Он ненавидел замполитов. Он ненавидел всех замполитов, где бы ни служил. Майор Белозерский всегда держался позади, отдавая приказы, которые порой противоречили приказам самого Мирского.
- Ну что ж, прекрасно, они уничтожили Землю. Так что нам делать? Прекратить военные действия и - что? Возвращаться домой на пепелище? На сей раз это не маленькая драчка на школьном дворе между героем и хулиганом. Это пылающий череп с костями над всем Северным полушарием!
- Так они утверждают, и Плетнев их поддерживает. Конечно, не надо было ожидать, что нам удастся уничтожить орбитальную защиту и заставить их поднять руки вверх и просить о пощаде.
- Они все продажны, - отрезал Мирский. - Слабые и перепуганные.
- Павел, нужно трезво оценивать факты и их следствия. Не стоит недооценивать врага. Могут ли слабые и отсталые опередить нас почти во всем?
- Ох, заткнись, - простонал Мирский, пряча голову в ладонях. Он посмотрел на сержанта. - Убирайся отсюда, - устало приказал он. - Принеси мне хорошие новости или вообще никаких.
- Так точно! - сказал сержант.
- Жаль, что у нас нет штрафных батальонов, чтобы послать их в первых рядах, как священную жертву, - сказал майор. - Именно так мы выигрывали войны в прошлом.
- Не дай Бог, чтобы тебя услышал Белозерский. У меня с ним и без того достаточно проблем - да и с тобой тоже. Мы не будем трогать мост. Это окончательное решение. И через час мы примем свои меры.
Когда Мирский говорил таким тоном, с ним никто не спорил. Гарабедян слегка побледнел, потом достал жевательную резинку и сунул ее в рот, наслаждаясь сладким вкусом.
Рация Мирского мягко щелкнула. Он включил прием и ответил.
- Товарищ командир, это Белозерский. Зев хочет говорить с вами… лично.
Мирский выругался и ответил, что будет немедленно.
- Кажется, новые потери, - сообщил он Гарабедяну.
После двадцати шести часов патовой ситуации результаты разведки были доставлены на временный командный пункт Герхардта. Лейтенант, который проводил разведку, человек с тонкими чертами лица и глубоко посаженными глазами, говорил медленно, растягивая слова в манере, характерной для уроженца Аппалачей.
- Мы обнаружили все их позиции и сосчитали людей. У них около шестисот человек, которые живы и передвигаются, насчет еще ста мы не уверены. Они потеряли многих старших офицеров - один генерал ранен или мертв, несколько полковников погибли. Остается один полковник во второй камере и два подполковника и полковник в первой. У них могут быть другие генералы - мы слышали переговоры по радио о Зеве, Леве и Неве. Некоторые из нас считают, что речь идет о трех генералах.
- Вы можете опознать их? - спросил Лэньер.
- Нет, сэр. У них нет нашивок с фамилиями. Но мы думаем, что некоторые члены русской научной группы могли бы кое-кого узнать. Их войска очень хорошо обучены, с большой долей космической подготовки, и, возможно, у них есть знакомые среди космонавтов научной группы.
- У вас есть фотографии офицеров? - спросил Герхардт лейтенанта.
- Да, сэр, большинства из них. Достаточно четкие. Несколько хороших снимков в профиль.
- Покажите их членам русской научной группы и выясните, могут ли они помочь. Гарри, я думаю, вам следует взять на себя роль посредника. Мы поговорим с Притыкиным из русской команды - он достаточно порядочный человек. Мы позволим одному из транспортников состыковаться с нами - тому, на борту которого находится Плетнев. Если он или Притыкин смогут связаться со своим руководством по радио и если мы сможем организовать встречу, возможно, это поможет больше, чем просто голос разума.
- Посреднику надо говорить по-русски, - заметил Лэньер.
- Кто-нибудь из наших сможет помочь. Римская, или этот немецкий лейтенант, Рудольф… как его… Егер.
- Римская - это хорошо, но его знаний может не хватить на дипломатические нюансы. Егер будет полезен. Но я не возьмусь за это дело, если не смогу работать с русскими напрямую, без переводчиков. Я могу поехать в третью камеру и позаниматься, пока вы будете договариваться с Плетневым о стыковке.
- У нас нет нескольких недель, Гарри.
Лэньер покачал головой.
- Столько и не потребуется, хватит нескольких часов. - Он глубоко вздохнул и наклонился вперед. - Не кажется ли вам, что имеет смысл покончить с секретностью?
Герхардт на мгновение задумался.
- Внутренней? Я не уверен.
- Вам самому не хочется узнать, в чем, собственно, дело?
- Конечно. Но кто возьмет на себя ответственность за снятие ограничений.
- Мы больше не являемся частью военной стратегии Земли; мы предоставлены сами себе. Можно считать, что то же самое верно и с политической точки зрения.
- Вы имеете в виду, что мы сами себе хозяева?
- Именно, - подтвердил Лэньер.
- Это банка с червями, в которую мне прямо сейчас неохота лезть.
- Хорошо, я беру на себя ответственность, по крайней мере, за один шаг. Библиотеки больше не закрыты. Информация, содержащаяся в них, доступна всем.
- Даже русским?
- Даже русским, если они заключат с нами мирное соглашение, - сказал Лэньер. - Я выучу русский, вы разработаете процедуру переговоров, и мы предложим им часть того, что у нас осталось.
- Киршнеру не понравится, если мы разрешим этим ублюдкам стыковку. И он наверняка не захочет идти на уступки.
- Кто отвечает за внутреннюю безопасность? - многозначительно спросил Лэньер. - И есть ли у нас выбор?
Проснувшись, Патриция обнаружила, что кабина погружена в полумрак. Она повернулась и взглянула в окно. Поверхность коридора более чем в двадцати километрах внизу была темной и покрытой рубцами. Глубокие разрезы пересекали вдоль и поперек испещренную пятнами землю; их края тускло блестели.
Повернувшись на другой бок, она оглядела кабину. Ее похититель лежал, закутавшись в сеть из мерцающих синих и зеленых огней. Между огоньками проскакивали искры, а под сетью тело окутывал полупрозрачный зеленоватый туман.
Сила тяжести в кабине была достаточной, чтобы почувствовать разницу между потолком и полом. Соскользнув со своего ложа, Патриция протянула руку, чтобы коснуться светящейся сетки и разобраться, настоящая ли она, но ее остановил голос.
- Пожалуйста, не трогайте. - Ольми стоял в передней части кабины. Патриция перевела взгляд с фигуры на койке на того Ольми, который только что к ней обратился. - Я - частичное воплощение, фантом. Ольми отдыхает, совершая тальзит-медитацию. Если у вас есть к нему дело, пожалуйста, позвольте мне заменить его.
- Кто вы?
- Личный фантом, дубль. Пока он отдыхает, я выполняю все его обязанности, которые не требуют физических действий. Я нематериален. Я только изображение.
- О. - Она нахмурилась. - Что он… делает? Что с ним происходит?
- Тальзит-медитация - это процесс, во время которого он окружен тальзитскими носителями данных. Его тело очищается от нечистот, а разум - от препятствий, мешающих ясности мыслей. Тальзит-данные информируют, реорганизуют, совершенствуют умственную деятельность. Это нечто вроде сна.
- Вы просто запись?
- Нет. Я связан с его мыслительными процессами, но так, что это не мешает его отдыху.
- Где?.. - Патриция чуть не сказала "буджум". Она оглянулась и увидела плоскоголовое, с вывернутыми коленками коричневое существо, свернувшееся на своем ложе и глядевшее на нее спокойными медленно моргающими глазами.
- Привет, - мелодично произнесло оно.
Патриция судорожно сглотнула и кивнула.
- Еще раз, как вас зовут?
- У меня нет имени. Я франт.
- А кто ведет корабль?
- Корабль, в данный момент, управляет собой сам. У вас, людей, наверняка есть машины, которые могут делать это, - объснил франт укоризненным тоном.
- Да. Конечно. - Патриция снова повернулась к фанту. - Почему коридор изменился?
- Много веков назад здесь была война. Поверхностный материал, принесенный на Путь - в коридор - был серьезно поврежден. В некоторых местах вы можете видеть сам Путь.
- Война? - Патриция посмотрела вниз на испещренный рытвинами ландшафт.
- Когда джарты оккупировали Путь, они удалились от ворот на тысячи километров. В то время ворота были заблокированы или строго охранялись. Когда Аксис попытался пройти через них и вновь установить над Путем свой контроль, джарты оказали сопротивление. Их прогнали, а этот участок, на всем протяжении до Пушинки сейчас заблокирован и пуст.
- О. - Патриция снова легла и стала смотреть на огоньки, мерцающие вокруг Ольми. Она очень устала. Глаза горели, в горле пересохло; в груди ощущалась тяжесть, а мускулы рук и ног болели от напряжения. - Я плакала, - сказала она.
- Вы проспали последние двенадцать часов, - сообщил франт. - Во сне вы были спокойны. Мы вас не трогали.
- Спасибо. Аксис - это то место, куда мы направляемся?
- Да, - сказал франт.
- Что там будет со мной?
- Вы будете почетной гостьей, - ответило изображение Ольми. - В конце концов, вы из нашего прошлого и очень умны.
- Я не люблю… суеты, - мягко возразила Патриция. - И я хочу вернуться и помочь моим друзьям. Они нуждаются во мне.
- Ваше присутствие там не является решающим, и мы посчитали, что это опасно.
- Тем не менее, я хочу вернуться. Я хочу, чтобы вы знали: вы увезли меня против моей воли.
- Мы сожалеем об этом. С вами будут хорошо обращаться.