Муссолини утер рукавом френча жирные губы и принялся расспрашивать: поддается ли мясо купидона длительной консервации? Каковы темпы роста и созревания половозрелой птицы? Что есть купидон в зоологическом смысле - страус, что ли? Как он чувствует себя в макаронах по-итальянски с уксусом и красным вином?… Муссолини со своим внезапным интересом к купидонам теперь стал похож на Хрущева с его кукурузными пожарами - оба были огнеопасны, у обоих было предрасположение к внезапному возгоранию от, казалось бы, негорючих материалов, - и не удивительно, в конце концов, между Хрущевым и Муссолини было много общего - от внешности до характера.
- Эфиоп твою мать! Ты сказал: Офир?! - вдруг дошло до премьер-министра. - Значит, ты не эфиоп, а офирянин? - обрадовался Муссолини, будто не знал этого. - Я рад, что ты не эфиоп. Эфиопия варварская страна, недостойная находиться среди цивилизованных народов.
Он оставил купидонов в покое и потащил Гамилькара к громадной политической карте мира.
- Смотри сюда: вот Италия… - Муссолини обвел жирным указательным пальцем зеленый иберийский сапог и сделал значительное лицо - т. е. скорчил одну из своих знаменитых рож: выгнул толстую нижнюю губу наизнанку и выпучил глаза. - А вот Офир… - Указательный палец переплыл синее Средиземное море и вторгся в Африку. - Где тут Офир… не могу найти… Ладно, предположим, что сейчас Офир находится здесь… - Палец Муссолини оставил отпечаток синей типографской краски на африканском роге. - Я - Бенито, ты - Гамилькар, нам надо объединить наши усилия. - Он многозначительно посмотрел в глаза Гамилькару и нанес ему легкий крюк в челюсть. - Фашизм - это большая семья. В семье все любят и слушаются папу.
Затем Муссолини намекнул, что Гамилькар мог бы при случае - конечно, с помощью дуче - занять место самого офирского Pohouyam'a.
- Место? - переспросил Гамилькар.
- Да. Трон, - уточнил Бенито.
- Стуло, - сказал Гамилькар на суржике.
"Кто он такой, Муссолини? - не понимал Гамилькар. - Настоящий последователь дофенизма или обычный проходимец и маргинал? Клоун или корчит из себя клоуна?"
- Смотри: вот Хартум, - объяснял Муссолини. - В 3650 километрах от истоков почти под прямым углом в Белый Нил вливается с востока из Эфиопии Голубой Нил; его вода более темного цвета, и на протяжении 15 километров можно еще различить неперемешанные воды двух рек. Лишь соединившись, оба притока образуют, наконец, собственно Нил, и их особенности, их мощь создают самую удивительную реку планеты. Голубой Нил можно считать матерью Нила и плодородия в Египте, причиной нильского паводка, тогда как Белый Нил - отец его жизнеспособности, папа, наделяющий выносливостью и равномерностью, которые не дают всем землям на севере погибнуть летом от жажды.
"Великий географ", - подумал Гамилькар.
- Голубой Нил приносит в общий котел Большого Нила 51 400 миллионов кубометров воды, что составляет 57 процентов всего количества воды в Ниле, - прикидывал Муссолини. - Однако Голубой Нил начинает играть главенствующую роль лишь во второй половине года, во время сильнейших ливней в Офире. Исток Голубого Нила - река Атбай из озера Тана. Ниже по течению Нил принимает воды последнего значительного притока - реки Атбара. Она несет огромное количество почвы, смываемой с Офирского нагорья, - еще больше, чем Голубой Нил, - и потому арабы называют ее также Бахр-эль-Асуад, или Черная река. Помнишь - Черная речка, Пушкин, дуэль?
"Пушкинист", - подумал Гамилькар.
Стратегический план Муссолини был прост, как веник: захватить истоки Голубого Нила. Это означало: контроль над Египтом, а значит, контроль над всей Африкой, а значит, контроль над всем миром. Захватить Эфиопию, потом Офир и озеро Тана (об Офире и озере он умолчал, но Гамилькар разбирался в карте) - значит захватить Африку. Подкопать гору и пустить Ак-бару в Индийский океан - вот его стратегический план.
"Пустить Нил в Индийский океан. Захватить Африку, - меланхолично подумал Гамилькар. - Убить Муссолини".
- Что станет с Египтом, если однажды сюда не придет паводок, несущий плодородный ил? - продолжал Муссолини. - Засуха, голодомор. В древней легенде говорилось о том, что паводок зависит от великодушия офирского негуса, которого звали Лаллибелла. Однажды Нил обмелел, послали в Офир патриарха с дарами. Негус принял его и спросил, что ему нужно. Патриарх поведал, что Нил пересыхает и людям от этого большой урон. И тогда негус приказал вновь открыть перегороженную долину, и вода в Ниле поднялась на три локтя и оросила все нивы египетские. Патриарх же вернулся и встречен был с большими почестями. Дурак Лаллибелла, - сказал Муссолини, хватаясь за свою огромную лысую голову с шишками. - Какой дурак этот Лаллибелла!
- Местность, где находятся водопады, - объяснял Муссолини, водя пальцем по карте, - наклонена к востоку; и если бы вот эта гора не противостояла этому вот уклону, Нил потек бы на восток, а не в Египет. Если эту гору пройти насквозь - не так уж велика работа, лет на десять, по сколько новых рабочих мест, какая занятость черного населения! - то весь Нил можно было бы отвести в Индийский океан, и тогда вся Африка наша! Я начну Великую Географическую войну! Я - мы с тобой! - будем держать в руках всю Африку, Средиземное море - а это вся Европа, весь арабский мир - а это Штаты и Англия. Но все это грязная политика. Моя великая гуманитарная цель - раскопки райского сада. Найти Офир и раскопать Эдем!
"Такое вот", - подумал Гамилькар.
- Тебя не вдохновляет такая программа?!
Крупное тело Муссолини ни секунды не оставалось в покое - он надувал щеки, оттопыривал нижнюю губу, ковырял в носу, таращил глаза, чесал ягодицы, пожимал плечами. Прощаясь, Беиито доверительно пнул Гамилькара коленом под зад. Муссолини ни секунды не верил, что Гамилькар офирянин, он думал, что Гамилькар эритреец, сомалиец или эфиоп; и выдал ему все свои планы. Хитрый Муссолини часто выдавал свои планы. Верх хитрости - говорить правду так, чтобы тебе не верили. Mundus vult decipi - ergo decipiatur. Муссолини обращался с толпой, как разъяренный лев, но в частной беседе был настоящей овечкой, особенно с иностранцами: он был готов раскрыть всем свои карты, а затем тут же маскировался, принимая позу великого государственного деятеля, который говорит то, что думает, и не беспокоится по пустякам.
"Разве это не обман? - подумал Гамилькар. - Chest un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. Если человек тебе лжет, сделай вид, что поверил лжи, и обмани его".
Гамилькар не был черным расистом, но все же не переносил, когда дорогу ему перебегала белая кошка. "Все-таки надо его пощупать", - решил Гамилькар и па прощанье больно ущипнул Муссолини за задницу.
Муссолини вытаращил глаза и никак не ответил. Гамилькар вышел из резиденции, вытирая пальцы носовым платком. Задница у дуче была тугая, как бегемотова кожа, но он сумел ущипнуть больно. Такая задница могла использовать всю Африку как гальюн. Дуче следовало убить.
ГЛАВА 6. Компромат
Бросая камешки в воду, гляди на круги, ими образуемые, - иначе такое занятие будет пустою забавою.
К. Прутков
Майор Нуразбеков вернулся к столу, закурил новую сигарету и вынул из голубой папки отпечатанную страницу:
- Ну, пожалуйста… Сами на компромат напросились. Вот, например… Это вы сказали в ноябре позапрошлого года в пьяной компании: "Брежнев умер, и мне что-то нездоровится"? И все вокруг смеялись при этом.
- А что тут смешного? - прикинулся Гайдамака. - Ничего смешного не вижу.
- Вот и я не вижу. Ну, про Брежнева - это еще туда-сюда, сойдет, пропустим мимо ушей, Брежнев - уже пройденный этап. А вот что это вы несли в ресторане "Подсолнух" насчет пана Щербицкого? Какая у него жопа? Напомнить? "Жирная" - так вы сказали. Хороший, мол, амортизатор для наших дорог… А вот перл: "Везде дураки засели, ряхи отъели, гнать их надо сраной метлой". Это как?… Или вот интересная цитатка: "Сквегной догогой идете, товагищи!" Кто это сказал после партхозактива? Кого это вы "пегедгазнили"? Кого перефразировали?… Молчите?… Да, а почему ваши дорожные рабочие бастуют, как на гнилом Западе? А вы им за это "андроповку" выставляете и обедами кормите. Да за такие выступления плюс за поддержку забастовки плюс за скрытый саботаж с вами в 37-м, знаете, как поступили бы?… Что прикажете делать с этим компроматом? Распустились, ядри вашу творческую интеллигенцию! Ну, положим, вы не творческая интеллигенция, а рабочая кость - тем более! - Майор Нуразбеков потряс компрометирующей бумагой, смял ее и швырнул Гайдамаке. - Читайте, читайте! Так и быть, дарю! Используйте ее по назначению.
Гайдамака расправил бумагу и принялся разбирать куриный почерк майора. Так, почитаем, что о нас пишут в КГБ…
"нтсвтск прпгнд гтц"
Ясно: "антисоветская пропаганда и агитация"… Этот майор Нрзб писал без гласных и заглавных букв, как древний еврей, хоть и слева направо. Почерк был не куриный, а еще круче - вроде двойной колючей проволоки вперемешку с зигзагами кривой сердечной аритмии.
"жрн жп пн щрбцкг…", "врн дрг дт тврщ", "бржнв…", "ндрпв…", "чрннк…" и т. д.