И тут Кравчук вспомнил, что в кармане у него лежит горсть чудодейственного порошка. Пусть его ожидает жесточайшая ломка, пусть он вообще умрет, но от этих тварей постарается вырваться… Он залез в карман, набрал пригоршню уже ставшей грязной серо-белой пыли и затолкал ее в рот. Вкус был ужасным, тело будто бы пронзило электрическим током. Но сразу после этого висящему вниз головой человеку стало так хорошо, что он забыл и о жажде, и о неудобном положении, и о проблемах. Он обрел уверенность в себе, почувствовал себя полубогом.
Кравчук крякнул, вытянулся горизонтально, упираясь в спину чудовища, двинул его свободной ногой в затылок, вырвал ногу, которую тот только что сжимал мощной лапой, и, сделав в воздухе сальто, приземлился на землю. Все действия заняли не больше секунды. Монстр, тащивший его, по инерции сделал несколько шагов и рухнул мордой вниз. Его товарищ зарычал и бросился на Кравчука. Владимир Петрович, который был почти в два раза ниже монстра и раз в пять легче, не испугался. Это удивило даже его самого.
Далила высыпала в кофе Патрикееву слишком много стимулятора, отчего с ученым случился инфаркт, а потом еще и придушила его подушкой. Когда она, тихонько хихикая, рассказывала о своих подвигах Белоусову, тот только поскрипывал зубами. Ведь, прежде чем задушить, его подруга долго усыпляла бдительность очкарика. Зачем ей понадобилось столько возиться, когда Патрикеева можно было просто застрелить, Олег Семенович так и не понял. Он бы с большим удовольствием пустил в голову слишком наглому умнику пулю или замуровал бы его в отдельную клетку в подвале. Но Далила запретила, а противиться ей Белоусов уже не мог. Она вертела им, как хотела.
Лежа на широкой кровати с черными шелковыми простынями, девушка поедала конфеты с заспиртованным виноградом и запивала их сладким ликером. Время от времени она совала конфету в рот Белоусову, который скромно примостился рядом на стульчике.
Кровать стояла в только что купленной и еще не отремонтированной квартире на девятом этаже недавно отстроенной высотки. Далила купила ее для себя сама и предложила Белоусову пожить вместе с ней. "С хозяйкой-то уютнее", – заметила она. Олег Семенович особого уюта не ощущал. Питаться приходилось все теми же бутербродами и быстрыми супами, что и на работе. Далила ничего не готовила, только покупала и поедала огромное количество конфет. Время от времени, для разнообразия, она питалась сырокопченой колбасой и консервированными мидиями, а также прочими баночными деликатесами. Большие порции вина и ликеров, потребляемые за каждым приемом пищи, не способствовали оздоровлению диеты.
Белоусов не почувствовал улучшений в здоровье – наоборот, от калорийной жирной пищи стала чаще болеть печень и ощущалась резь в желудке. Олег Семенович не раз хотел высказать подруге свое мнение относительно того, как должно выглядеть правильное питание, но каждый раз, глядя на Далилу, терялся и глупел. Вот и сейчас она возлежала в красном пеньюаре на черных простынях, и нынешний владелец "Барса" не мог отвести глаз от ее белоснежных ножек, которые словно светились молочным светом на черно-красном фоне.
– Золото продавать будем? – спросил Белоусов, пытаясь настроиться на деловой лад. – Оно ведь дешеветь начнет теперь…
Далила съела очередную конфету и соблазнительно облизнулась.
– Нет, котик. Куда спешить? Я вообще думаю, что мы сделаем деньги на другом. Золото мы уроним. Внезапно, мощно и потрясающе. Как инженер Гарин – читал такой роман?
Белоусов удивленно взглянул на книжную полку над кроватью, которую заметил только сейчас. Никогда бы он не подумал, что такая девочка что-то читает. Да и когда время находит? Впрочем, содержание "Гиперболоида инженера Гарина" Белоусову было совершенно неизвестно. Он вопросительно продолжал смотреть на подругу.
– Купим, скажем, доллары или евро, а что-то другое обесценим. Специалисты рассчитают, что да как. В мире – хаос, а мы – сильные и богатые. Нравится перспектива?
– Зачем хаос? – не понял Белоусов.
– Да затем, что в мутной воде крупнее рыба водится, – ответила Далила. – Выпей коньяку, прочисти мозги. Сорос знаешь как фунт стерлингов уронил? Вот и мы так же сделаем. Только мы всех уроним. Хочешь быть диктатором, Белоусов?
- Не хочу.
– Значит, нам с тобой не по пути, – мурлыкнула Далила, потягиваясь.
– Не понял, – насторожился Белоусов.
– А что здесь понимать? – лукаво взглянула на него девушка. – Мне слабые мужчины не нужны. Ты, похоже, в пенсионеры собрался – заработать денег и сидеть на богатой вилле, крабов ловить? Я так развлекаться не собираюсь. Мне власть нужна, известность, влияние. Я молодая еще. Я жить хочу, а не киснуть!
– Я тоже жить хочу, и еще как! – вдруг неожиданно страстно воскликнул Белоусов. – Только не понимаю, почему женщина верховодить должна?
– Вот теперь я слышу речь настоящего мужчины, – довольно рассмеялась Далила. – Ты будешь верховодить, котик, ты! А я – подчиняться. Иди-ка сюда…
"Эльфийская колымага", как оказалось, стояла у Бонуция в нижнем ярусе пирамиды, своеобразном гараже, за прочными воротами черного дерева. Это был прекрасный пятиместный летающий автомобиль наподобие эльфийского такси, в котором ездила Наташа, только гораздо больше, мощнее, красивее и изысканнее. Сразу было видно штучную работу. Этакий "роллс-ройс" из Бонуцитона.
– Эльфы подарили, – смущенно развел руками Бонуций. Видно было, что ему было несколько даже неловко за такой роскошный подарок. – А отделывали гномы… Серебра не пожалели, золота. Зачем, спрашиваю? Уважаем, говорят. Ну, спасибо, хоть уважают. Если в эльфийские шкурки перевести, половину их города, наверное, можно купить. Но мне не подарок дорог – любовь…
Монолог растроганного Бонуция звучал непривычно для его всегдашнего образа скептика.
– Ездишь, наверное, не часто? – спросил Ульфиус.
– Пару раз ездил, – ответил Бонуций. – К гномам, показать, что подарок их оценил. И к эльфам опять же. В Роскар… Нет, и третий раз ездил, в замок Элькагаллена! За тридцать лет – не очень-то много…
Сергей восхищенно разглядывал автомобиль – он-то видел такой впервые. Колес в автомобиле не было – только дубовый, окованный узорчатым золотом обод высотой сантиметров тридцать на случай экстренной посадки. На ободе и базировалась остальная конструкция: прочные серебряные рамы, изящные и легкие двери из светло-серебристого, с желтизной сплава, хрустальное лобовое стекло и большие фонари спереди и сзади. Салон в автомобиле был роскошный, кожаный. Наташа сразу узнала материал, из которого были сделаны эльфийские деньги.
Бонуций и Ульфиус сели впереди, в отдельные кресла, Сергей с Наташей устроились сзади, на диванчике.
– На полюс все-таки далеко лететь. К гномам? – предложил Бонуций. – По дороге и поговорим.
– К гномам так к гномам, – согласился Ульфиус.
Наташа с большим интересом съездила бы к эльфам, в их прекрасные и таинственные замки, но, взглянув на Сергея, вовремя вспомнила о прекрасных эльфийках и прикусила язык.
Загорелись передние фонари, машина по воздуху выплыла из гаража, и двери за ней закрылись сами собой. Бонуций не управлял автомобилем при помощи рычагов. Он просто держался за полированную деревянную ручку – такую же, какие были перед каждым посадочным местом.
– Держитесь, – сказал Великий магистр пассажирам на заднем сиденье, которые настроились на спокойную езду.
Фонари погасли, и машина свечкой взмыла в небо. Пассажиров вжало в сиденья. Набрав высоту, машина Бонуция рванулась вперед. Воздух свистел и выл вокруг, однако то ли людей хорошо защищало ветровое стекло, то ли машина была снабжена дополнительным невидимым куполом, но внутри ветер не ощущался. Вокруг была почти полная темнота, только в небе ярко горели крупные звезды. Рисунок созвездий был совершенно чужим.
– Поговорим о деле? – предложил Бонуций.
– Поговорим, – согласился Ульфиус.
– Мне нужна помощь твоего ученика, – заявил хозяин Бонуцитона.
Ульфиус промолчал.
– Он ведь еще не начал постигать азы Слова?
– Практически нет, – ответил Ульфиус. – Но в чем он может тебе помочь?
Сергей, который понял, что разговор идет о нем, возмутился:
– Сэр Бонуций, если уж вы говорите обо мне, то и разговаривайте со мной. Я помогаю магистру Ульфиусу в некоторых делах, но ученик – это громко сказано. У меня своя жизнь, свои планы, и уважаемый мной магистр Ульфиус никак не может распоряжаться мной.
Бонуций обернулся:
– Разумеется. Никто не может распоряжаться ничьей жизнью. Относительно же того, что вы не являетесь учеником магистра… Разве он ничему вас не научил? Я же пока только получаю нужные мне сведения. Вы и сами можете кое-чего не знать. Магия – тонкая штука.