- Ну, вот видишь, - говорил Бубенцу Иван-царевич, - недалеко вода! Ну, далеко ещё?
- Недалеко. - кратко отвечал холоп. Его лицо осунулось, взгляд стал цепким. Он неотрывно смотрел вперёд, сжав губы в нитку. С сожалением Костя понял, что между ними нет контакта. Говорить с коровьим сыном невозможно - он отвечает односложно и совсем не смотрит в глаза. Совершенно очевидно, что холоп презирает их. Особенно Федюна. Только виду не подаёт. Раньше он немного дурачился и шутил, но после представления, которое устроил Бубен, Иван-коровий сын замкнулся. Только думалось об этом неохотно - всё заслоняла нечеловеческая жажда. Костик поймал себя на том, что перестал воспринимать Лёньку как прежнего товарища. Он был холоп, Иван-коровий сын. Другая личность.
"Я изменяюсь." - думал Чугунков. Изо всех сил он вспоминал себя прежнего, но не мог ответить на вопрос: может, это только обстоятельства?
- Колодец! - закричал Федюн и принялся нахлыстывать лошадь плёткой. Та и сама неслась, как бешеная. Костя подскочил в седле и ринулся по следу. Ванька что-то прокричал, но Костик не расслышал. Там, впереди, у засохшего скрюченного дерева, был небольшой колодец! И народу никого!
Федька дрожащими руками уже спускал вниз ведро. Они обогнали холопа - тот на своей тощенькой лошадке был где-то в полукилометре, а ведро, до края полное воды, уже быстро поднималось на верёвке.
- Дай, дай, я первый! - вопил Федюн.
- Да пей скорее! - крикнул Костя, понимая, что организм Федюна потерял гораздо больше влаги.
Он не понял, что произошло. Раздался крик, мелькнуло что-то, ведро вылетело из их рук и вода вся пролилась в песок. Холоп на хрипящей лошади вертелся рядом.
- Ты что, рехнулся, идиот?! - взревел Бубенцовский и бросился поднимать ведро. Заглянул в него.
- Всё вылил! Костик, давай, тащи ещё!
- Не пейте! - крикнул Ванька.
- Пошёл ты в… - заорал Федюн. - Хватит сказок, чёртов псих! Мне твоя Селембрис знаешь, где…?!
Он забросил ведро в колодец и наклонился над ним. В лицо пахнула влага. Федька обезумел - он закинул ногу через край.
- Стой, дурак! Там глубоко! - Костя оттащил его.
И тут холоп рванул свой меч и полоснул по срубу.
"Вот придурок!" - хотел сказать Костян, но не сказал.
Раздался громкий свист, и рассечённое бревно вдруг засочилось кровью. Холоп скакал на лошади вокруг колодца и рубил его. Сруб изгибался, шипел, лилась ручьями кровь. Всё сооружение запульсировало, застонало. Далеко внизу вскипела и забулькала вода, потом стала подниматься и переливаться через порубленные брёвна. Её цвет был отвратительно жёлтым, а запах - удушающим. Мерзкая жижа выплёскивалась на песок и оставляла шевелящуюся пену. Кровь смешивалась с жёлтым ядом и тут же свёртывалась, чернея. Брызги попадали на засохшее дерево - в том месте кора тут же принималась дымиться и гореть.
Испуганные Федька с Костиком попятились от страшного колодца.
- Это не колодец. - сказал им Ванька. - Это первая змеюка. Колодец дальше.
Через полчаса примерно они достигли настоящего колодца. Сначала проверили его на прочность. Всё нормально.
Полдня все пили воду. Вода была не слишком хороша - наверно, по санитарным меркам она не дотягивала до нормы, но никто о том не думал. Пришлось устроить небольшой привал. Зажгли костерок, поставили греться котелок. Холоп где-то раздобыл заварку, достал из своего мешка окаменевший кусок мёда, весь в мякинных крошках. И они мирно пили чай, пахнущий соломой. Холоп разговорился.
- Вань, а как ты узнал, что это отравленный колодец? - умильно спросил поповский сын.
- А я прошлой ночью ходил вокруг. Смотрю - огонёк горит! - с хитрым видом давай рассказывать холоп. - Я подкрался, вижу: стоит избушка! А в окошке свечка. Ну, думаю, что за нехристи собрались тут на совет? Заглянул тихонечко, а там сидят змеюки!
- Да ну?! - не поверил Федька.
- Ага! Сидят и говорят: вот-де, надо извести царевича с поповичем! Они-де нам ну смерть как надоели! Мужьев вот на Калиновом мосту всех погубили.
Царевич с поповичем переглянулись и дальше слушали внимательно.
- Тут они давай друг перед дружкой хвастать, кто напридумывает смерть страшнее да хитрее. Одна и говорит: я-де притворюсь колодцем. Они как явятся ко мне да как напьются, тут все и сгорят огнём! Тут я как услышал, так бежать обратно!
- А что же две другие?! - вскричал Федюн. - Ты что же, не дослушал?!
- Не, - помотал кудлатой головой холоп. - я торопился.
- Вот дурень! - рассердился Федька. - Кто же так ведёт разведку?!
- Вспоминай, Бубен, сказку. - потребовал Костян. - Сам говорил: дед тебе читал.
- Когда всё это было. - уныло оправдывался поповский сын. - Не верю я ему. Темнит чего-то.
- Ладно. Давай с тобой не будем дураками. - мудро рассудил Костян. - Я полагаю, Ванька не такой простак. Всё он там слышал, у избушки этой, только говорить не хочет. Если он начнёт чего там делать не по-нашему, ты сразу не ори и не кидайся. Сначала разберись.
- Чай пить не пора? - спросил Федюн.
- Оголодал? - усмехнулся Костя.
- Не, - на манер холопа помотал кудрями Бубен, - я попощусь маленько. Что-то в глотку ничего не лезет.
Холоп тут же согласился на предложение устроить перерыв. Собрал веток, запалил костёр. В воде недостатка не было, колодцы встречались на пути. Вот над костерком закипела вода. Ванька бросил в кипяток сухих листочков.
- А где же мёд? - спросил Костян.
- А мёда нет. Поели всё. - безмятежно ответил коровий сын.
- Ладно. Чего у нас там? - смирился Чугунков. - Доставай давай.
- Ничего нет. Вы пока сидите, а я отправлюсь на охоту. - отвечал холоп.
До утра они сидели у костра и пили кипяток с соломой.
- Всё, хватит. - отвалился Федька. - А то опять какая-нибудь диарея будет.
У Костяна в животе бурчало. Он не мог понять, какая ночью может быть охота. Холоп носился где-то за холмами на своей чахленькой, но выносливой лошадке. Сусликов, что ли, ловит?
Костя лежал н спине и смотрел на звёзды. Интересно, здесь те же созвездия, что на Земле? А потом вдруг обнаружил, что неба он не видит. На месте луны кружилась большая кура-гриль. Костян сглотнул и подавился слюной.
Видения неслись. Полтавская полукопчёная сцеплялась кольцами, образовывала цепь и проносилась мимо с грохотом, как курьерский поезд. Сосиски исполняли варьете, солировала мощная индейка. В небе шёл парад - летели строем ножки Буша. Везувий разозлился и исторг из чрева реки молока. Кипящая стихия неслась с горы, окутывалась пенкой и загустевала. С неба падал горячий творог, Помпея гибла. Штормило, люди тесно сгрудились на льдине. Не льдина это, а пломбир. Не люди это, а орехи. Акулы появились так внезапно! И стали алчно откусывать от льдины. И съели всё!
Костик вскочил и огляделся. Наступило утро. Ничего съедобного, кроме лошадей и Федьки. Тот спокойно дрых.
- Так, без паники. - сказал себе Костян. - Немного попоститься никому не помешает.
Лошади неторопливо сщипывали травку и это зрелище лишило царевича последних сил. Он бросился на землю, закрыл глаза. Откуда-то припёрлась и стала вертеться перед глазами большая тарелка манной каши. Сгинь, сгинь, проклятая!
- Я тебя люблю! - страстно признался ей в глубоком чувстве Костик. И услышал топот.
- Ваня! - радостно возопил он. - Поймал чего?
- Нет, барин, не поймал. - признался тот.
Солнце жарило так дико, что Иван-царевич последовал примеру Федьки. Сначала он избавился от лат, привесил их к седлу. Потом начал скидывать кафтан, оставшись в шёлковой рубашке. Потом снял богатую шапку, расшитую сплошь жемчугами, а голову прикрыл мокрым полотенцем. Он уже не знал, что его больше доставало - голод или кошмарная жара. Зато Федька на удивление неплох - он даже находил силы о чём-то спрашивать холопа. Ворон так и не вернулся. Теперь Костян, как прошлой ночью попович, испытал приступ малодушия. Если бы была возможность, он не раздумывая покинул бы Селембрис. Плохая это сказка.
Он безнадёжно посмотрел вперёд и встрепенулся. Себе не веря, тёр глаза руками.
- Смотрите, яблоня! - хрипло закричал Костян. И тут же пришпорил лошадь. Столько яблок! Даже издалека видно, какие они крупные да красные! Откуда-то сбоку появилась пыль. Холоп обходил царёва сына, безжалостно нахлёстывая лошадь. Да ладно, Ваня! Всем хватит! Всё оберём! Что не съедим, возьмём с собою!
И тут коровий сын всех обошёл на гандикапе! Взял такую скорость, словно у его дохлятины имелись крылья!
- Стой, сукин сын! - взревел царевич. - Куда прёшь перед господином?!
И тут подонок совершил такое! Всех обогнав, он начал рубить мечом по веткам!
- Ванька! - гневно завопил поповский сын. - Какого беса дерево губить?! Что за дрянь народ?! Всё сожрут, всё полакают, мало им - давай ещё и гадить вокруг себя! Ну, право - варвары, готты, гунны, скифы! Какая в беса им цивилизация?! Нет бы в сумки собирать плоды, так он с ветвями рубит!
Дерево вертелось и стонало. Из обрубленных ветвей ручьями лилась кровь. Прямо на глазах яблоки, упавшие на землю, стали сморщиваться и превращаться в крохотных гадёнышей. Те с шипением бросались наутёк.
- Топчите тварей! - ожесточённо кричал Иван-коровий сын. Спрыгнув с лошади, он с ней вдвоём принялся давить ногами юркие чёрные спирали.
Когда всё кончилось, Иван-царевич подошёл к коню, обхватил седло руками и уткнулся лицом в горячую от солнца кожу. Он так устал от всего этого кошмара! Что за дураки - втроём отправиться в такую авантюру! Без войска, без припаса, без разведки.