- Да, - я схватила сумку и вытащила из нее склянку с цветами гелиотропа, протянула ее ему. - Вот. Возьмите. Одну штуку держать во рту, пока она полностью не раствориться, и только потом глотать. По одному за раз. Это поможет проспать всю ночь.
Харкер забрал склянку. Один из волдырей задел мою кожу, он был холодным. Он спрятал флакон в складку одеяния, там был потайной карман, и сказал:
- Ты дала мне гелиотроп, отдала свой шанс сбежать. Почему не миньон? Ты хитра, Целитель.
Я прижала сумку к себе.
- Миньон слишком ценен, - честно сказала я, удивляясь, что он знает, что у меня был миньон, что я хотела покончить с собой гелиотропом. Он был хитрее.
- Верно, - ответил он. - Но дело не в этом. Но сделка есть сделка, - Харкер встал с камня, я видела, как ему больно отталкиваться руками. Постоянные страдания. - Отойди, Эви Кэрью. Войди в воду.
Я знала, о чем он. Бегущая вода не могла ни помочь, не навредить. Это место подходило для того, чтобы ждать его ответ, его вопрос. Я шагнула в холодный поток, камешки на дне расступились, принимая мои ноги. Я задержала дыхание, ожидая его слова.
Харкер тоже отступил. Он подставил голову последним лучам солнца, он застыл. И он ждал. Но он не выглядывал слова на небе, он ждал, пока они появятся внутри него.
И он заговорил, словно читал с невидимого листка:
Лунный свет на воде, деве той покажи
Мимолетный страх и печаль от резни.
Серебро, серп, взмах целебный руки,
Песнь ракушки услышь, дождь земле призови.
Я ждала, а потом выпалила:
- Это не предсказание. Это стихотворение.
- Но оно связано с тобой.
- Но оно ничего не значит! - я вышла из воды, отряхивая сандалии. - Вы хотите сказать, что я не умру здесь? Что болота поглотят меня, и что-то произойдет?
- Не ищи в этом смысла, дай этому случиться.
- Почему? Потому что вы запутали меня словами? Потому что я отдала вам гелиотроп? Если это не ваш дом, но он станет моим. Я останусь здесь, я состарюсь здесь. Буду ухаживать за козами, - заявила я. Из-за его предсказания я разозлилась, как и из-за того, что мой выбор никто не учитывал.
Но он рассмеялся.
- Не будешь, Целительница, как и не убьешь себя травами. Ты играешь с мыслью о смерти, думая, что печальна, что осталась одна. Ты винишь свой дар исцеления в том, что он удерживает тебя, но не из-за этого ты все еще жива. Ты не видишь…
- Не говорите так! Вы ничего обо мне не знаете!
- Скажу. Это ты ничего не знаешь, глупая. Твое время не пришло. Ты нужна.
- Нужна? - как он мог так издеваться надо мной? - Кому я нужна?
Харкер подошел ко мне и разглядывал с минуту.
- Ты не такая робкая, как твоя кузина, - сказал он. - Совсем не робкая. Но у тебя есть часть ее упрямства и нечто еще. Отличающее от других.
- От других?
- Твоя кузина ничего не рассказала о своем пути! - сообщил радостно провидец, но тут же скривился от боли. Он выругался, развернулся и закричал в пространство. - Я не должен рассказывать! Я не должен! - он зашипел себе. - Твоя вина, твой долг нести… - голос превратился в стон и утих. Провидец покачал головой, взял себя в руки и посмотрел на меня. - Она ничего не рассказала тебе, Целитель, и потому ты так мало знаешь. Жаль, ведь ты такая любопытная.
К сожалению, я была любопытной. Но я сменила тактику и перестала задавать вопросы, ведь он только избегал их. Через миг он повторил, дразня:
- Дочь Природы, одна из четырех.
Я прикусила язык и ждала.
Он приблизился, глядя на меня.
- Дочери матерей-близняшек, рожденные в один день, в один час. Похожие, но противоположные.
Харкер говорил о Ларк, обо мне, о нашей связи. Он произносил слова, словно заклинание:
- Ее волосы похожи на опавшие листья, твои же сверкают как луна на воде. Ее глаза цвета желудей, твои же - синь моря. Ее кожа тронута солнцем, твоя - бледна, как луна, - он медленно зашел мне за спину. - Она тиха, ты - общительна. Она принимает свои чувства, ты душишь их. Такие разные. А еще… - Харкер указал своей рукой на мою спину. - Что в вас общего? Чем вы с твоей милой Ларк схожи?
Я знала, что схожего мало.
- У нас одинаковое родимое пятно.
Провидец кивнул.
- Да. Метка. На левой лопатке, - он коснулся ее пальцем, я задрожала, отдернулась и обернулась…
Он отшатнулся, сгибаясь и крича:
- Прости! Прости! Прости!
- Вы ничего не сделали… - я застыла. Харкер не извинялся передо мной, он смотрел на синее небо.
Воцарилась тишина, он ждал, а потом с криком упал на землю и скорчился от боли. Он вытянул руки перед собой, волдыри набухли на его коже. Они пылали. Я схватила его за руки и подтащила к ручью, опуская его ладони в холодную воду.
- Это поможет, - вода могла смыть магию. Но вряд ли спасла бы здесь.
Он лежал у ручья, кулаки погрузив в воду, содрогаясь и всхлипывая.
- Прости! - я не знала, за что он извинялся, но мне было его жаль. Он был слишком старым, но все еще далеким от смерти, его ждали еще страдания.
Харкер умудрился сесть на колени и вытащил руки из воды. Они были красными, но уже не пылали. Он тихо прошептал:
- Все хотят услышать, что я знаю, хотят, чтобы я помог им встретить их судьбы, словно всего за миг нельзя изменить судьбу! А еще… а еще всем плевать на мою судьбу. Никто не хочет помочь мне.
Он поднял голову и посмотрел прямо на меня.
- Кроме тебя, Эвелина Кэрью. Я не предвидел твоей доброты, - он сел прямее, расправил плечи и сказал. - Ты заслужила это, Целительница. Я расскажу тебе, так что слушай. Ты видишь, что приближается тьма. Я не назову ее имени, но знаю, что тьма началась с жестокости в Природе, а стала жестокостью людей. Она поглотит всех нас, если ее не остановить. И ты, Эви Кэрью, та, кто может остановить тьму. Ты задала до этого три вопроса, я дам три ответа. Не на твои вопросы, но расскажу то, что направит тебя и поможет. Ты должна найти амулет, ракушку. И если ты любишь кузину, ты не будешь просить о помощи. Во-вторых, ты решила, что должна убежать из-за горя, но не от этого ты должна бежать. Тебе нужно раскрыть глаза. И последнее: они нападут, воспользовавшись твоей слабостью.
Харкер скривился, словно знал об этой слабости, словно ожидал, что его руки снова запылают. Но ничего не случилось. Он выпрямился и забавно поклонился, а потом пошел прочь. Я последовала за ним.
- И я должна быть вам благодарна? За то, что вопросов стало только больше?
- Да.
- Но это не дар…
- Я не говорил, что подарю тебе что-то. Я сказал, что это ты заслужила.
- Но я могу заслужить еще что-то? Вы расскажете еще?
- Нет.
Харкер отряхнул свое одеяние и свернул с тропы в камыши.
- Харкер!
Он не слушал меня. А я не могла отпустить его, терзаемая вопросами.
- Харкер!
Я побежала за ним, но он обернулся, шипя:
- Они ударят по твоей слабости! Что у тебя за слабость, девочка? - он подло усмехнулся, приблизив лицо. - Что. У. Тебя. За слабость?
Я замерла. Провидец сошел с ума, но не был опасным.
Он ответил за меня:
- Любопытство, тяга к знаниям, Целитель! И страдания о том, что было. Любопытство вызывает эмоции. Целитель, им только того и надо. Осторожнее!
Провидец развернулся и бросился в камыши.
- Я дал больше, чем должен был! Я буду страдать. Страдать, - выдыхал он.
- Молочай, Харкер! - крикнула вдруг я. - Разотрите стебли в руках. И сок облегчит вашу боль.
Харкер замер и оглянулся.
- Это, - печально сказал он, - я уже знаю, - он снова развернулся и пошел дальше. Вскоре его уже не было видно за камышами. А потом стало слышно лишь их шелест.
4
На этом островке не было признаков угрожающей тьмы. Я сидела посреди зеленого луга, глядя на грузные тучи, что плыли по синему небу, слушая гудение и крики белобровиков, цеплявшихся за пушистые верхушки рогоза. Здесь было спокойно: пчела лениво кружила над клевером, козленок спешил за своей мамой, ручеек неподалеку журчал, холодный и чистый, не было тревоги. И зловещие слова Харкера не выходили из головы - нечто темное пришло в наш маленький мир, но здесь его не было.
Может, я все-таки заблудилась.
Вот только Харкер сказал, что здесь я спокойствия не найду. Смеялся он или предсказывал, но эти слова не просто так не оставляли меня. И тот куплет, его предупреждения вызывали беспокойство. Желание узнать больше горело во мне после того, как он сказал, что я заслужила это. Он знал, что я полна вопросов, что они не дают мне покоя. Я хотела отрицать его слова, остаться здесь, пока не вернется тот, кому принадлежала эта хижина и козы. Ждать неделю, две недели, всю жизнь.
Я продержалась два дня.
Два дня я доила козу, собирала ягоды и травы, сухие ветки и вытаскивала из ручья угольные камни для костра. В хижине была чашка, тарелка и метла; я сплела из ивы корзинку в благодарность. Я выстирала испачканную от скитания по болоту одежду. Я играла с козленком, хотя он просто убегал от меня. А спала я под лестницей, в хижине было мило и тепло. Ларк понравилось бы это место.
Руки работали, но из головы не выходил провидец. Почему Харкер говорил, что Ларк нельзя мне помогать? Что означало "найди ракушку"? Почему мне нужно открыть глаза? Ни работа, ни сон не позволяли сбежать от его слов, от желания понять его предсказания… И мне пришлось сдаться, а красота этого места сразу померкла. Я не найду здесь покоя.