- Говорил и говорю, дела надо делать покрупнее и достойнее, дорогой Шура. Слышали о таком? В газете недавно было напечатано, Киев насыщен кладами и составляет треть всех древнерусских кладов. Понимаете, Балаганов? Вот я и думаю…
- Ох, Остап Ибрагимович, они же все под землей, как же их найти?
- В том-то и дело, что их обнаружить трудно. Иначе каждый дурак находил бы клад и разбазаривал. Ну, а вы, Шура, имея 50 тысяч дарственных денег… Положим, за вычетом сделанных вами расходов, уже меньшую сумму, что вы делаете, Балаганов? Прилично приоделись, как я вижу, плывете в каюте первого класса, как я понимаю, и проматываете тысячи?
- Да, Остап Ибрагимович, ничего на ум не приходит. Открыть свое дело я неспособен. Воровать я уже не могу, поклялся на иконе, не могу и не буду. Пальцы себе поотрубываю. О женитьбе, правда, подумываю… - смутился рыжеволосый друг Остапа.
- Это объяснимо, годы берут свое. Так что, к семейному уюту потягивает?
- Ой, товарищ Бендер, я как подумаю, что буду семьей связан по ногам и рукам, да пойдут еще дети, так сразу же меняю решение.
- Правы, Шура, не уподобляйтесь пижонству не только в мелких воровствах и аферах, но даже и в семейных узах. Я имел глупость как-то жениться на одной мадам. И что же вы думаете, Балаганов? Она меня и в Москве отыскала. Еле ушел от ее страстных притязаний.
- Вот-вот, Остап Ибрагимович, я тоже боюсь этого. Достаточно того, что свободу мою допры переполовинили. Поэтому я сейчас ломаю голову в поисках себя, ищу подходящее для себя занятие.
- Деньгами ищите себя, Шура, как и я, когда обладал миллионом, - согласился Бендер.
- А может, Остап Ибрагимович, вместе махнем в Рио-де-Жанейро? - прошептал Балаганов.
- Можно было бы, только не таким моим дурацким способом, Шура. Но моих и даже ваших денег для этого недостаточно.
- И что, нужен еще миллион? Одного вашего мало? - удивился единомышленник в деле Корейко.
- Да, Шура, мало. Ведь я снова на мели, - наколол вилкой маслину Бендер.
- Как на мели, командор? - потянулся к Остапу Балаганов. - А миллион? - прошептал он, оглянувшись по сторонам. - На тарелочке с голубой…
- С трудом пришел и трагически ушел, дорогой Шура. От него только и остался орден Золотого Руна. Или, как я теперь его называю, орден Печального Образа.
- Ой, Остап Ибрагимович, не стоит расстраиваться, теперь мы вместе, теперь мы…
- Это верно, Шура. Теперь мы снова начнем горы воротить. За наш совместный успех, - поднял рюмку Остап.
- За успех, командор! - поднял свою рюмку и Балаганов.
- А может, - заговорщически, зашептал рыжеволосый единомышленник Остапа, когда выпил, - отыщем Корейко и пусть он повторит на тарелочке с голубой каемочкой?
- Ну, нет, Шура. Отыскать иголку в сене так же, как отыскать теперь и Корейко. Я обдумываю новый способ приобретения заветных денег.
- Вы говорили о Киевских кладах…
- Говорил, но как их найти? Вот проблема, Шура. Кто-то, скажем, нашел, археологи раскопали… Но это дело случая. Кроме того, ни я, ни вы, Балаганов, к археологии не имеем никакого отношения. Не говоря уже о наших знаниях в этой области.
- Это верно. Я абсолютно даже не знаю, что это такое архе… мология…
- Археология - это наука, Шура. Изучающая раскопки и по найденным предметам древности современное человечество узнает, как жили наши древние предки. Какова была у них культура, что они ели, что выращивали, во что одевались, как строили свои жилища и так далее, и тому подобное. Вам ясно, Балаганов?
- Немного да, понятно, - качнул своими рыжими кудрями бывший уполномоченный по рогам и копытам.
- А может, - после некоторого раздумья сказал Остап, - откроем частную контору по археологическим изысканиям? И в ней вы займете должность, Шура, старшего научного сотрудника. Подходит?
- Ох-хо-хо, - засмеялся Балаганов. - А как же миллион? Нашли предметы старины, но это же не деньги?
- Как это не деньги? Теперь я вижу, что вы совсем далеки от элементарного понятия археологических находок. Вот читайте, - протянул Бендер вырезку из киевской газеты "Пролетарская правда".
Балаганов стал читать вслух, и Остап терпеливо ожидал эффекта, который должен был проявиться на лице молочного брата. И он не ошибся.
- Вот это да! Столько золота! - воскликнул Балаганов.
- И не только, Шура. Ценность этих изделий древности трудно поддается определению деньгами. Они бесценны. За границей они могут стоить не один и не два миллиона долларов, фунтов, а десятки. Понимаете, Балаганов, как велика моя затея?
- Но как мы найдем такое? - прошептал Балаганов, наклоняясь к Бендеру через стол.
- Вот тут-то и проблема, дорогой Шура. - Нужно что-то придумать, это я и делаю. Днем и ночью думаю. Скажу прямо, для этого дела нам понадобятся ваши деньги.
- Снова банк? - расширил в испуге глаза Балаганов. - Как в Черноморске?
- Банк, Шура, банк. Но сожмем расходы до предела, чтобы не оказаться без денег, как тогда, если не повезет с находками.
- Ну, знаете, товарищ Бендер… - нерешительно промолвил Балаганов. - Конечно, если по справедливости, деньги ваши, но…
- Нет, деньги ваши, товарищ Балаганов, - строго перебил своего подопечного Бендер. - Но я принимаю вас в свою компанию… в число акционеров, Шура, зачисляю в свой штат, понимаете?
- Командор! - прижал руки к груди Балаганов. - Командор…
- Итак, решайте, да или нет? Если нет, то я и без вас обойдусь, продам орден Золотого Руна и открою акционерную контору. Если да…
- Да, да, да, - заспешил согласиться Балаганов. - Я с вами, командор, с вами… - и с этими словами начал отстегивать увесистый пояс вокруг своей талии, под пиджаком и рубашкой.
- Не сейчас, не сейчас, дорогой Шура, - остановил его жестом Бендер. - Пусть они пока побудут у вас. Выпьем еще раз за встречу…
- Ой, командор, какая встреча! - после принятого им смелого решения Балаганов никак не мог успокоиться, приводя свою одежду в надлежащий вид.
- Это невероятно, встретиться на пароходе… И вы совсем другой… В таком респектабельном виде… - заметно захмелев, говорил Бендер.
- Командор! - тоже хмельным голосом говорил Балаганов. - Дорогой командор!..
Эту ночь названные братья спали в каюте первого класс" Балаганова. Спали осчастливленные неожиданной встречей и планами, начертанными великим комбинатором.
Глава V. В КИЕВЕ. УЧРЕЖДЕНИЕ "ДОЛАРХ"
Остап Бендер и Шура Балаганов прибыли в Киев, когда могучий и вольный красавец Днепр после весеннего разлива входил в берега. Когда Владимирскую горку и Крещатик, и весь город заливало солнечное сияние. Когда террасы великого днепровского города уже расцвечивались ярко-зеленой молодой листвой и травой.
Они сошли с "Пролетария" и пошли по Подолу к трамваю. Но в трамвай не сели, а пошли в сторону площади "Контрактов" - киевской ярмарки, к гостиному двору. Здесь целая улица торговала готовым платьем. В глаза бросались вывески: "Лувр", "Змичка", "Варшава", "Мода" и другие.
- Остап Ибрагимович, это нижний район Киева, - пояснял Балаганов. - Как я знаю, он горел, тонул от наводнения… Это самая торговая часть города. А там Житный базар, командор… - указал рукой Балаганов.
- Что, торгуют житом? - насмешливо посмотрел на своего акционера Остап. Да нет же, командор, называется он так… Куда направимся, Остап Ибрагимович?
- В центр города и продолжим знакомство с Киевом, Шура.
Они втиснулись на открытую площадку трамвая, идущего в верхнюю часть Киева, и услышали разговор двух горожан:
- Вы не знаете, что такое торговать! - говорил один из них. - Сейчас торговать - это мучение!
- А служить разве лучше? - спрашивал другой. - За жалкие гроши и жди, что тебя вот-вот уволят…
- Дожились, сейчас все плохо, уважаемые… - вздохнула женщина.
- Когда дом строят, всегда лишения и трудности, граждане, - наставительно произнес человек в гимнастерке, соскакивая с трамвайной площадки у лестницы архитектора Меленского.
Остап и Балаганов в разговор не вступали, а когда трамвай медленно выполз на бывшую Конную площадь и остановился у дома бывшего купеческого собрания, они сошли с него и пошли по Крещатику, осматривая все вокруг.
В центре Киева стояли огромные дома, а на воротах этих коммунальных жилищ были вывешены грозные предупреждения неплательщикам за воду, за жилье и какие-то еще указания… Но это не касалось демобилизованных красноармейцев, поселенных здесь. Уплотнивших и без того тесную площадь жильцов.
Беспризорные в лохмотьях, сквозь дыры которых просматривалась нагота давно не мытых тел, приставали к прохожим, канюча деньги.
- Таких живописных и лукавых беспризорных я и в Москве не видел, Шура, - отметил Остап.
Идя по Крещатику, они, не сговариваясь, вдруг остановились. Прочли старую табличку на угловом доме: "Прорезная" и рассмеялись:
- Помните, я вам рассказывал, как Михаил Самуэльевич настоятельно меня просил: "Поезжайте в Киев, Шура, и спросите: чем занимался Паниковский до революции", - проговорил Балаганов.
- Помню, помню, "брат Коля"… - посмеивался Остап.
- Паниковский под видом слепого просил прохожего перевести его через эту улицу, - указал Балаганов, - и чистил у того карманы.
- Ой, Шура, мы находимся на историческом месте, граждане! - патетически воскликнул Бендер.
- А за то, чтобы Михаила Самуэльевича не трогали, - продолжал работавший с Паниковским в конторе "Рога и копыта", - платил городовому Небабе пять рублей в месяц! И тот следил, чтобы Паниковского не обижали… - не мог сдержать смех Балаганов.