Случилось так, что вдруг повадился ходить ко мне соседский парнишка – лет тринадцать, то за книгами, то за фильмами. И приглянулся ему "Штандарт"! Даже в лупу его разглядывал! И вот смотрю – попросил он меня помочь перо руля треснувшее от времени, приклеить, ванты перевязать! А потом – и помощь моя не нужна, и сложный парусный такелаж по книжке, которую я ему дал, выучил и даже кое-что перевязал и обтянул.
На фрегате – порядок, как на живом корабле! А пацан уже о морском училище помышляет, спортом занимается. Математику, опять же, подтянул, а на компьютере не только монстров по подвалам "мочит", но и делом занимается! А мне вопросы задает – и моей граматешки уже сейчас не хватает! Вот так, значит! И стало меня это все на некоторые мысли наводить!
И вот, как-то раз, уехала Светка на какие-то курсы, и решил я себя трубочкой побаловать. При ней нельзя – ворчит, как гренадер из наполеоновской Старой Гвардии! А что – какое это удовольствие трубку на лестничной площадке курить?! Дурь чистой воды! Сел поудобнее у журнального столика, на который перетащил фрегат, коньячку в "непроливашку" себе налил, трубку набил настоящим "кэпстэном" – друг из Англии когда-то привез, раскурил ее и… слышу вновь шум волн, тонкое пенье струн натянутых вант и штагов, склянки кто-то в рынду грамотно так, отбивает, а на шканцах у штурвала, тень чья-то. Ух, ты!
Смотрю, ходит маленький-маленький Афанасий Лукич, в соответствие с масштабом "Штандарта" проверяет, как пушки по-походному принайтовлены, да порты (бортовые орудийные люки) задраены. Вот так-то!
Строить-то вроде бы корветы да фрегаты для нашего флота начали, но пока медленно и мало, да лиха беда начало! Да вот как-то уж очень долго, да иногда как-то не так выходит. Не зря же до сих пор корабли-ветераны, БПК и крейсера 80-х годов постройки ходят, не от хорошей жизни!
А как будет какой новый корабль русского флота на воду спущен, так и отвезу я Афанасия прямо на борт. Уж не знаю как – но отвезу! Пусть будут на новом русском корабле добрые старые традиции. А соседский мальчишка, глядишь когда-то и офицером на нем станет! А что? Очень нужная профессия! Да и современная, надо сказать!
– Правда, всю старую русскую военную школу уже испохабили! И пока никак не успокоятся, реформировать сулятся – грустно дополнил Бардин.
– Примерно, как маньяк девушку! Уж так отреформирует, что ты! – ввернул Коромыслин.
– Ага! Вот именно! Эх, если бы еще наше славное правительство поняло это! Не на словах, конечно, а на деле! Да пока не поздно!
И про корабельного, когда надо, расскажу. И о тех офицерах кому он помогает, а кому – нет!
В гаражной "кают-компании" стало тихо. Стали понемногу собираться и расходиться по домам. Бардин придержал за руку Палыча.
– Слушай, Палыч-сан! А ты на атомную лодку своего Афанасия не дашь? Как раз достроят одну скоро.
– Нет, Василич, не пойдет он, я думаю! Хоть вы во все глубже проникаете, подводники, об этом любая женщина знает, да! Слыхали мы это! Но после фрегата залезать в трубу?? Пусть даже в очень большую и самую совершенную?
– Ну уж и трубу! – обиделся Бардин. Корабль как корабль – красивый, сильный, мощный!
– Но вот есть в надводном флоте что-то такое… этакое..! – подхватил Лесин, – Даже киты и дельфины… и сами подводники любят поплавать в искрящихся солнцем волнах, вот!
– Убедили! – согласился Бардин. И спросил: – А что, мы уже все выпили? – и с надеждой оглядел он публику. Кто-то обреченно вздохнул и сказал, что надо бы слазить в подвал, коли оно так… кто же нынче живет без запаса? Никто возражать не стал.
Вот такие истории происходят с нашими членами клуба. С кем-то чаще, с кем-то реже. Мы не ханжи какие-то, но, заметьте – все рассказы исключительно на трезвую голову. А хорошая водка – просто для закрепления хороших впечатлений и укрепления дружеских отношений!
Егоркин и Дед Мороз
Правдивая сказка для самых больших детей
Ожидание праздника
Город вовсю готовился к встрече Нового года, до которого оставалась всего одна неделя, да и то – не полная. На площадях переливались волшебными огнями красавицы-елки, заботливо украшенные гирляндами и яркими игрушками. Бегущие разноцветные огни весело вспыхивали и играли разными цветами над улицами, витрины магазинов манили сказочными новогодними картинками и игрушками. А кругом – веселые праздничные разноцветные рисунки и изображения – елки, Деды Морозы, Снегурочки, Санта-Клаусы на оленях и без них.
На главной городской площади маленький трудяга-трактор усердно нагребал высокую снежную горку для катания на радость ребятне. Группки подростков со своими учителями строили и лепили сказочные снежные фигуры. Старую площадь оформляли к народному гулянью, ставили сцену, готовили торговые палатки.
В воздухе витал непередаваемый запах праздника – хвои, апельсинов и еще чего-то неуловимого, но смутно узнаваемого, памятного с детства, по-доброму волнующего ожиданиями чуда.
В магазинах полно людей, занятых предпраздничными хлопотами. Они толпятся в очередях, в магазинах тесно, как в метро в час пик. Все куда-то спешат, чего-то ищут. А куда и чего – наверное и сами не знают…
Но удивительно нет ни стычек, ни скандалов. Праздник сделал наш народ терпимым, несмотря на все большие и мелкие неприятности и натяжки.
Люди несли живые и пластиковые елки разных размеров, покупки, коробки с подарками для родных и близких. Детвора тащила на свои утренники маскарадные костюмы. Праздник! Самый любимый, самый человеческий, самый волшебный!
А наша северная природа тоже готовилась к празднику! Причем, не менее усердно – с неба валил снег, да такой, что снежинки были величиной с кофейное блюдце.
Ветер из Северной Атлантики нес на маленький город на самом берегу знаменитого залива заряд за зарядом, сотни тонн снежной массы. Метель заботливо укрывала все следы человеческой деятельности – пятна гари и грязи рядом с отчаянно дымящими котельными, неопрятные заплатки на снежном полотне из пластиковых мешков и бумажного мусора, разметенных из контейнеров разбуянившимся ветром. Зима основательно припорошила все следы на белом снегу вокруг домов, закрасила следы масла из-под автомашин нерадивых хозяев. А дорожки серо-желтого песка на пешеходных тротуарах и улицах пурга вновь перекрасила по-своему, в праздничный белый цвет.
Да и мало ли чего мы бездумно бросаем и оставляем после себя? Вот все это природа и пытается скрыть от наших же глаз. А может быть, еще чьих-то?
Праздник! Да еще такой особый! Но поступает эта природа тоже, как мы, – по образу и подобию. Не решает вот проблемы сразу, радикально, но убирает, как и мы часто, все неприглядное – просто с глаз долой, оставляя борьбу с нерешенными проблемами, полной утилизацией отходов на какое-то потом. А это "потом" все никак не наступает. Пока какая-либо крайняя нужда не возьмет за горло…
Вот так, благодушно-философски размышляя, мысленно беседуя с собой о том о сем, Егоркин неспешно шел к своему дому. В его коричневом безразмерном портфеле из отличной дорогой кожи (дань уже забытой морской моде-традиции) лежала привезенная отпускником-земляком передача от брата из далекой старинной казачьей станицы, что раскинулась под Краснодаром давным-давно, когда тот еще звался Екатеринодаром.
В этой посылке, заботливо упакованный родственниками в картонную коробку, перевязанную старомодным шпагатом, был, несомненно, неизменный вот уже много лет новогодний набор. В него входили увесистый кусок домашнего, отлично засоленного, с чесночком и перцем, нежно-розового сала. А кусок был толщиной с мужскую ладонь, поставленную на ребро. Надо сказать, ладонь у Егоркина была с совковую лопату. Это если скромно.
Видно свинья та была размером с хорошую полукубовую бочку, только на мощных аппетитных ножках, откормленная на славу отборным кубанским зерном. Здесь, на Севере, такого сала просто не бывает! Куда там! Не может – по определению.
А еще к Новому году – обязательно там была обработанная, белая тушка не то здоровенной индоутки, не то среднего гуся. Такова была многолетняя традиция! Вот из нее ненаглядная его Светлана Сергеевна, первая и единственная (пока – тут Егоркин хмыкнул про себя, ибо какой же женатый иногда не возмечтает стать холостяком?) супруга, приготовит к новогоднему столу такое блюдо, что пальчики оближешь!
Воображение его включилось, уверенно загрузилось и он тут же, ярко, в красках, представил себе кулинарный процесс и его результаты. Острый, пряный запах жареного мяса, существовавшего пока лишь в глубинах сознания, защекотал ноздри и густо повис прямо на улице. Даже прохожие стали принюхиваться, удивленно поворачивая головами из стороны в сторону. Егоркин тряхнул головой, как он всегда делал, отгоняя созданное им же наваждение.
"Да, таких теперь не выпускают!" – гордо подумалось заслуженному мичману. В смысле – таких жен, да и вообще – женщин. Так она дом держит, такая расчетливая да хозяйственная, мать заботливая, и так здорово и вкусно готовит – все завидуют, да рецепты у нее берут. И мужики знакомые, на словах, во всяком случае, завидуют, и особенно так, чтобы она сама это слышала. Или – те, кто ее не знают! Вот бы язык ей только покороче, да нрав бы не такой занудный – так вообще цены бы ей не было. Но такое счастье еще никому не попадало, чтобы красавица, рукодельница, да еще бы без языка и без любознательной и общественно-активной мамаши! Как правило, лишь что-то одно бывает, как выясняется по прошествии ряда лет после женитьбы…
Сказка чем заканчивается? Ага, "честным пирком да за свадебку"! А дальше – грубая проза или драма, скучная да рутинная, или с боями, засадами да мордобоями. Нет, стоп, стоять! Не время такой прозе! Тут мысли Палыча обратно вернулись от философии к содержимому посылки.