неловкость; Герхардт настоял на том, чтобы они сопровождали Лэньера - на случай, если русский спецназ уже проник сюда.
Гарри прошел между рядами, избегая, как и Патриция, кресла, загроможденного аппаратурой. Он остановился, оглядел площадку, потом сел, опустив пальцы на пульт. Перед ним поплыли вопросы. Библиотека все еще обращалась к Лэньеру на английском двадцать первого века. Возможно, она помнила его; возможно, она знала, кто они и даже почему они здесь.
- Мне нужно выучить русский язык двадцать первого века, - сказал он. - Начала двадцать первого, до Гибели. Сколько времени это займет?
- Вы желаете научиться читать, писать, разговаривать, или все вместе? - спросил библиотечный автомат.
- Мне необходимо научиться разговорному языку на бытовом уровне и как можно быстрее. Полагаю, что чтение и письмо тоже понадобятся, если это не займет слишком много времени.
- Вы можете научиться разговорному бытовому и техническому русскому языку за два часа. Дополнительный час потребуется для того, чтобы научить вас читать и переводить.
- Тогда включите всю программу.
- Очень хорошо. Пожалуйста, расслабьтесь - вы несколько напряжены. Начнем с русского алфавита…
"Я расслабляюсь", - осознал Лэньер с некоторым удивлением. По мере того, как продолжался урок, он все глубже погружался в океан знаний. "Я наслаждаюсь этим".
Никогда не имея способностей к языкам, он, тем не менее, три часа спустя говорил по-русски, как коренной москвич.
Мускулистый, лысеющий и краснолицый командир дивизиона подполковник Сергей Алексеевич Плетнев и четыре члена экипажа покинули транспортный корабль через кормовой люк и были препровождены в шлюз первого дока. По соглашению, достигнутому в результате переговоров несколько часов назад, остальные транспорты оставались на своих позициях вне скважины.
Русские сняли скафандры и в сопровождении семи вооруженных "эпплами" морских пехотинцев направились через посадочную площадку в центр связи. Киршнер приветствовал их - его слова переводил лейтенант Егер - и объяснил процедуру.
- Офицер, командующий вашими людьми внутри Камня, находится во второй камере. Согласно сообщению вашего генерал-майора Сос… Сос…
- Сосницкого, - закончил Егер.
- Сосницкий присвоил офицеру по фамилии Мирский звание генерал-лейтенанта. Мы должны договориться о проходе через первую камеру; ваши товарищи заблокировали нас здесь. Альтернатива - доставить вас по воздуху через ось, но я думаю, вряд ли кому-то понравится подобная идея.
Плетнев выслушал перевод и энергично кивнул.
- Я еще раз поговорю с ними, - заявил он. - Прямо сейчас.
- Вы не являетесь командиром. Они могут счесть вас предателем.
- Я могу лишь попытаться, - сказал Плетнев. - Может быть, я спущусь к ним один или с моей командой и попытаюсь убедить…
- Не похоже, что их можно убедить. Ваше обращение передавалось по радио, но они продолжали сражаться.
- Вот как? - возмутился Плетнев; лицо его покраснело еще больше. - Попробуем еще раз.
- Попробуем, - согласился Киршнер. - Во-первых, мы дадим вам связь с первой камерой. Скажите им все: в каком мы все положении, что вы планируете делать, что случилось на Земле.
- Конечно, я не идиот. - Он посмотрел на Киршнера и протянул ему руку. - Ну и бойню вы нам устроили.
Киршнер поколебался, потом крепко пожал руку Плетнева.
- Ваши люди храбро сражались.
- Покажите, куда идти.
Пикни пригласила его в пункт связи. Она пристегнула микрофон к лацкану его куртки и настроила аппаратуру на частоту русских.
Плетнев переговорил с подполковником Погодиным из первой камеры. Егер перевел большую часть из быстрого обмена репликами.
- …Вы не могли забыть меня, Погодин. Я был инструктором вашего класса в Новосибирске.
- Да, действительно, ваш голос похож на голос Плетнева…
- Бросьте ваши страхи! Война окончена. Мне нужно пересечь вашу территорию, чтобы поговорить с полковником Мирским - теперь генерал-лейтенантом Мирским. Можете вы разрешить… - Он бросил взгляд на Киршнера.
- Вы, один член экипажа и сопровождение из четырех морских пехотинцев, - сказал Киршнер.
- Двум нашим и четырем из них пройти?
Какое-то мгновение ответа не было.