* * *
Что характерно, его звали Владимир Ильич. Крепко сбитый мужик с проницательным взглядом. Мне показалось, что в кресле гендиректора он смотрелся бы гораздо гармоничнее, чем нынешний руководитель завода.
– Значит, Гардези Андрей Викторович, – протянул он, задумчиво разглядывая мою визитку. – Вице-президент, значит… У меня, уж простите, визитной карточки нету. Я как-то больше с простым народом общаюсь, а он визитных карточек не признает…
– Это верно, – согласился я. – Вас, наверное, и без всяких визиток люди в лицо узнают? Авторитетным личностям визитки ни к чему…
– Лесть? – прищурился Владимир Ильич. – Если на это рассчитываете, то грубо работаете, молодой человек! Думаете, я не знаю, ради чего меня сюда зазвали? Даже "хрен-директора" нашего из кабинета выперли…
– Ну-ну, Владимир Ильич, – примирительно сказал я. – Грешно мне пытаться задобрить вас какими-то словесами! Я человек практичный, и вы, я думаю, тоже…
– Взятку будете предлагать? – вскинулся он.
– Фу, Владимир Ильич! – скривился я. – Вы только так понимаете практичность?
– А как еще понимать практичность с точки зрения банкира? – рассудительно сказал Владимир Ильич. – Деньги, деньги и еще раз деньги!
– Деньги деньгам рознь, – возразил я. – Вы прекрасно понимаете, что акции рабочим не нужны. Им нужна достойная зарплата, нормальные условия работы и уверенность в завтрашнем дне. А акции нужны инвесторам, которые благодаря контролю над заводом смогут без опаски вложить свои деньги в развитие предприятия. А значит – дать рабочим то, что им нужно на самом деле…
– Не нужно мне ваших прописных истин! – раздраженно сказал Владимир Ильич. – Если бы у завода было нормальное руководство, а не эти импотенты, то не было бы проблем с инвестициями! Расхреначили все, а теперь пытаются собрать по дешевке акции у рабочих и сдать оптом какому-то московскому барыге… Хватит с нас воспоминаний о приватизации!
Ага, сказал я про себя. Нормальное руководство, значит…
– Владимир Ильич, вы вообще в чем видите свою задачу? – спросил я. – Защита интересов трудового коллектива, разве не так?
– Так, – настороженно согласился он.
Я придал своему голосу максимально возможную проникновенность.
– Я не буду спорить с вами на политэкономические темы, а как банкир-практик скажу откровенно. Трудовой коллектив как акционер ничего из себя не представляет. Акции распылены, и мелкий акционер не играет никакой роли. Чтобы влиять на судьбу предприятия, эти акции должны быть объединены в один пакет, которым будет распоряжаться конкретный человек.
– Вот именно! – со значением вставил Владимир Ильич.
– Вот именно, – кивнул я. – Есть два варианта. Первый – собрать пакет и продать стратегическому инвестору. Второй – собрать акции в какой-нибудь фонд и дать в управление лицу, которому доверяет коллектив.
– Разве второй вариант плох? – оживился Владимир Ильич.
– Может быть, и не плох, – заметил я. – Почему же он до сих пор не реализован?
– Дадут его реализовать – как же! – горько усмехнулся Владимир Ильич. – Пока я объясню все рабочему, директорские провокаторы нашепчут ему на ухо…
– Патовая ситуация! – развел я руками. – Предприятие не развивается без масштабных вложений, а менеджмент не справляется с управлением – и здесь свою деструктивную роль играете, между прочим, и вы… А те же акции на руках рабочих обесцениваются…
– Вы меня в этом обвинить хотите? – возмутился Владимир Ильич.
– Упаси боже! – горячо воскликнул я. – Наоборот! Хочу сделать вам предложение…
* * *
Президенту банка я позвонил по мобильному телефону, потому что в заводских линиях связи не был уверен. Президент выслушал меня и немедленно вскипел:
– Вы там с ума сошли?! Какой еще на хрен фонд для трудового коллектива?
– Поймите, если профсоюз против, то мы тут ничего толком не скупим, тем более в такие сжатые сроки. Еще, чего доброго, спровоцируем забастовку с прибытием телевидения и журналистов…
– Но при чем тут фонд?
– Директор и профсоюз совместно призовут работников объединить акции в фонд. Таким образом, вместо скупки будет массовая передача акций в этот фонд. Вот вам и готовый пакет для нашего заказчика. Только сначала это будет доверительное управление фондом, а не продажа. Доверенным лицом выберут местного профсоюзного лидера, которого я сведу с нашим заказчиком. Они договорятся о том, что наш заказчик постепенно возьмет управлением фондом на себя, а затем выкупит его. А в обмен на это профсоюзный деятель войдет в совет директоров и станет гендиректором, о чем он, кстати, грезит наяву… И это, кстати, неплохой выбор по сравнению с сегодняшним руководством завода…
Президент фыркнул.
– А нынешний директор понимает, что вы роете ему могилу?
– Ну, во-первых, пока не понимает и думает, что с моей помощью переиграл профсоюз. Во-вторых, у него рыльце в пушку, а мы дадим ему возможность уйти чистым и небедным.
– Вы всерьез верите, что нашего заказчика эта затея с фондом устроит? Захочет ли он вести переговоры с этим профсоюзным деятелем?
– Либо фонд, либо без акционерной войны никак. Если заказчик сделает профсоюзного оппозиционера гендиректором, то по ту сторону баррикад никого не останется и можно будет спокойно работать. Мне кажется, лучше предложить и домучить такой вариант, чем просто признать, что мы бессильны выполнить заказ.
– А если этот профсоюзник окажется плохим гендиректором?
– Значит, будет кого обвинить в низкой зарплате и плохих условиях труда. "Запиарим" его перед рабочими к чертовой матери… Главное, у нас будет достаточно времени, чтобы добиться своего.
– Пожалуй, – задумчиво пробормотал президент. – А нам-то какой интерес? – вдруг осенило его. – Где наш доход? Зачем нам возиться с этим фондом, если мы не сумеем скупить и перепродать акции?
– Обидно, что не удастся "снять маржу"? – усмехнулся я. – Не беспокойтесь, мы возьмем достойное комиссионное вознаграждение по сделке с фондом. А потом еще возьмем плату за консультации. Не та прибыль, конечно, зато минимум рисков. В конце концов, корпоративные финансы – это не только банальная скупка акций по дешевке…
Президент помолчал.
– Что ж, попробуйте, – сказал, наконец, он. – Кстати, я подписал приказ о включении управления корпоративных финансов в состав вашего департамента…
– Вот спасибо, – хладнокровно отозвался я. – А оно мне надо?
– Не лукавьте, Андрей Викторович, – сухо сказал президент. – Вам же этого хотелось. Вам этот бизнес интересен. Вы проглотили хозяйство Алферова – ему поделом, а вы радуйтесь. Только… – Президент умолк.
– Только – что? – переспросил я.
– Только смотрите – не подавитесь, – нехорошим голосом сказал президент и дал отбой.
Я медленно отнял трубку от уха и обиженно посмотрел на нее. Трубка тут же зазвонила. Я посмотрел на дисплей. Это был номер сотового телефона Алферова.
– Слушаю, – буркнул я.
– Ну здравствуй, Андрей Викторович, – услышал я усталый голос на том конце линии.
– И тебе привет, – уже бодро отозвался я.
– Празднуешь?
– Нет, работаю.
– Кирпичи бульдозером крошишь?
– Тебе уже доложили? – усмехнулся я. – Неужто Гусман дозвонился?
– Нет. – Алферов помолчал. – Ты его так напугал, что он, наверное, нескоро посмеет набрать мой номер.
– Тогда кто? – требовательно спросил я.
– А зачем тебе? Репрессии устроишь? – Алферов снова помолчал. – Хотя мне все равно. Мне позвонил один из директоров, кто еще помнит мою доброту… Проверяй хоть всех. Ты лучше скажи мне, зачем ты наплел им про какие-то страшные допросы в службе безопасности? Представляю, как обделался Гусман…
– Надеюсь, ты мою легенду не опровергал?
– Нет, я же говорю – мне уже все равно. И потом – мы договорились…
– Рад, что ты об этом помнишь, – заметил я.
– Надеюсь, ты тоже. Впрочем, ты был достаточно великодушен, чтобы я был благодарен тебе по гроб карьеры… хотя уже и не в этом банке. У меня к тебе только одна просьба.
– Какая?
– Отпусти Гусмана с миром. Он, конечно, вор, но такой стресс может и не перенести.
– Хорошо, – быстро согласился я. – Не вопрос.
– Устроишь чистку в управлении корпоративных финансов?
– Посмотрим. – Я вздохнул. – Ты, собственно, зачем звонишь? Не из-за Гусмана же…
Алферов ответил не сразу.
– Я просто хотел поинтересоваться… – медленно проговорил он. – Ты серьезно пытаешься пропихнуть идею с этим фондом акций трудового коллектива?
– Серьезно. Более чем.
– Неужели ты и вправду надеешься сделать этот бизнес цивилизованным?
– А ты сомневаешься?
– Даже со всей твоей удачливостью это гиблое дело, – заявил Алферов. – У нас, знаешь ли, клиентура не та. Не иностранцы, не "Газпром" и даже не нефтяники. Ты их высоким финансовым материям не научишь…
– Ты просто не пробовал, – возразил я. – Что им по-настоящему выгодно, я объясню всегда. Не поймут, объясню еще раз. Это будет как лакмусовая бумажка – менеджер согласится, а вор нет. Умный поймет, а тупица упрется.
– Ну ладно, выдрессируешь ты этих менеджеров. А вот что ты будешь делать, когда упрутся рабочие и не понесут свои акции в этот твой фонд?
– Поступлю точно так же, как с менеджерами. Буду объяснять. Дважды.
– А если все равно не проникнутся? Будешь вещать, пока не охрипнешь?
– Нет, – хладнокровно ответил я. – Просто отказники лишатся "тринадцатой зарплаты", а мои горячие сторонники получат путевки на курорты.
– Страшный ты все-таки человек, Гардези, – вдруг сказал Алферов. – По-моему, президент делает большую ошибку, давая тебе набирать силу.