Итак, царь решил женить сыновей. И однажды он вывел своих сыновей на плац перед царским дворцом, построил и говорит:
– Сыны мои, вы уже взрослые, сильные, красивые. Пора вам подумать о женитьбе, о своей семье, о детях – моих внуках. Поскольку в нашем царстве много девиц-красавиц, и выбрать одну-единственную из них трудно, пусть судьба вам поможет в выборе. Возьмите по стреле, натяните луки и пустите стрелы. Куда стрела упадёт, там и сватайте себе невесту.
Взяли сыновья луки и стрелы, оттянули тетиву посильнее и пустили стрелы. Взвились стрелы высоко и полетели. Стрела старшего сына упала на боярский двор как раз перед открытым окном, в которое смотрела боярская дочь.
Стрела среднего сына попала на купеческий двор, где у крыльца стояла купеческая дочь.
Стрела же младшего сына Ивана-царевича улетела в рощу. Пошёл Иван-царевич её искать. Искал, искал – наконец, видит болото, в нём торчит его стрела, а рядом сидит лягушка-квакушка. Вздрогнул Иван-царевич от недобрых предчувствий.
– Этого ещё не хватало, – сказал он, – как ты здесь оказалась как раз в это время?
– Стреляли, – сказала лягушка.
– Судьба! – сказал Иван-царевич и понёс лягушку домой. В его душе бушевала буря эмоций – досада, обида, недовольство, тоска. За что такое выпало на его долю?
– Батюшка, – сказал он, придя домой, – неужели я должен жениться на лягушке?
– Должен, – сказал царь, – знать, судьба твоя такая; я своих решений не меняю.
Одно немного утешало Ивана-царевича: тёща осталась в болоте.
Ну что ж, слово царя – закон. Сыграли свадьбы. Старший сын женился на боярской дочке, средний – на купеческой, а Иван-царевич – на лягушке. Сделал ей маленький аквариум и поставил его на подоконник.
Прошло некоторое время; царь призывает к себе сыновей и молвит.
– Посмотрю, на что способны ваши жёны: пусть каждая к завтрему сошьёт мне по рубашке – на глаз, без примерки.
Сыновья поклонились отцу, и пошли по домам. Иван-царевич пришёл домой, сел на лавку и буйну голову повесил – думу думает, как быть.
– Почто печалишься, Иван-царевич, что голову повесил, аль беда какая? – спрашивает лягушка.
– Как же мне не печалиться? Батюшка велел тебе к завтрему сшить ему рубашку, да без всякой примерки, на глаз.
– Эка безделица! – говорит лягушка. – Не журись, ложись спать; утром разберёмся – утро вечера мудренее.
– Да утром некогда разбираться, утром рубашка должна быть готова, – сказал Иван-царевич с грустной задумчивостью.
– Не переживай – сделаю.
Лёг Иван-царевич спать, долго ворочался, но под утро все-таки заснул. Лягушка убедилась, что Иван-царевич спит, вышла на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и превратилась в Василису Премудрую, да такую красивую, что в сказке не опишешь. Она хлопнула в ладоши и крикнула:
– Эй, мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Сшейте такую рубашку, какую я видела только у моего батюшки. Размер – примерно пятьдесят шестой.
Тут же где-то в волшебных мастерских закипела работа, и к утру рубашка была готова. Проснулся утром Иван-царевич, а лягушка сидит на подоконнике как ни в чём не бывало, на столе лежит рубашка, завёрнутая в полотенце. Иван-царевич удивился, обрадовался, взял её и понёс царю. Братья ещё не пришли. Вот они явились, и царь начал рассматривать рубашки. Взял рубашку у старшего сына, развернул, рассмотрел её и сказал:
– В этой рубашке только навоз возить. Отдайте её садовнику.
Взял рубашку у среднего сына и только взглянул на неё, сказал:
– В этой рубашке только навоз производить. Выбрось её.
Сыновья потупились, обиженно нахмурились, с иронией смотрели на Ивана-царевича: уж у него-то сейчас будет умора. Взял царь рубашку у Ивана-царевича, развернул, посветлел лицом, воспрянул духом. Рубашка была расшита золотом, серебром, расписана узорами.
– Вот это рубашка! В этой рубашке в церковь ходить, в праздники надевать.
Пошли братья домой, рассказали всё своим жёнам.
– Мы дико извиняемся и очень сомневаемся, – сказали жёны первых двух братьев, – эта лягушенция не простая, наверное, она колдунья. Надо понаблюдать за ней.
Они поручили бабушке-задворенке следить за лягушкой-квакушкой.
Царь, между тем, продолжил испытывать своих невесток.
Пригласив к себе сыновей, он велел им:
– Пусть ваши жёны испекут мне к завтрему хлеб – посмотрю, какие они хозяйки.
Пришёл Иван-царевич домой, опять голову повесил – кручинится.
– Что голову повесил, Иван-царевич, о чём печалишься? – спросила его лягушка.
– Как же мне не печалиться, – отвечает Иван-царевич, – царь-батюшка велел тебе испечь к завтрему хлеб – боюсь, не справишься ты.
– А ты не боись, Иван-царевич, справлюсь. Ложись-ка лучше спать, не мешай мне.
А сама лягушка, будучи колдуньей, почувствовала, что за ней подсматривают.
И правда, бабушка-задворенка по приказу невесток следила за ней. Тогда лягушка взяла муку, высыпала её в кадушку, налила воды, замесила тесто. Затем взяла это тесто, вывалила на пол печки и разожгла огонь. Бабка-задворенка, увидев это, побежала к невесткам и рассказала им. Невестки сделали так же. А лягушка, убедившись в том, что её никто не видит, вышла на крыльцо, сбросила с себя лягушечью кожу и хлопнула в ладоши.
– Эй, мамки, няньки, собирайтесь, снаряжайтесь! Живо испеките мне каравай хлеба, да такой, чтобы ни у кого такого не было.
Работа закипела, и к утру хлеб был готов. Проснулся утром Иван-царевич, а лягушка сидит на подоконнике, как ни в чём не бывало, а на столе стоит каравай, завёрнутый в полотенце. Иван-царевич возрадовался, взял хлеб и понёс царю. Братья тоже принесли свои хлеба. Царь начал, как обычно, со старшего сына.
– Ну-ка, сын, похвастайся мастерством своей жены.
Тот протянул ему хлеб. Царь развернул полотенце, посмотрел на хлеб и досадно поморщился:
– Этот хлеб есть нельзя – он весь в пыли, в золе, да и почти сгорел. Выбросьте его, а лучше съешьте сами с женой, так как выбрасывать хлеб – грех.
Взял хлеб среднего сына и тоже велел его выбросить или отдать скоту.
Взял хлеб Ивана-царевича. Только его развернул – сразу по царским покоям распространился вкусный ароматный дух. У царя и всех присутствующих потекли слюнки. Хлеб был мягкий, воздушный, пахучий, изукрашен разными хитростями: по бокам узоры печатные, сверху города с заставами.
– Вот это хлеб! Я его сейчас съем, – воскликнул царь.
Он взял нож, велел принести соль. Царь отрезал большие ломти хлеба, посыпал солью и с большим аппетитом ел их. Сынам велел убираться с глаз долой. Иван-царевич шёл домой довольный, радостный, с улыбкой на лице, его братья – злые, хмурые, затаившие в душе досаду и недобрые чувства к Ивану-царевичу. Прошло немного времени – царь снова зовёт сыновей к себе в покои.
– Вот что, сыны, – сказал он. – Я хочу увидеть своих внуков, пока жив. Чтобы к завтрему…
Но ему даже договорить не дали, поняв, к чему клонит царь.
– Что вы, батюшка! Нешто можно сделать ребёнка к завтрему? Тута надо ждать не менее девяти месяцев.
– Не смейте меня перебивать! – воскликнул царь. – Может быть, в других царствах-государствах с этой ерундой и возятся девять месяцев, но в моём царстве я даю вам не больше месяца. Работайте!
– Помилуйте, царь-батюшка! За месяц нельзя родить ребёнка. Это природа, – умоляли сыновья.
– Тоже мне природа, – снисходительно улыбаясь, говорил царь. – Вот на Канарах природа! Вилла, море, чайки, женщины.
Ушли сыновья от царя озадаченные, обескураженные. Как выполнить это задание? Долго ходили они по разным знахарям, колдунам, мудрецам – спрашивали совета, просили помощи. Основным советчиком был их звездочёт, астролог. Он знал много тонкостей, примет, но как за месяц родить ребёнка, он не знал.
– Много значит в период вынашивания то, какие книги читает будущая мать, – рассказывал он. Я знаю двух барышень. Одна читала "Два капитана" – родила двойню. Другая читала "Три мушкетёра" – родила тройню. Какие книги читают ваши жёны?
– Моя читает "Четыре танкиста и собака", – сказал старший сын.
– Моя читает сказку "Волк и семеро козлят", – сказал средний сын.
– А моя, – сказал Иван-царевич, – всегда просит меня почитать сказку "Али-баба и сорок разбойников".
– Всё ясно, – сказал звездочёт, – ждите сюрпризов.
Иван-царевич звездочёту верил. Он знал, как размножаются лягушки – мечут икру, много икры, из которой затем появляется много головастиков.
Однажды царь-батюшка решил отвлечь сыновей от их важного занятия. Он пригласил их к себе и молвил:
– Знаю я, какие мастерицы ваши жёны, теперь хочу посмотреть на них: как они наряжаются, как ведут себя в обществе, чем могут повеселить, порадовать царя. Завтра прийти ко мне во дворец вместе со своими жёнами на пир.
Пришёл Иван-царевич домой, пригорюнился пуще прежнего, повесил буйну голову.
– Что невесел, Иван-царевич, почто кручинишься? – спрашивает лягушка.
– Как же мне не кручиниться, не горевать, – отвечает Иван-царевич, – царь-батюшка зовёт завтра всех сыновей с жёнами на пир.
– Пир – это хорошо. Повеселиться, попить хмельного мёда – это же чудесно.
– Но как я покажу тебя людям?
– А ты не боись, Иван-царевич, иди один, а я следом за тобой приеду сама. Как услышишь шум, гром, грохот на улице, не пугайся, а гостям скажи: "Это моя лягушонка в коробчонке едет".
Иван-царевич пошёл на пир один. Там уже собрались гости. Старшие братья приехали с жёнами, разодетыми, нарумяненными, насурмлёнными. Стоят да над Иваном смеются: