Гамилькар в очередной раз перешел через Альпы и вернулся в Бонцаниго. Плотника в доме не было, он уехал на заработки в Милан, но в доме пахло плотником. Гамилькар что-то почувствовал, раздул ноздри, внимательно посмотрел па графиню и сказал:
- Vous etes terrible avec votre petit air innocent.
- А вы что думали du train, que nous allons! - с вызовом ответила графиня. - Просто il me faisait la cour.
В домик по вечерам наведывались темные личности. От Рима было недалеко. Жили на две квартиры.
- Одной zhopo'y на двух стульях, - говаривала графиня.
Вечный город был хмур и грязен после войны. Какой-то бомбист недавно взорвал в Риме эфиопское консульство, но подозревать в этом взрыве Ленина и комиссаров у римского комиссара полиции не было никаких оснований. Подозрение пало на Гамилькара, как на эритрейского сепаратиста. Его, конечно, не арестовали, но с поблажкой за ним приглядывали.
- Пусть взрывает себе всяких эфиопов, это его дело, но догляд нужен, - сказал комиссар полиции.
Теперь, находясь наконец в Италии, Гамилькар вволю мог ненавидеть все итальянское: Рим, макароны, карабинеров, Муссолини. Он бродил по Риму, как когда-то но Севастополю. В Великой Блуднице - Сашко говорил: "Велика шлюха" - Гамилькару нравился один лишь разваленный Колизей, в этих развалинах он чувствовал руку Карфагена.
Но вот пришло время пощупать самого Бенито. Эфиопским консульством были сделаны через МИД Италии дипломатические намеки, и Муссолини решил принять этого эритрейского сепаратиста.
ГЛАВА 4. Товарищ майор (окончание)
В недрах каждого хохла скрывается много сокровищ.
А. Чехов
- Так и запишем, - повторил майор Нуразбеков, но ничего записывать не стал. - Вот как славно мы о Гумилеве поговорили. Правильно. Вы с Гумилевым не знакомы, откуда. А Скворцова Николая Степановича - знаете?
- Тоже поэт? Не слышал.
- Не поэт. Человек такой: Скворцов Николай Степанович. Знаете такого?
Гайдамака задумался, прикрыл ладонью глаза и забормотал, забормотал, мучительно вспоминая:
- Скворцов, Скворцов, Скворцов…
- Ну, зачем же так откровенно дурака валять? - поморщился майор Нуразбеков. - Вы же прекрасно знаете Николая Степановича Скворцова. Вот и отвечайте: знаю.
- Ну, я с ним, в общем, свиней не пас, но знаком немного… ик-к… Вот только имени-отчества не помнил и не сразу сообразил, о ком речь, товарищ майор, - Гайдамака в свою очередь влепил для проверки "товарища майора" и стал ожидать ответной реакции.
- Ну, и какое у вас о нем сложилось впечатление? - никак не отреагировал на "товарища" товарищ майор, хотя мог бы ответить классически: "Тамбовский волк тебе товарищ". Значит, пока "товарищ" прошел обоюдно.
- Ну, трудно сказать…
- Ну, скажите, попробуйте, - майор Нуразбеков подрезал очередное "ну", как теннисный мячик.
- Ну, какой-то он весь такой… - прямоугольно отбил подачу Гайдамака, путаясь в местоимениях и боясь даже подумать о той десятитысячной пачке из скворцовской запазухи. Кто его разберет, этого восточного телепата, - может быть, он мысли читает. По спине бить - рад стараться, товарищ майор! Смотри, как бы в морду кулаком не заехал. Знает он о трех сторублевках или не знает?
- Ну, какой?
- Ну, какой-то не такой…
- Ну, подберите слово: какой? - опять сделал подачу майор Нуразбеков.
- Ну… Примороженный он какой-то. Вот, точно: примороженный! - отбил подачу Гайдамака.
- Ну, вспомните хотя бы: кто вас познакомил? Где, когда и как вы познакомились со Скворцовым? Кто, где, когда и как?
- Ну, не помню я! - взмолился Гайдамака и даже обрадовался: правду он говорит: ну, не помнит он! Начал припоминать: - По пьянке, что ли? Или на каком-нибудь собрании? Да, на собрании.
- На партийном собрании?
- Нет.
- Верно, вы беспартийный. Значит, на профсоюзном?
- Нет… Не помню. Да, вспомнил! На каком-то торжественном собрании!
- Ну, положим, на торжественном собрании трудновато познакомиться. Все сидят, спят, читают… Или Скворцов к вам умышленно подсел?
- Ну, значит, в антракте. Или после собрания, когда все пошли водку пить. Нет, он не подсаживался.
- Ну, на каком именно собрании?
- Ну… В честь чего-то там.
- Ну, вспомните. Когда именно и в честь чего именно там?
- Ну их же до черта этих собраний! Мы же с этих собраний не вылезаем… Ну, не помню я! Кажется, в честь наступающего ше-сти-де-ся-ти-пя-ти-ле-тия чего-то там… - Гайдамака чуть свой длинный язык не сломал.
- В честь шестидесятипятилетия Великой Октябрьской Социалистической Революции? - помог ему майор Нуразбеков, отбрасывая теннисную ракетку.
- Точно! Вспомнил! В честь Великого Октября! Еще помню - мокро было, слякоть. И холодно. Погода шептала: "Займи и выпей". Вот я у Скворцова и занял пятерку!
- В ноябре позапрошлого года, перед тем как Леонид Ильич умерли?
- Ну, - опять подбросил мячик Гайдамака.
- … гну, - беззлобно выругался майор и потянул носом. - Вы что, выпили с утра?
Гайдамака смутился.
- Для храбрости? - догадался майор.
- Для бодрости.
- Это одно и то же. Странно, чего вам бояться? Нет, в самом деле, интересно! - оживился майор Нуразбеков. - Почему все так боятся нашу контору? Вот вы, лично… Объясните между нами, девушками: ведь вы лично ничего такого не совершали в смысле опасности для нашего государства, а боитесь! Не пойму: в чем тут дело, а?
"Бэ, - подумал Гайдамака. - Дурак он, что ли? Не-ет, вумный шайтан, все прекрасно понимает, но девочкой прикидывается, вызывает на откровенность".
- Впрочем, для безопасности нашего государства вы тоже ровным счетом ничего не сделали, - продолжал майор Нуразбеков, не дождавшись ответа. - Вообще-то, за вами числятся всякие-якие антисоветские мелочишки, но это уж как водится - все мы не без греха.
- А что за мной… ик… числится? - полюбопытствовал Гайдамака.
- Перечислить? Да вы сами знаете. Опять замолчали.
"Ни черта он не знает про те сторублевки, - твердо решил Гайдамака. - Чепуха. Откуда? Свидетелей не было. Ждет, когда я сам на себя клепать начну. Тут-то он на меня по совместительству всех собак и навешает. Фиг ему!"
- Перечислить, что ли? - опять с сомнением переспросил майор Нуразбеков, подошел к окну, растворил пошире, высунулся но пояс, задрал голову и внимательно осмотрел палящее и выгоревшее от солнца небо над Одессой. Потом свесился и стал изучать внизу на углу улиц Карла Маркса и Бебеля потных прохожих, которые увязали в расплавленном от августовской жары асфальте.
ГЛАВА 5 Встреча с Дуче, после которой Гамилькар принимает решение убить Муссолини
- Завтра у меня встреча с Муссолини, - как бы между прочим сказал Гамилькар.
Графиня Л. К. засуетилась и послала будущего прадеда африканского Пушкина в Бонцаниго, в аптеку дядюшки Джузеппе Верди, за вином и колбасой.
Встреча Гамилькара с итальянским премьер-министром состоялась в его римской резиденции, в Венецианском дворце. У входа во дворец два охранника с разводящим играли в "морру", выбрасывая пальцы на счет "три". В кабинете Муссолини висели портреты Карла Маркса и его собственный. Бенито Муссолини, бывший репортер какой-то утренней бульварной газетенки, неспешно застегиваясь и надевая на громадную лысину белую фуражку яхтсмена (при военном-то френче!), вышел из-за обширного стола навстречу Гамилькару; любовница премьер-министра Кларетта Петаччи спрыгнула со стола, подтянула чулки, поправила юбку и, виляя бедрами, удалилась в боковую дверь.
Пока они сходились посреди кабинета, Гамилькар никак не мог вспомнить, кого Муссолини ему напоминает. Наконец вспомнил - Муссолини разительно походил на телохранителя Ленина матроса Жириновского, который в Горках возил вождя в каталке по 40-градусному морозу и угощал Гамилькара водкой "из горла", вот только Жириновский был вечно непричесан, а Муссолини - лысый.
Дуче встретил Гамилькара точно посреди кабинета. Правым кулаком, покрытым волосами, он дружески заехал Гамилькару в солнечное сплетение, а левой ладонью похлопал Гамилькара по спине. Муссолини был большим шутником и корчил из себя великого дофениста. Такой вот Я! Недавно на вопрос американского корреспондента Хемингуэя: "О чем вы сегодня будете говорить в парламенте?", Бенито похлопал себя по заднице и ответил: "Сегодня моя zjhopa будет разговаривать со скамейкой". ("В переводе это означало, что сегодня он выступать не будет, - объяснил Хемингуэй, - хотя настоящий, уважающий себя дофенист знает цепу крепкого словца и таким весомым классическим непечатным словом, как zjhopa, разбрасываться не станет".)
Гамилькар вспомнил прием у Врангеля и начал с купидонов. Звероферма на севере Офира очень заинтересовала Муссолини, как в свое время Врангеля. Дуче тут же отведал ножку купидона, причмокнул, облизнулся, закатил глаза и не без юмора воскликнул:
- Брависсимо! Это именно то, чего не хватает моему народу и моей славной непобедимой армии.