О летающей корове и наглых духах
Эту историю я передаю со слов моего бывшего коллеги – теперь он в запасе – от первого лица.
Дело было в… ну, в одной жаркой стране, где мы выполняли интернациональный долг. В первый период после ввода войск очень не хватало тяжёлых транспортных вертолётов, их собирали, где только можно, и отправляли к нам. Нашему полку достался Ми-6, который раньше трудился в полярной авиации. Был он ядовито-оранжевого цвета, с улучшенным(!) обогревом салона и кабины и раздолбан до последней крайности. Лётчики его тихо ненавидели, и летать на нем считалось наказанием вроде гауптвахты.
Ми-6, машина, мягко говоря, своеобразная – один редуктор весит около 3 тонн, поэтому при полете создаётся живое ощущение, что сидишь верхом на бетономешалке, а после посадки организм ещё с полчаса вибрирует как бы по инерции…
И вот, летели мы куда-то по делам на этом Ми-6 и он, гад, решил окончательно сломаться: на приличной высоте "обрезало" оба двигателя. Ну, лётчики у нас тогда были лучшие из лучших, посадили эту летающую корову на авторотации. Слава богу, никого не убили, но машину помяли, конечно, сильно, подломили хвост, и начала она потихоньку гореть. Видя такое дело и не дожидаясь, когда рванут топливные баки, народ похватал автоматы и выпрыгнул. Борттехник при этом подвернул ногу.
И вот картина: бежим мы от горящего вертолёта в сторону своих, впереди со страшной скоростью несётся, прихрамывая, борттехник и орёт:
– Мужики, не бросайте!
О том, чтобы бросить товарища, не может быть и речи, поскольку мы его и догнать-то не можем… Наконец, впереди окопы. Мы, конечно, кричим, что свои, мол, не стреляйте! А те в ответ:
– Да мы видим; стойте, где стоите, мы вас сейчас выведем!
– Мы и сами можем…
– Стойте, вам говорят, вы по минному полю бежите!
Ну, тут я на одной ноге и застыл, как цапля, а вторую поставить страшно! Но, все же, вывели нас, обошлось…
Дальше надо докладывать – лётное происшествие! Стали думать, как быть. Доложишь все по правде – раздерут задницу по самые уши. Война войной, а техника должна быть исправна. А то, что этот пепелац в воздухе держался только чудом, никого не волнует. Тогда командир и говорит:
– А давайте скажем, что его "Стингером" сбили… всё равно он уже сгорел.
Так и порешили.
И вот, идёт совместное совещание. Каждый представитель от частей встаёт и нудно докладывает, как у них, да что, что сделали, что не сделали, какие потери… Доходит очередь до меня. Я, значит, зачитываю справку, все тихо балдеют от жары и скуки, а в конце я, как бы между прочим, говорю:
– В квадрате таком-то потерян вертолёт Ми-6, убитых и раненых нет, предположительно поражён ПЗРК "Стингер".
Тут неожиданно просыпается артиллерист:
– В каком, говоришь, квадрате?
– В таком-то.
– Обнаглели духи!
Снимает трубку полевого телефона и:
– Дивизион, квадрат такой-то, залп!
Тут все привычно зажали уши, потому что поверх нашего домика аккурат по останкам несчастного Ми-6 начали работать "Грады", ну, и сделали с ним то, что Содом не делал с Гоморрой, мы потом специально ходили смотреть…
Штурман минус инженер
Опять скажу: техника в руках женщины и политработника подобна груде железа!
Гв. ст. прапорщик К. Прутков. Наблюдение № 19
Был у нас в гарнизоне один политработник, нехарактерно повёрнутый на технике. Его проблема состояла в том, что по окончании училища ему в диплом вписали специальность "Штурман-инженер". Мы, правда, пытались ему тактично объяснить, что "-" в данном случае не тире, а минус, т.е., на самом деле, он "штурман минус инженер", но ничего не помогало… Доставал он нас своими идеями страшно, но, исцеление пришло, откуда не ждали.
Однажды серые замполитовы будни озарила идея: он решил сделать на даче душ! Приступив к реализации, Кулибин-недоучка начал клянчить у нас топливный насос. Мы вяло отбивались, мол, питание нестандартное, ресурс маленький, воздух не прокачивает и т.п. Ничего не помогло, ну и чтобы отвязаться, впарили мы ему перекачивающий насос, кажется, с Ту-22. Замполит с радостным урчанием унёс в когтях добычу и через неделю доложил, что все готово, поляна накрыта, а нас он приглашает на пуск, т.е. мы, инженеры, должны были восхититься техническим гением. Пошли.
Насос был установлен на деревянном поплавке в колодце, на чердаке стояла бочка, к которой тянулся шланг. Гениальное всегда просто.
Замполит отправился в дом и включил питание. Насос в колодце послушно завыл.
Хозяин, не торопясь, вышел из дома и заглянул в колодец. На дне его ждал приятный сюрприз: насос с бомбардировщика, перекачивающий за минуты тонны керосина, в основном покончил с водой и вплотную занялся илом на дне. Тогда замполит кинулся в дом, чтобы выключить питание.
В доме его встретил весёлый дождик с потолка из переполненной бочки.
Тут акустический удар нанесла замполитова жена и мы бежали с поля боя.
После описанного случая жизненный цикл замполита вошёл в норму, т.е. на аэродроме его больше никто никогда не видел.
Тянут-потянут
У бомбардировщика Ту-22 была очень высокая посадочная скорость, поэтому неопытные лётчики иногда допускали выкатывание, т. е. при посадке самолёт одной или несколькими стойками шасси съезжал с бетонки. Из-за высокого удельного давления на грунт стойка мгновенно проваливалась, как в болото, и если истребитель обычно выдёргивали, без проблем, то с тяжёлыми самолётами приходилось повозиться.
Однажды Ту-22 как-то особенно тяжело засел, причём на полосе; взлёт и посадка невозможны, аэродром, ясное дело, закрыт, из высоких штабов грозят расстрелом, в общем, обстановка нервозная.
Подрыли под стойкой траншею, подцепили КрАЗ-255. Тянут-потянут, вытянуть не могут. Не хватает массы тягача. Прицепили к первому КрАЗу второй. Потянули. Фюзеляж как-то неприятно потрескивает, стойки шасси ощутимо гнутся, машина качается, но… не едет, подлая! Ну что тут делать? И полосу освобождать надо, и самолёт страшно разложить, да ещё, не дай бог, кто-то из людей под 80-тонную махину подвернётся…
И вдруг старший инженер полётов увидел, что по рулёжке тащится топливозаправщик, в качестве седельного тягача у него "Ураган", а пилотирует его какой-то узбек из автороты.
И тут просветлённый инженер, невольно уподобляясь отцу Фёдору, завопил: "Стой, стой, мусульманин!"
Бочку мгновенно отцепили, второй КрАЗ "взяли на галстук", за руль прыгнул кто-то из техников. Мощный "Ураган" взревел двумя дизелями, выбросил клуб дыма, упёрся всеми 8 колёсами и… порвал пополам первый КрАЗ!
Старший инженер поплёлся на Голгофу – докладывать командиру обато.
Услышав о случившемся, тот схватился за голову:
– Вы что там, охренели совсем, что ли, КрАЗы рвать?!
– Да ладно тебе, чего злишься, КрАЗом больше – КрАЗом меньше, спишешь… не впервой!
– Умный, да?! А что я в акте на списание напишу: "разорван при буксировке"? Да за это в лучшем случае тюрьма, а в худшем – дурдом!!!
Кто кого?
В тот раз полёты закончились поздно – часа в 2 ночи, а следующий день был нелётный, парковый, поэтому я рассчитывал отоспаться.
В сладкий утренний сон неожиданно влез гул мощных моторов и лязг гусениц. Казалось, что на нашей тихой радиолокационной точке началась танковая битва под Прохоровкой. В грохот боя неожиданно вклинился матерный вопль. "В прорыв идут штрафные батальоны" – подумал я и окончательно проснулся.
На улице меня ожидало феерическое зрелище. Оказывается, два неразлучных прапора-хроника, которых даже командир части за глаза иначе, как "Маркс и Энгельс" не звал, поспорили, кто кого перетянет: КрАЗ или трактор.
Спор решили разрешить экспериментом. Взяли КрАЗ-214 и ДТ-75, соединили их за фаркопы жёстким буксиром и стали заводиться. В этот момент на точку прибыл начальник узла наведения. Подавив естественное изумление, ротный одной тщательно продуманной фразой навёл твёрдый уставной порядок.
После того, как уестествлённые прапора удалились по рабочим местам, начальник занялся мной. Вкратце смысл его сентенции сводился к тому, что с такими балбесами, как начальник дежурной смены, легко можно проспать и Третью мировую…
Я решил обидеться и пошёл готовить себе завтрак. Через четверть часа на кухню заявился ротный:
– Эй, военный, ты машину водишь?
– Вожу…
– Тогда пошли.
– Куда, товарищ майор?
– Туда! Надо же все-таки разобраться, кто кого… Чур, я на тракторе!