Антон, конечно, вскоре забыл про нетипичный случай с сухарями. Вспомнил, когда Бруно, вернувшийся с очередного погрома, рассказал, что в укромной чистенькой квартирке, дверь которой он выбил ногой с первого удара, ему встретилась диковинная баба: не сопротивлялась, не кричала, не умоляла, ничего не просила, только смотрела с тоской да еще как будто его же, Бруно, и жалела. "Такой взгляд… - поежился Бруно. - Трахнул, конечно, сначала, потом убил, молча умерла, как спичка погасла. Я потом подумал, может, зря? Уютно так в квартирке, цветочки, книжечки… Ничего не нашел".
И сейчас, глядя на стоящую у окна газетную женщину, Антон почему-то вспомнил двух других - которая дала ему два сухаря и которую сначала трахнул, потом убил, а потом пожалел Бруно. "Надо было мне одеться поприличнее, - подумал Антон, - да и побриться бы не мешало… Все-таки министр культуры!"
- Я хочу, - заявил Антон, - чтобы наша газета отличалась в лучшую сторону от тысяч других газет под названием "Демократия", издающихся на широко раскинувшихся пространствах нашей справедливой, прекрасной и чистой страны.
Слушали молча и, как показалось Антону, с изумлением.
- Чем отличалась, спросите вы? - сказал Антон. Никто не спросил.
- А тем, - ответил, как если бы спросили, Антон, - что начиная с этого номера наша газета будет печатать… - сурово обвел глазами присутствующих, - прогноз погоды! - Антон был очень доволен собой. Начиная тронную речь, он понятия не имел ни о чем будет говорить, ни о прогнозе погоды. "Вдруг они уже его печатают?" - испугался Антон. - Несите полосы! - повернулся к Луи.
- Шеф, - сдавленно, как будто его душили, произнес редактор, - это ваше личное решение или… такова новая информационная политика правительства?
- Пока что мое личное, - сказал Антон. Зола объясняла ему, что такое информационная политика, но он забыл. Помнил только, что Зола строго-настрого наказала ничего в газете не менять. "О положении дел в провинциях в центре судят по газетам, - объяснила она. - Если ничего нового - значит, в провинции порядок. Был случай, поменяли название "Демократия" на "Свобода и демократия", так ночью на резиденцию главы администрации сбросили десант!" Впрочем, все это не имело значения. Истинная власть всегда начиналась с наступления на что-то. Отступи сейчас Антон - разве станут эти люди относиться к нему всерьез? - Изменения в политике, в том числе в информационной, - глубокомысленно произнес он, - неизменно начинаются с чьего-то личного решения, ведь так?
Луи тем временем принес газетные полосы, разложил на столе перед Антоном.
"Задача правительства - счастье народа" - называлась статья на первой полосе. В ней рассказывалось о первом заседании новоназначенного коалиционного правительства, на котором якобы обсуждался проект строительства благоустроенных домов для жителей города. Наглее трудно было соврать. На заседании правительства капитан Ланкастер между делом заметил, что последний в провинции завод строительных материалов магрибские террористы взорвали пять лет назад. Осталась крохотная шарашка, у которой едва доставало сил ремонтировать особняки в правительственном квартале. В конце статьи сообщалось о жилищных опционах "Особняк-2210" - ценных бумагах, "обеспеченных всем достоянием провинции", которые желающие могли приобретать в филиалах и отделениях "Богад-банка". Первый розыгрыш вновь построенных особняков планировалось провести накануне нового года. Жилищные опционы "Особняк-2210" предлагалось приобретать пакетами в миллион форинтов каждый. Кто купит десять миллионных пакетов - тот и въедет в особняк в 2210 году.
"Значит, здесь не франки, не рупии, а… форинты", - запомнил Антон.
В другой статье - "Народ и армия едины" - речь шла о том, как спецназ помогает фермерам убирать несказанно богатый урожай. На самом деле Конявичус в глубочайшей тайне готовил рейд по сельской местности, так как, воспользовавшись смутой в городе и ослаблением контроля со стороны бандитов, фермеры - земляные рабочие - мгновенно спрятали, растащили по сусекам скудный урожай.
Еще одна статья на первой полосе - "Рядовые акционеры пришли на помощь президенту акционерного общества" - рассказывала, как эти самые рядовые акционеры, когда акционерное общество, в которые они вложили трудовые форинты, "стало испытывать временные финансовые трудности", не только не потребовали обещанных дивидендов, но, напротив, продали все свое имущество - квартиры, одежду, технику, а вырученные средства передали президенту АО, который с благодарностью, "низким земным поклоном" принял вырученные средства.
Всю вторую полосу занимал "рассказ-быль" под названием "Случай на берегу реки По". "Рассказ-быль" с первых же слов так удивил Антона, что он прочитал его до конца. Молодой глава администрации, в прошлом офицер - "бесстрашный хранитель мирного труда провинции", а ныне "один из величайших героев современности" - в вечерний час сидел с удочкой на берегу реки, думая не столько о том, как поймать ротана - зачем Ланкастеру жесткий, как химволокно, с огромной пастью ротан? - подумал Антон, - сколько о том, как сделать жизнь людей в провинции еще более счастливой и зажиточной. Антон представил себе капитана не с лазерной винтовкой, а с удочкой в вечерний час на берегу отравленной реки и подумал, что сочинителю "рассказа-были" не откажешь в высшем - Дон Кихотовом - юморе. В момент, когда молодой глава администрации задумался о благе подданных так глубоко, что утратил возможность что-либо замечать, на что-либо реагировать, из прибрежных кустов неожиданно выбрался… лев (Антон с трудом вспомнил, что это вымерший хищный зверь, из тех, которые питались мирными травоядными животными, тем самым улучшая им породу и содержа их в бодрости) и стал ползком подкрадываться к погруженному в важные мысли главе администрации. В этот самый момент на берегу показался отлучившийся новый главнокомандующий - друг и соратник главы администрации. Он увидел льва и в ужасе замер. Окликнуть главу администрации значило спугнуть льва. Лев мог запросто броситься на главу. Но и не окликнуть было совершенно невозможно. Лев подкрадется незамеченным, растерзает "одного из величайших героев современности"! Оружие главнокомандующий, как на грех, оставил в машине. К чему оно в тихой, мирной провинции на берегу "хрустально-чистой" реки? Тут вдруг лев обернулся, увидел главнокомандующего. Обернулся и глава администрации, увидел льва. Взгляды главы администрации и льва скрестились. Главнокомандующий закрыл глаза. А когда открыл, обнаружил, что лев, припадая на задние лапы, отступает к кустам. Минуя главнокомандующего, лев издал негромкий, но строгий рык, как бы наказывая тому бдительно охранять главу администрации, заботиться о нем, а заодно иметь в виду разные нештатные ситуации. Под "рассказом-былью" стояла подпись: Бабострас Дон. Все прочие статьи были подписаны двумя авторами: Джонсоном и Полидевком.
- Кто такой Бабострас Дон? - поинтересовался Антон.
- Видите ли, шеф, - откашлялся Луи, - Бабострас Дон, Джонсон и Полидевк - авторы, скажем так, традиционные для нашего издания. Закон о печати был принят почти сто пятьдесят лет назад. Согласно закону, провинциальная газета должна выходить не более чем на четырех полосах и иметь никак не более трех авторов. В остальном, естественно, - рекламе, кроссвордах, частных объявлениях - мы совершенно свободны. Сто пятьдесят лет назад авторами были: Бабострас Дон, Джонсон и Полидевк. Сейчас, конечно, пишут другие люди, но мы сохранили эти имена, чтобы читатель ощущал незыблемость, преемственность и вечность фундаментальных ценностей истории и бытия - свободы, демократии, рынка.
- Но как быть со львом? - спросил Антон. - Насколько мне известно, львов на земле не осталось.
- Вы совершенно правы, шеф, - развел руками Луи. - Львов не осталось. Но поскольку ценности свободы, демократии и рынка непреходящи и вечны, соответственно вечны и люди, претворяющие их в жизнь, в нашем случае руководящие работники администрации провинции. Читатели должны понимать, что раз демократия вечна, вечен и правитель, демократически управляющий провинцией. В "рассказе-были", по всей видимости, речь идет о юных годах правителя. Я хочу сказать, шеф, что в пространственно-временном континиуме свободы и демократии, как в волшебном зеркале, возможны любые превращения. Демократия - вечная игра, шеф. Газета - всего лишь бледное отражение величественной игры.
Антон внимательно посмотрел на Луи. Он понял, почему эта сволочь весела, толста и добротно одета. Луи принадлежал к числу немногих людей, сводящих с ума многих людей. Такие во все времена хорошо оплачиваются, жрут от пуза, живут, не жалуясь на жизнь.
- Но ведь читателям доподлинно известно, - возразил Антон, - что львы давно вымерли, а главы администрации так же смертны, как и все остальные жители провинции, я бы сказал, повышенно смертны…
Может быть, Антону показалось, но отчаянье в глазах женщины у окна сменилось интересом. Антон примерно представлял, чего она ждет от него. Антон был в одночасье поставлен главным над газетой, традиционно существующей поверх лжи и правды. Он сам точно не представлял, чего хочет от напичканного кроссвордами и рекламными объявлениями идиотского и никому не нужного листка под набившим оскомину названием "Демократия". Но смутно чувствовал, что и женщина у окна хочет того же. Антон вновь задумался о странности Божьего мира, когда в душе люди стремятся к одному, повседневными же своими делами - как увядающая газетная женщина у окна - способствуют утверждению совершенно противоположного.
- Ваши замечания, шеф, - между тем подал голос Луи, - бесспорно точны, как говорится, не в бровь, а в глаз, но как быть с законом о примате законов демократии над законами и демократией? Действительность, демократия, законы могут быть какими угодно. Мы должны отражать только и исключительно законы демократии!