V
Река текла в неглубокой и широкой впадине. Многие кони и звери даже поленились преодолевать порог и лезть в воду: огонь явно потерял свой пыл еще перед терновым венцом и теперь скорее чадил, чем горел. Впрочем, кое-какие травоеды явно были не прочь слегка ополоснуться - смыть копоть и пену. Хищники, напротив, с некоторой опаской повернули назад.
- Кормиться жареным будут, - пояснила Кардинена. - Для них, да и для всех, кто переждал стихию, настали тучные времена. Много семей, много приплода. Из чёрной земли через месяц-другой полезут буйные травы - значит, приманят всяких архаров, серн и газелей.
- Пожар сюда точно не придёт?
- Здесь же заливной луг… Если эту щётку можно считать лугом.
В самом деле, растительность во впадине была такая же, как во всех горах: короткая, с мелким листом, похожим на чешуйки. Лошади пробовали ее щипать, но без особого желания.
- Заливной?
- Каждую весну Зейа переполняет русло и уносит с собой половину береговой земли - возводить острова-крепости в своём устье. Валуны на порогах отламывает и ворочает, корни подмывает. Не всё берет - что-то на дно роняет.
Сама она решительно направила своего жеребца в поток, узкий, но быстрый. Сорди пнул своего малыша пяткой в брюхо - тот охотно последовал за старшими.
Перебралась на берег вся четвёрка вдалеке и от табуна, и от пожара.
- Узнаю эти места. Вот здесь настоящие покосы, - заметила Карди, соскочив со своего коня. Тот стоял на удивление спокойно и даже пригнул голову - цветочки нюхает, посмеялась она. Сложила наземь свой груз и начала в нём рыться.
- Ты тоже своего отпусти. Он парень привязчивый.
- Нравом хорош, да с виду не больно казист.
- А вот этого при нём вслух не говори. Это же самая лучшая для гор порода: и по горам ловко лазают, и по тропе без устали бегут, и в седле точно в зыбке качаешься, - на этих словах Карди достала именно что два небольших седла вроде бы спортивного фасона и две волосяных уздечки без трензелей. Надела одну узду на своего жеребца, другую протянула Сорди:
- Вон к той ветле обоих привяжи, там травка самая полезная с виду. Пусть пока не привязи пасутся, чуть позже мягкие путы наденем.
- Какие-то они совсем ручные.
- Просто человека вспомнили. И к тому же крещение огнём помогло.
- Чьё?
(Какая внешняя сила заставляет его задавать очевидные вопросы?)
- Твоё.
(И принимать как должное неординарные ответы.)
- Ты прошел воду, землю и огонь и со всем тремя побратался. Теперь тебе станут доверять. Видеть в тебе защитника.
Сёдла оказались, кстати, вовсе не спортивные - просто рассчитаны на здешних пони. Впрочем, Кардинена и против этого термина возразила:
- Пони определяются по высоте в холке. Сплошная арифметика. А наши скакуны - потомки лошадей викингов, порода, выращенная в чистоте. Жеребят от "золотых", соловых степняков и иных производителей сбывали на сторону. Возможно, по этой причине наши любимцы не страдают обычными конскими болезнями. А выводить можно и поменьше, и покрупнее. Вот Шерл - он ростом с арабчика, а это если не лучшая, то самая гармоничная порода в мире.
- Ты его знаешь. Правда твой был?
- А что, я похожа на мёртвую? Не более тебя, однако.
Сорди запнулся: чего-то он не понимал до конца. Сам он ощущал себя на редкость живым - такого с ним не было от самого рождения.
- Когда-то меня прозвали Киншем, точнее - Кинчем, в зависимости от местных вариантов произношения. В честь великой венгерской кобылицы арабских кровей, памятник которой стоит на главной тамошней площади. А вороного жеребца именовали Аль-Бахр, "Океан", или попросту Бархат.
- Не Шерл.
- Да, у этого кличка не арабская. Означает черный турмалин. Конь моего милого Волка.
Сорди снова побоялся спросить, кто это, но Карди ответила сама:
- Волк. Бурый Волк, по цвету одежды. Волчий Пастырь. Даниль Ладо. Он тоже имеет на меня виды, как Тэйн, и примерно такие же. Хотя нет: второй - почти друг, первый… первый - почти возлюбленный. Тоже посостязались однажды. До его смерти.
- Прости. Дом был его?
- Угм. Нас обоих.
- Это он там… оборотился?
- Угм.
- Но это колдовство! Магия! А ты говорила, что здесь этого нет.
- Здесь нет ничего, помимо законов природы. Здешней природы. А она нигде и никогда не была такой безмозглой, как считали тебе подобные. Колдовство - насилие, доброе или злое. Магия - легендарный вид особой энергии. Оба они требуют субъекта и объекта. Ты извини, что я тебя гружу терминами, только я вроде намекала на глобальный суперкомпьютер. Мы оба внутри.
Сорди не понял, но запомнил. Постепенно он уяснил себе, что запоминает всё говоримое без различий и различений. Даже то, что не выражено словами, а носится в воздухе рядом с дыханием воды, ароматами цветов, вместе с пыльцой. Вместе с пеплом.
Кардинена прервала его медитацию:
- Питаться будешь?
- Да нет. После такого…
- Далеко тебе до конской автаркии. Поостыли оба наших подарочка в воде, теперь траву хрупают. Как думаешь, нам не стоит тоже ополоснуться для аппетита? В одежде не совсем то, понимаешь.
И, не дожидаясь его ответа, пошла по кромке впадины, на ходу сматывая с себя золотной шарф и сбрасывая пропахшую гарью одежду.
Сорди последовал ее примеру - но отчего-то на сей раз нагота далась ему труднее прежнего.
В каком-то известном ей месте женщина спустилась вниз, цепляясь за мылкую глину пальцами босых ног. И сразу упала в воду - почти без шума, будто проскользнув между струями. Поплыла к середине, лавируя, как парусник под ветром.
Он проделал то же, однако не так ловко; холодная вода теснила плоть, спирала дыхание в глотке. Верхом на горячем конике было и в самом деле не то - Сорди пожалел, что не оставил на себе хотя бы тонкие шаровары за неимением плавок. Такая моральная ценность, как целомудрие покровов, явно не была популярна в Динане.
Впереди Кардинена отыскала, по всей видимости, мель или глубоко утонувшую корягу и выпрямилась на стремнине во весь рост.
- Греби сюда, эй! Не режь воду поперек, неуч. Опирайся как на стену, чтобы тобой, как косточкой из пальцев, выстреливало.
Сорди попробовал - вышло. Течение само понесло к месту - и прибило к большой скользкой глыбе.
- Никогда в быструю реку не окунался? Вот уж не поверю, - смеялась Карди, вытаскивая его, дрожащего, за руку и водружая на постамент.
- Не т-такую холодную.
- Врёшь. Горные речки все одинаковы.
Ему казалось теперь, что они, держась за руки, стоят на палубе парусника и волна перехлестывает через руль. Или омывает изножье парной статуи из тех, что укрепляют на носу корабля.
- Ты слишком напоминаешь мне юношу, чтобы я оставался спокоен, - сказал он, чтобы оправдаться.
- Ты слишком напоминаешь мне девушку, чтобы я оставалась спокойна, - повторила Карди насмешливым эхом.
И словно только сейчас поняла, о чём обмолвилась. Хотя - Сорди уже знал свою старшую напарницу достаточно хорошо, чтобы не верить во всякие непредумышленности.
У него тонкие черты лица. Мягкие, ковыльные волосы. Узкие плечи - заниматься силовыми видами спорта даже не пробуй, благодари Бога, что лопату в руках удерживаешь. И то - кисточкой расчищать куда ловчей выходит. Подгонять один к другому клочки да ошметки с античных помоек. Эксклюзивная, филигранная работа, все завидуют. Пальцы - будто зрячий глаз на каждом. Бедра и зад - как-то его сравнили со статуей Персея работы Бенвенуто, потом он отыскал изображение и понял всю силу издевательства. Персей - не юноша, скорее девица, хотя идеал гораздо более поздних времен. Не сдобный Ренессанс - суховатый югендштиль. Костяк рафинированный, мышцы практически отсутствуют - одни жилы. Даже ступни узкие, небольшие, а подъем высокий: найти добротную обувь было постоянной проблемой.
- Ты очень красив, - прервала паузу Кардинена.
Вода чуть спала или это ему показалось? Течение по-прежнему обвивало ему щиколотки своим арканом.
- Разве такое нужно мужчине?
- Да и женщине подобное лишь в тягость.
- Вот не знаю… то есть - ты разрешаешь мне говорить? Дело женщины - привлечь к себе иной пол. В том и прелесть, и ловушка, и погубление.
- Набор трюизмов. Хотя сила общих мест в том, что они общие. Обратная связь.
Теперь они вполне могли усесться рядом на глыбу.
- Лес уже кончил гореть - разлив больше не понадобится, - объяснила Карди. - Я же помню - на этом месте всегда был брод. Не считая весны, разумеется.
- Так вот, - продолжала она с необычно ровной интонацией. - Сказал "а", так будь любезен, говори и "б". Напросился - слушай.
- Ты вообще-то понимаешь, что женщина неспроста оказывается на мужской работе?
- Ну, конечно, есть и дагомейские амазонки, единственный достоверный случай женской армии, и индийская элитная гвардия раджей, состоящая из крутых дам. Русские эскадроны смерти. Времена, конечно, давние, но не такие уже. Да и в мое время фактически… разведчицы всякие. Радистки Кэт.
- Широкие у тебя взгляды. Тогда подберёмся с иного конца. Как ты полагаешь, я вполне отвечаю заявленному назначению? Ну, типа "баба-мужик", как твоя мама в детстве говаривала?
- Откуда ты знаешь?
- Я хороший лингвист и специалист по говорам. Устраивает объяснение?
Сорди подумал, что это ей подсказала либо здешняя разумная земля, либо память о прошлом бытовании.
И впервые посмотрел на Кардинену открыто, Непредвзято. Не оскорбляя даже тенью желания.