Вот как это случилось, что в тот день после обеда надпоручик Лукаш впервые увидел перед собой честную физиономию бравого солдата Швейка. "Так что осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, я - тот самый Швейк, которого господин фельдкурат проиграл в карты! На действительной я был признан непригодным к службе по причине как есть полного идиотизма. Нас тогда, изволите ли знать, из-за этого отпустили двоих: меня и капитана фон Кауниц!" - "Послушайте, Швейк, вы на самом деле такая божья скотинка?" - "Так точно! - торжественно провозгласил Швейк. - Мне сызмальства не везет!"
Когда надпоручик Лукаш вернулся ночью домой, Швейк доложил, что кошка сожрала канарейку. Он, видите ли, хотел попробовать, не покатает ли кошка на себе канарейку, а она, бестия, откусила ей голову. Надпоручик учинил ему зверский разнос и завалился спать. Этак через часок Швейк разбудил его: "Осмелюсь доложить, господин надпоручик, вы не изволили ничего приказать насчет кошки!" - "Трое суток губы!" - заорал надпоручик и продолжал спать дальше. Швейк выволок несчастную кошку из-под кушетки и объявил ей: "Трое суток губы!"
Чтобы умилостивить надпоручика, Швейк пообещал ему хорошую собаку. Он отправился на Малую Сторону, и там в одной пивной имел доверительный разговор с каким-то штатским. "Каждый день ходит ее прогуливать в восемь, - шептал штатский. - Но только сволочь это жуткая, даже погладить себя не дает! Сосиски, и те не жрет! Разбаловали ее, ровно архиепископа. Я уже у служанки спрашивал, чего ей жрать дают. А та только знает: "Вам какое дело!" Она, конечно, не красавица, эта служанка, самая что ни на есть обезьяна, но с солдатом разговаривать станет… Надо сначала разузнать, что эта собака жрет!"
В восемь утра, дождавшись служанки с пинчером, Швейк завел с ней разговор, ввернув для начала, что они земляки. "Я служу у полковника, - рассказывала горничная. - Хозяин наш ужас как строгий! Когда нашим досталось в Сербии, он сбросил в кухне на пол все тарелки, а мне уже хотел дать расчет!" - "А это ваша собачка? - перебил ее Швейк. - Хорошая… только такие собаки, небось, жрут не все…" - "Наш Люкс такой привередливый"… - "А что он любит больше всего?" - с интересом продолжал расспрашивать Швейк. "Говяжью печенку". Так Швейк узнал, что ему было нужно.
На следующий день утром приятель Швейка привел украденного пса. Вот как, по его рассказу, проходила эта операция: "Когда ты мне сказал, что он жрет печенку, я ему сразу принес. Он ее учуял и давай вокруг меня прыгать. А я ему ничего не даю и топаю дальше. Пес за мной. Потом я дал ему кусочек и опять ходу. Так прямо сюда и привел!" Собаку привязали к столу, и Швейк предложил ей остаток печенки. Сначала пинчер бросил на печенку такой взгляд, будто хотел сказать: "Хватит, я уже раз обжегся, жрите сами!" Но потом вдруг передумал и стал "служить".
Увидев собаку, надпоручик Лукаш был приятно удивлен. На вопрос, откуда она и сколько стоит, Швейк с невозмутимым спокойствием ответил, что собаку подарил ему один приятель, а зовут ее Макс. "Хорошо, Швейк, первого получите от меня пятьдесят крон!" - "Этого я не могу принять, господин обер-лейтенант!" - "Швейк, раз я говорю, что вы получите пятьдесят крон, значит вы должны их взять и пропить! А сейчас собаку выкупайте, завтра я пойду с ней гулять!"
В то время как Швейк купал Макса, полковник Краус, бывший владелец чистокровного пинчера, нещадно дома ругался, угрожая тому, кто украл его пса, военно-полевым судом, расстрелом, смертной казнью через повешение, двадцатью годами тюрьмы и тем, что он разрубит вора на куски. "Черт бы эту сволочь!.." - гремело в квартире полковника с такой силой, что дребезжали стекла. "Я с этой подлой б… расправлюсь в два счета!" Над Швейком и надпоручиком Лукашем нависла катастрофа.
Надпоручик Лукаш вышел с собакой в город и отправился на улицу Пршикопы, что в самом центре Праги. И тут его мысли, связанные с одной дамой, были внезапно прерваны строгим "Halt!" - перед надпоручиком стоял полковник Краус. Собака вырвалась от надпоручика и с радостным лаем бросилась к полковнику. "Господин надпоручик! - грозным голосом начал Краус. - Низшие по званию обязаны отдавать честь высшим! Этого никто не отменял! Во-вторых: с каких это пор господа офицеры усвоили привычку совершать моцион с крадеными собаками?"
"Эта собака, господин полковник… - возразил надпоручик Лукаш. "Принадлежит мне! - проревел полковник. - Это мой Люкс! Гулять с украденной собакой - это несовместимо с честью офицера! Вы не знали? Вы не читали в "Богемии" объявление, что у меня пропал чистокровный пинчер? И это называется дисциплина?!" - "Эх, старый хрыч, хоть бы разок дать тебе по морде…" подумал про себя надпоручик Лукаш. "Можете продолжать прогулку!" - проорал напоследок полковник и, злобно щелкая стеком, ушел, уводя с собой пса.
Надпоручик Лукаш перешел на другой тротуар и тотчас услышал вновь: "Halt!" Это полковник задержал какого-то несчастного резервиста, который не отдал ему чести. Краус собственноручно поволок его в казармы, честя морской свиньей. "Что мне с этим Швейком сделать? - думал по дороге Лукаш. - Разобью ему морду, но этого мало. Ремней из шкуры этой сволочи нарезать, и того мало! Я его убью, сукиного сына!" Вне себя от ярости, Лукаш направился домой.
Между тем Швейк вел дома дружескую беседу с вестовым из казарм. "Государь император от всего этого должно уже совсем свихнулся, - заявил Швейк. - Сильно умным он никогда не был, а тут еще эта война. Она его как пить дать доконает!" - "Балбес он, - ответил вестовой тоном, не допускающим сомнений, - дурак набитый! Он, видать, и не знает, что война идет. Ему, может, и сказать постыдились!" Наконец Швейк вынес Австрии окончательный приговор: "Такой идиотской монархии, ей на этом свете вообще делать нечего!" Собеседник дополнил Швейка замечанием чисто практического характера: "Как попаду на фронт, тут же смоюсь!"
Дружескую беседу прервало появление надпоручика Лукаша. Отпустив вестового, он уселся на стул и, меча в Швейка громы и молнии, принялся раздумывать, как ему лучше приступить к экзекуции: "Сначала ему дам пару раз по морде, потом расквашу нос, оторву уши, а там посмотрим!" Швейк, уставив на него пару своих добрых невинных глаз, нарушил тишину словами: "Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, так что вы лишились кошки. Она съела сапожный гуталин и соизволила сдохнуть!" - "Господи боже, - думал надпоручик, - что ты с ним будешь делать, если он смотрит таким дурачком!"
Внезапно вскочив со стула, надпоручик Лукаш замахал кулаком под самым носом у Швейка. "Вы украли собаку, Швейк!" - заорал он. "Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, после обеда вы пошли с Максом гулять, так что украсть я его никак не мог. На Спаленой улице живет один галантерейщик…" - "Заткните свое хайло, Швейк, черт бы вас побрал! Himmellaudon! Либо вы в самом деле такой мерзавец, либо вы безмозглый верблюд. Какого черта вы привели мне краденого пса?" - "Чтобы доставить вам удовольствие, господин обер-лейтенант!" Надпоручик опять опустился на стул и простонал: "И за что меня бог наказывает таким скотом!"
Сам не зная, зачем он это делает, Лукаш послал Швейка за "Богемией", чтобы прочесть объявление о пропаже собаки. Возвращаясь с газетой, Швейк сиял от радости: "Тут оно, господин обер-лейтенант! Господин полковник дают тому, кто найдет, сто крон! Очень приличное вознаграждение. А то ведь обыкновенно дают всего полсотни. Один мой знакомец, Божетех из Коширж…" - "Идите спать, Швейк! - приказал Лукаш. - А то вы в состоянии пороть глупости до самого утра!" Надпоручик тоже лег спать, но заснул лишь к утру. Вскоре после этого его заставил проснуться стук в дверь и вопрос Швейка, когда господин надпоручик прикажут его разбудить. "Вон, скотина! - простонал Лукаш. - Какой ужас…"