- Но мы обязаны готовиться к оборонительной войне, сэр Артур. Война приближается.
- К войне с русскими? Навязчивая идея! Вы уверяете, что все русские кровожадные и невежественные политики? Я думаю иначе. Там есть способные знающие люди (и сэр Артур назвал фамилию Федора Александровича). Я видел его перед войной. И он окружен учениками. И он делает то, что хочет. Да.
- Но ведь вы сэр Артур, всегда принимали деятельное участие…
- А теперь приходит время, по вашему мнению, дорогой сэр заняться также и политикой и по вашему рецепту? Вы ошибетесь!! Вы хотите вынудить всех заняться политикой? Что же… Ею, политикой, наконец, займутся! Но не так…
Сэр Артур уже несколько минут холит по комнате и говорит очень громко, не глядя на бывшего министра.
Гость встает.
- Я вижу, сэр Артур, что вы сегодня не расположены к деловой беседе - говорит он холодным тоном.
- Я всегда расположен к разумным беседам.
- Желаю вам спокойной ночи, сэр! - Гость откланивается, не принимая вызова.
Сэр Артур молча кланяется и нажимает на кнопку звонка. Лакей встречает бывшего министра за дверью, проводит в вестибюль, подает пальто и шляпу, и посетители исчезают в тумане.
Лакей остается один. Хозяин даже не проводил его до двери библиотеки. Его!
Сегодня больше не будет гостей. Как болит нога… Это от тумана. Газеты опять писали об атомных бомбах и о войне. Пусть воюет, кто хочет. С него - хватит. И он не знает никого, кто хочет воевать. Пусть воюют те, кто пишет в газетах и произносит речи. А он - посмотрит!
4
Действительно, в этом тумане, да еще и ночью, без помощи полиции ходить было трудно. Сопровождаемый полицейским офицером, передаваемый одним полисменом другому, гость сэра Артура Форрингтона вернулся домой.
Он потребовал соединения по телефону и, получив нужный ответ, сказал:
- Вы были правы. Мой визит был интересным!
- Старый бонза действительно закусил удила?
- Определенно лишь то, что я не совсем его понял, он вел себя очень странно. Я должен признаться, что он был просто невежлив. Он отказывается от участия в комиссии…
- Это старческое брюзжанье, как вы полагаете?
- Он далеко не кажется впадающим в детство!
- Он образумится! Но его место в комиссии наших ученых следует пока считать вакантным!
- Это все же потеря для империи. Но у вас, кажется, есть хороший кандидат?
- Вообще есть, но не будем обольщаться относительно наших заокеанских друзей. Вы же знаете, что они не склонны посвящать нас в свои тайны и только авторитет нашего ученого мужа позволит нам кое-как удерживаться в комиссии. Кстати что он сказал по поводу своего фантастического интервью?
- Он отнюдь не считает его фантастическим. И он сказал что все это не может быть тайной для Востока. Он назвал (и бывший министр повторил фамилию Федора Александровича).
- Вероятно, он прав. Старый бонза знает свое дело и все, что к нему относится лучше, чем я свою ладонь. Я вижу, что ваш визит не был излишним. Мы увидимся, когда рассеется этот проклятый туман.
5
В начале утра следующего дня туман стал рассеиваться. Остров оживал. В полдень последнее облачко было унесено ровным свежим ветром, дувшим с океана и солнце весело сияло в небе.
В пять часов вечера легкий, быстроходный двухместный самолет поднял с аэродрома расположенного в пятидесяти милях от столицы острова, одинокого пассажира с большой, закрывающей грудь се той бородой. Его провожал только лакей с бесстрастным бритым лицом. Слуга положил в самолет два плоских, легких чемодана и с непокрытой головой постоял почтительно глядя вслед быстро поднявшейся в воздухе машине. За тем он, чуть заметно прихрамывая, вышел за ограду, где ждал роскошный автомобиль его хозяина. Слуга сел боком на заднем сиденье и потирал левую ногу. Машина шла к городу.
- Я заметил, что вы прихрамываете, мистер Байн, - сказал, не оборачиваясь, шофер.
- Я поскользнулся на лестнице и ушиб колено, - ответил Байн.
- Советую вам растереть колено жиром и перевязать фланелью.
Байн не отвечал. Нужно уметь хранить свои секреты.
* * *
Этим же вечером встретились двое, говорившие ночью по телефону после посещения одним из них, бывшим министром, сэра Артура Д. Форрингтона, всемирно известного ученого-физика.
Старший, обладатель также всемирно известного отрывистого, лающего голоса и бесспорно незаурядного ораторского таланта, подводил итоги обмена мнениями.
- Я не придаю значения его намекам, как вы их называете. Политика никогда не была сильным местом старого медведя. Я что-то слышал… Но все это вздор. Ему некуда деваться. У него плохой характер. Пусть попробует.
- Не умеющий ходить ребенок, капризно отказывающийся от помощи материнской руки упадет и разобьет себе нос.
- Обстоятельства очень быстро отучат старого Форрингтона от капризов. Эта сила не пропадет для империи. Бык, привыкший всю жизнь носить ярмо, стоскуется по нему через неделю. Ха, ха, ха! У сэра Артура очень скоро зачешется шея.
- А если он вздумает заняться проповедью, развивая то, что он рассказал репортеру газеты?
- Подобных проповедей мы слышали немало. Придется приставить к нему полисмена, чтобы его не избили наши промышленники, те из них, которые будут иметь глупость испугаться неожиданного конкурента. Ха, ха, ха, представьте себе, сэр Артур обменивается пощечинами с… (он назвал известных обоим представителей крупного капитала)… Ха, ха, ха! Клянусь Юпитером! Я вижу, как они таскают сэра Артура за его необычайно удобную для этого бороду, угощают его подзатыльниками, приговаривая: "Мы тебя научим торговать дешевым теплом, ты хочешь разорить нас, старый бродяга!" Ха, ха ха!..
Бывший и возможно, будущий председатель кабинета министров островной империи, наконец, успокоился.
- Единственно интересно это то, что он сказал о Востоке. Мои друзья из… (он назвал известную организацию, ведущую осведомительную, вернее сказать, шпионско-диверсионно-вредительскую работу во всем мире) делаются непроницаемо серьезными, когда речь заходит о Востоке. Это значит, я их давно знаю, что им нечего сказать. Они позорно не осведомлены. Когда я вновь буду у власти, я смогу от них потребовать. А теперь - не использовать ли нам каналы нашего заокеанского партнера? В частности - Томаса. Макнилла. Вам известна замечательная, гениальная широта его замыслов? Старый бонза поступил в высшей степени разумно, отправившись к нему. Ха, ха, ха! Если бы он спросил у меня, я не посоветовал бы ему ничего другого.
- Вы думаете, что можно считать инцидент исчерпанным?
- Вполне! Томас Макнилл сумеет его успокоить забавами с игрушками любимого содержания. Бонза заменит свое рычание удовлетворенным бормотанием. Хотите пари? Ни слова Макниллу, и через неделю мы узнаем, что и эта сила еще не потеряна для империи!
Разговор между двумя бывшими руководителями островной империи продолжался долго…
ЗАМОК НА РЕЙНЕ
1
По количеству столкновений и пролитой человеческой крови мало в мире таких мест, которые могли бы сравниться с долиной Рейна.
Кто только не форсировал этот великий для народов Западной Европы рубеж!
В этой долине, как, впрочем, и во многих других местах Западной Европы, в наследство от беспрерывных войн, стычек, ссор и грабежей длинного средневековья сохранились еще кое-где укрепленные жилища - замки забытых владетелей, больших и малых баронов, рыцарей-разбойников.
К сохранившимся толстым каменным стенам и к высокой цитадельной башне одного из таких замков и сегодня очень хорошо подошла бы какая-нибудь коренастая, бородатая фигура, в кольчуге, надетой на толстую куртку из бычачьей кожи, зорко всматривающаяся вдаль.
И странно дисгармонирует с обстановкой прошлого стройный средних лет, безукоризненно выбритый мужчина в черном вечернем костюме, сидящий на вполне современном стуле на верхней платформе башни.
Резкие, крупные черты лица с тяжелым подбородком, темные, зачесанные назад волосы, особая манера твердо держать голову - весь его облик был подчинен тому своеобразному стандарту физиономий политических деятелей и капитанов индустрии, который так хорошо знаком читателям стандартных же, обильно иллюстрированных изданий, наводняющих страны английского языка.
Его собеседник, может быть, если бы переменить костюм, легче сошел бы за одного из старинных обитателей замка. Это человек со старомодной, окладистой седой бородой, с живыми глазами и со свежим цветом лица, говорящем о хорошем здоровье и о сильной, бодрой старости. Костюм его носит следы небрежности, не свойственной строгому стилю первого.
Очевидно, хозяином был младший, а старший - гостем. Но когда этот гость говорил, то хозяин немного наклонялся вперед и вся его фигура выражала подчеркнутое внимание к значению слов говорившего.