Облапошивание караванщиков было самым прибыльным занятием в воровском промысле Освальда. А отдых после него - наиболее долгим и насыщенным незатейливыми приятностями бродяжьей жизни. И потому не стоило удивляться иронии судьбы: именно дельце, проведенное с очередным караваном, довело этого вора до петли.
Возможно, на сей раз он не успел убраться достаточно далеко. А может, выследили его. Или доложил кто. Или слухи о вероломном молодчике, прикидывавшемся наемником, чтобы затем сбежать с хозяйским кошелем, дошли-таки до очередного купчины. Как бы то ни было, но сам оный купчина и люди его Освальда настигли. Ворвавшись в обеденную залу трактира как раз, когда бродяга сидел там за одним из столов. В окружении новых дружков, коим он поставил выпивку. И с девицей на коленях.
- Вот эта тварь! - завопил купец, тыча пальцем в сторону Освальда. Тогда как наемники в количестве не меньше десятка выдвинулись вперед. И с мечами наголо направились к столу.
Дружков-собутыльников как ветром сдуло. Даром, что один из них буквально только что похвалялся, как в одиночку пятерых в драке раскидал. Освальд поймал его теперешний взгляд - стыдливый и трусливый одновременно. А еще раньше и уж совсем незаметно соскользнула с колен и убралась восвояси девка.
Один из вышибал шагнул было в сторону Освальда и наемников, но трактирщик остановил его, положив руку на плечо. Не наше мол, дело. Зато боком выйти может.
А купчина все не унимался:
- Вор! - кричал он, - хватайте его! Ворюга! Хватайте - и на дерево. И денежки, денежки не забудьте.
Услышав про дерево, трактирщик вмешался было в происходящее.
- Э-э-э… может, в суд его? Властям передать? - осторожно предложил он, подходя к купцу.
Но тот был в ударе. И отмахнулся от предложения как от мухи.
- В какой суд? Каким к хренам собачьим властям?! - завопил он в ответ, - да этой крысе один суд: веревка на суку и петля на шее! Да и где ты тут видишь власти? Искать их предлагаешь? Только время терять!
А наемники уже обступили стол, занимаемый Освальдом. Встали кругом, нацелив мечи на незадачливого беглеца.
Как уже говорилось, с оружием бродяга-вор был знаком не понаслышке. И даже из такого окружения имел шансы вырваться - сперва высмотрев среди противников того, кто послабее и его атаковав. А вырвавшись, удрал бы из трактира прочь. И хотя бы мог вынудить купчину и наемников еще погоняться за собой. Авось, отстанут.
Да, мог бы Освальд многое… если б был трезвым. Но за время сидения в обеденной зале трактира успел порядочно набраться. Едва ль не бурдюком себя чувствовал. Так что о бегстве точно речь не шла. Даже с лавки поднялся да удержался на ногах Освальд с трудом.
Поняв, что вероломный товарищ по оружию (бывший) в теперешнем своем состоянии неопасен, двое наемников мечи убрали. И, подхватив Освальда под руки, волоком потащили его к выходу. Во двор трактира. А потом и со двора. К не иначе как заблаговременно присмотренному тополю - достаточно высокому и крепкому, чтобы послужить виселицей.
Подоспевший следом купчина собственноручно завязал петлю на шее Освальда. Сразу трое наемников приподняли попавшегося беглеца, подхватив его за ноги. Еще один накинул веревку на сук потолще и осматривался, ища взглядом, где бы ее закрепить.
Что до самого бродяги, то он не столько был напуган, сколько растерялся. Мучился вопросами, ответы на которые подыскать его притупленные хмелем мозги были не в силах. Сопротивляться ли ему хотя бы напоследок или просить пощады, молиться или проклинать - Освальд так и не успел определиться до самого последнего мгновения. Так и провисел в руках наемников точно огромная тряпичная кукла. Да только и сумел прохрипеть: "А хоть отлить-то можно?"
Ни купец, ни его охранники и бровью не повели. А выпитое меж тем ощутимо просилось наружу.
А за миг до того, как державшие висельника наемники готовы были его отпустить, оставляя болтаться в петле, случилось нечто неожиданное. Сверкнула молния - даром, что не было на небе ни тучки. Только серая пелена, давно считавшаяся столь же привычной, как засилье крыс и вшей в городских трущобах.
Тем не менее, молния и впрямь была. Причем сверкнула совсем близко - от яркой вспышки и Освальд зажмурился, и удерживавшие его наемники дрогнули.
Грома, как можно было ожидать, за этой вспышкой не последовало. Зато ударила молния не абы куда, а прямиком в веревку. Мгновенно ее испепелив.
Никем и ничем не удерживаемый более, Освальд плюхнулся на росшую под деревом траву, точно куль с мукой.
- Эй, вы! Отойдите от него! - сквозь настигшую его боль, услышал бродяга высокий гневный голос. Принадлежавший, как видно, то ли женщине, то ли подростку.
Наемники попятились, мелко семеня и размыкая подобие строя, что дало несостоявшемуся висельнику разглядеть своего, как он надеялся, спасителя. Вернее, спасительницу. К Освальду и его незадачливым палачам решительным шагом приближалась женщина - невысокая, стройная. Едва ли она могла бы напугать десяток с лишним здоровых, обвешанных оружием мужиков… если бы во вскинутых ее руках со скрюченными растопыренными пальцами не плясала голубоватой змейкой молния. Вроде той, что уничтожила веревку, петлей завязанную на шее Освальда.
- Колдунья… ведьма! - дрожащим голосом пробормотал кто-то из наемников. А еще один сбивающейся скороговоркой залепетал молитву.
Вор-бродяга не знал, что лишь пару месяцев назад эта женщина, внезапно пришедшая к нему на выручку, хоть имела кое-какие магические умения, но против других людей их не использовала. Вообще, изучала волшбу, чтобы с ее помощью лечить болезни - хотя бы себе. Облегчать жизнь. Да и само по себе приобщение к новым знаниям, поиск оных было для нее интересным. Увлекало, как иных людей охота или азартная игра.
И лишь едва избежав смерти, прежде безобидная волшебница поняла, что в этом мире нельзя выжить, оставаясь безобидным. А коль так, пришлось ей научиться защищать себя. Да что там, даже нападать, если потребуется. Новые же знакомые бывшей целительницы из города Каллена охотно поделились с ней: один - знаниями, другой - боевым опытом. Да самим взглядом на мир, как не то на сплошное поле боя, не то на охотничьи угодья. Где обитает всего две разновидности живых существ: охотники и добыча.
Так что теперь, пожаловав к месту едва не состоявшейся казни бродяги Освальда, выглядела прежде скромная целительница сущей фурией. Глаза сверкали, а лицо озарялось ярким холодным голубоватым сиянием - точь-в-точь, как свет молнии в ее руках. Волосы растрепались, развеваясь над головой, будто от сильного ветра.
Но не все наемники струхнули от такого зрелища. Возопив "Сгинь, нечисть!", один из них ринулся прямо на волшебницу с мечом. Ему-то и досталась молния в руках женщины. Ударившись в грудь воина, световая змейка рассыпалась на множество змеек поменьше, расползшихся по кольчуге, заплясавших на ней.
Наемника затрясло на месте, словно в припадке. Затем змейки-молнии разом погасли, и охранник замертво рухнул на землю, распространяя вокруг себя запах горелого мяса.
Желающих разделить участь незадачливого храбреца не нашлось. Вовсе не так они представляли свою работу. К купчине завербовались, чтобы пополнить свои кошели, отпугивая от его товаров городских оборванцев да всякую голытьбу из нищих деревень.
Догнать и помочь расправиться с какой-нибудь мелкой сошкой, вроде одиночки Освальда? Это тоже наемных бойцов вполне устраивало. Небольшое приключение с заведомо благополучным исходом вносило в рутинное путешествие по торговым трактам приятное разнообразие. Но вот класть головы, кидаясь в бой против силы, превосходящей возможности простых смертных - такой расклад в планы наемников никоим образом не входил. И цена не имела значения. Ибо на том свете деньги все равно ни к чему.
И потому, не сговариваясь, но все разом, наемники решили с дороги колдуньи убраться. Желательно, подальше. Пусть хоть поджарит купчину, втравившего их в эту историю - ни один из его охранников и слова бы против не сказал.
А окончательно принять это решение наемникам помог еще один человек. Рыжебородый громила, вышедший из ворот трактира с двуручным топором наперевес. Вышел и встал рядом с метающей молнии ведьмой, давая понять, на чьей он стороне.
Не желая тем более драться еще и с громилой, наемники один за другим вернули мечи в ножны. И так же дружно зашагали к трактиру.
- Все в порядке, - проговорил один из них, окликая волшебницу и громилу, - мы сюда не воевать пришли.
А другой охранник вроде как попробовал оправдаться перед нанимателем. Или совет дать.
- Деньги вернул, - спросил он у купчины сугубо риторически, поскольку кошель с оставшимися монетами все же успел возвратиться к законному хозяину, - ну так и плюнь. А этот… козел пусть живет. Тебе какая разница?
Крыть купчине было нечем. Да и без толку. Так что он не придумал ничего лучше, кроме как последовать за охранниками. Во двор трактира, где остались неразгруженными возы с товаром. Его товаром, что ценно.
А громила и колдунья, что теперь выглядела как обычная женщина, подошли к одиноко валявшемуся под тополем Освальду. Громила протянул спасенному руку, помогая подняться.
- Премного благодарен, - проговорил Освальд заплетающимся языком, после чего икнул, затем едва не рухнул на землю снова, но успел удержаться за ствол дерева, едва не ставшего для него виселицей.
А еще до него дошло, что отливать больше не требуется. Что, впрочем, скорее, огорчило его, чем порадовало. Ибо портки тоже жалко было.
- Уж простите, - продолжал вор, повторно икнув, - только заплатить вам нечем… уже. Сами понимаете. Купчина… тот… они все такие. Как вцепятся… скорее, разорвут монету… надвое. Чем уступят один другому.