Все путники собрались в трактирном зале. Хорст возился у печи, разводя огонь и постоянно интересуясь у Эльзы состоянием ее здоровья, от чего та уже устала и была порядком на взводе. Крупный и суровый по виду мельник был чист, опрятен, одет бесхитростно и потому ничего не смущался. Даже своего нелепого стеганого жилета, теплого и удобного, но создававшего не совсем ровное первое впечатление. А вот Эльза при этом была одета во все самое лучшее, что могли себе позволить люди с достатком выше среднего. Рядом друг с другом пара выглядела странно, и никто бы не предположил, что эти двое - муж и жена.
Виллем отряхнул залепленный снегом плащ и возвратил его Николаусу, оставшись в одежде, грубо залатанной совершенно неподходящими кусками маркой материи.
Едва появившись в трактире, Николаус и Михаэль разом поняли, что здесь происходит что-то неладное. Хорст поспешил рассказать им, что во всем трактире нет ни хозяев, ни гостей, кроме них самих, и куда подевались все люди, так и остается загадкой.
Встрявший Пауль Рейхенштейн представился нотариусом аббатства Адденбах и принялся тут же рассказывать историю о нападении на его карету стаи громадных волков. Самих зверей он не видел, в чем чистосердечно признался, но с легкостью бывалого охотника, к каковым никогда не относился, определил размеры по вою и шуму, которые волки издавали, прыгая по карете. Этот маленький толстый человек, преисполненный сознанием собственной важности и пытавшийся придать себе изрядной напыщенности, каким-то странным образом не вызывал стойкой антипатии. Он докучал, привлекал внимание всех и был недоволен, когда занятый делом Хорст вернулся к печи. И при этом ни у кого из собравшихся не проявлялось к Паулю ни малейшей неприязни. Может быть, этому способствовали его рост, фигура и тонкий мальчишеский голос.
- Отвратительный субъект, - брезгливо сморщился высокий худой колдун, обходя Пауля, и направляясь к Эльзе Келлер. - А женщина выглядит нездоровой.
- Отвратительный, нездоровая, - безобидно передразнил юноша, усаживаясь на стол. - Нам не дружбу с ними водить.
Горбун подбежал к колдунье, осторожно коснулся ее рукава и то ли игриво, то ли с заискиванием кивнул в сторону Келлеров:
- Эти двое - муж и жена. Представляете? Уже почти десять лет.
Колдунья отмахнулась и, не наградив горбуна даже взглядом, подошла к седому колдуну.
- Неважно себя чувствую, - пожаловалась она негромко. - Устроить бурю в нескольких мирах сразу - это на грани моих возможностей.
- Ты молодец. До завершения обряда еще есть время. Займись собой. Я ведь учил тебя, как восстанавливать силы?
С этими словами лицо седовласого мужчины едва заметно изменилось. Его напускная суровость на короткий миг сменилась на ласковость. Колдунья ответила с улыбкой на алых и таких влекущих губах:
- Да, мой господин, ты многому меня научил.
Едва услышав теплое общение колдуньи и седовласого мужчины, горбун оживился. Как ни пытался он скрыть нахлынувших в одночасье неприятных переживаний, у него ничего не получалось. Кулаки его были сжаты так, что костяшки побелели, а сам, кажется, даже стал немного выше ростом, пытаясь распрямиться. Не были для него секретом непозволительно близкие отношения между этими двумя, но всякий раз, когда в их голосах слышалась бархатная нежность, он не назодил себе места.
Недостижимой целью была эта изящная дама с длинными пальцами, украшенными всего-то двумя перстнями - один указывал на завоеванное ею положение в обществе, второй на богатство. Горбун думал, что будь у него малейшая возможность, он бы осыпал ее драгоценностями в таком количестве, которое не снилось ни одному государю Европы на пике его могущества. Но колдунья оставалась неприступной крепостью. Она была холодна по отношению к нему на протяжении всего времени их знакомства, и неизменно бросала многозначительные взоры на этого седовласого колдуна, мнящего себя достигшим куда большего, чем легендарный араб Абдулла Альхазред, и в знаниях о сокровенном сравнившимся с самим Соломоном-царем. В действительности же горбуну он представлялся точной копией Клода Фролло, почившего более ста тридцати лет назад, но по-прежнему почитаемого в кругах чернокнижников и алхимиков. Как и Фролло, противник горбуна в любовных делах был полностью седым, смуглолицым, не обделенным физической силой, которую, как и любой флегматик, демонстрировал редко.
Что до горбуна, то сам себя он давно смиренно воспринимал ничтожным уродцем, на которого прекрасная дама его сердца не смотрит и из снисхождения. Да, он мог бы создать вокруг себя иллюзию прекрасного незнакомца, ищущего женских внимания и ласки. На самом деле он так нередко поступал. Но быть влюбленным в колдунью, которая намного сильнее тебя самого, - незавидная участь. Согбенного карлика она всегда будет видеть согбенным карликом. Этого не изменит никакая магия.
- Да, намучился я со своим заданием - сказал горбун, желая хоть на минутку оказаться в центре внимания. - Приложил все силы и умения. Все утро пугал этого Виллема-писаря, мотаясь за ним следом, чтобы он побыстрее покинул Хорншторф. Хотя это было скорее нудно, чем сложно. Потом я нашел Николауса, явился к нему в образе заезжего купца и рассказал, мол, ожидает тебя на постоялом дворе важное послание от отца. Тот, как примерный сынок, поспешил сюда. И ведь надо было подгадать, чтобы Виллем и Николаус встретились. У меня это получилось. А вот с Келлерами у меня давние контакты. Я заранее постарался, и женщина сама упросила мужа остановиться здесь.
- А как получилось так, что толстяк очутился на постоялом дворе самым первым? - поинтересовался высокий худой колдун.
Отчего-то все не давал ему покоя Рейхенштейн. Колдун даже сидел рядом с ним, не спускал глаз, словно, ожидая от него какой-то выходки, которая могла поставить их долго и кропотливо подготавливавшийся обряд под угрозу. Впрочем, Пауль ничего дерзкого не предпринимал и продолжал бурно и на высоких тонах повествовать о том, как несколько раз обошел трактир, никого не встретив.
- С нотариусом вышло смешно, - отозвался горбун. - Я сотворил волков и натравил на его карету. Возницу загрызли и сбросили, а лошади с перепугу опрокинули карету и убежали. Так нотариус сидел внутри ни живой, ни мертвый пока, видимо, не сообразил, что быстрее окоченеет, чем дождется помощи. Выбрался он на дорогу еще до того, как буря вовсю разыгралась, ноги в руки и побежал. Я опасался, что он захочет вернуться в Зеенвиц, куда было ближе, но нотариус от страха до этого и не додумался. А вот с торговцем Бреверном получилось сложнее всего. Я встретил его неподалеку от города, когда он уже намеревался поворачивать обратно в Зеенвиц. Стоило больших усилий убедить его продолжить путь, потому что он с трудом поддавался внушению. Чуть я ослаблял свой напор, как он возвращался к своему мнению, и я был вынужден начинать заново.
- Тебе повезло, что он был пьян, - констатировал юноша.
- Почему? - обиделся горбун.
- Потому что будь он трезвым, твое внушение вообще бы не удалось.
- Я так не думаю.
- И ты так думаешь, и все так думают. По силе характера и возможности противиться внушению этот торгаш мало уступает нашему господину, - юноша кивнул в сторону седовласого.
Горбун свел брови, с неприязнью глядя на Михаэля Бреверна, утомившегося от общения с нотариусом и сейчас явно боровшегося с неприятными последствиями употребления вина перед отъездом.
- Я все сделал правильно, - настаивал карлик, поблескивая от негодования своими черными глазищами. - Без меня ни одна из наших жертв не добралась бы к назначенному времени до придорожного трактира или направилась в противоположную сторону. Я промчался через шесть миров, чтобы собрать все воедино.
- Да-да, - проронил юноша. - Без госпожи не было бы этой бури, без меня этот постоялый двор сейчас был бы полон народу.
Его поддержал до этих пор молчавший и тенью бродивший по трактирному залу колдун в синей накидке с капюшоном, края которого были призваны скрыть язвы и раны на его лице.
- А без меня вы бы до сих пор не знали о перекрестке миров, и в этот самый час, сотрясаясь от ужаса, ждали бы смерти и не самой приятной встречи с дьяволом. Кроме того, - он указал на себя и худого колдуна, - именно мы открыли проходы, иначе все шесть жертв добрались бы до постоялых дворов в совершенно разных мирах, и нам не было бы от этого никакого проку. Именно мы открыли перед каждым путником ворота в этот мир, и сделали это так, что никто из них ничего не заметил.
Наконец разговором заинтересовался седовласый колдун.
- Достаточно хвалиться и обвинять других. Сегодня каждый из нас сделал все необходимое для общей цели. Займите свои места, и приступим. Перекресток миров не появится здесь сам по себе.
Колдуны разошлись по трактирному залу, заняв каждый свое заранее определенное место. Пятеро остановились у стен, и тотчас между ними пролегли вспыхнувшие зеленые нити холодного огня. Пульсируя и извиваясь, они сложились в пентаграмму. Седовласый колдун поправил одежды, зашвырнул куда-то свои перчатки и встал точно в центре магического знака.
Он резко поднял руки, от чего рукава его одежд сползли вниз. По крепким сильным рукам седовласого зелеными змеями вились нити огня.