- Если припоминаете, вы пригласили меня, потому что у ваших собственных людей ничего не получалось. Когда я начала работу, система программ уже была повреждена и практически парализована. Ваши люди не могли ничего поправить. Вы решили, что по крайней мере вреда от меня не будет, и пригласили с тем, чтобы я попыталась расколоть коды Клюга, не разрушив систему окончательно. Я это сделала. Вам нужно было только прийти и спросить, и я завалила бы вас тоннами распечаток.
Осборн внимательно слушал. Возможно, он даже понял, что ошибался в своей оценке.
- Что вы узнали? Я могу ознакомиться с этими данными сейчас?
Лиза кивнула и нажала несколько клавиш подряд.
На дисплеях рядом с ней и возле Осборна появился текст. Я подошел к терминалу Лизы и начал читать.
Текст представлял собой краткую биографию Клюга/Гэвина. Он был примерно моего возраста, но в то время, когда в меня стреляли в чужой стране, он старательно делал карьеру в только-только родившейся области производства компьютеров. С самого начала принимая участие в создании этих машин, он работал во многих ведущих исследовательских центрах, и меня удивило, что на установление его личности потребовалось больше недели.
- Все эти данные я собрала довольно просто, - начала рассказывать Лиза, пока мы читали. - Первое, что вы должны понять о Гэвине, это то, что его нет ни в одной компьютеризованной информационной системе. Поэтому я начала обзванивать людей во всех концах страны… Кстати, у него очень любопытный телефонный комплекс; для каждого звонка он генерирует новый исходный номер, и вы не можете ни перезвонить обратно, ни проследить, откуда поступил звонок. Так вот, я начала расспрашивать, кто был в этой области в числе ведущих специалистов в пятидесятые и шестидесятые годы, и мне назвали множество имен. После чего оставалось лишь узнать, кого теперь нет в информационных досье. Свою смерть Гэвин сфабриковал в 1967 году, и я даже обнаружила один отчет об этом событии в старых газетных подборках. Все из знавших Гэвина людей, с которыми я говорила, знали также и о его смерти. Во Флориде имеется настоящее - на бумаге - свидетельство о рождении, но других документов, касающихся личности Гэвина, я не нашла. Он единственный, кого знали многие специалисты в этой области и кто не оставил в нашем мире никаких следов. Мне это показалось достаточно убедительным доказательством.
Осборн дочитал до конца и поднял глаза.
- Очень хорошо, Мисс Фу. Что еще вам удалось узнать?
- Я расколола некоторые из его кодов. Мне повезло, потому что я сумела влезть в базовую программу, которую Гэвин написал, чтобы атаковать чужие программы. Я использовала ее против кое-каких его собственных творений. Мне удалось также проникнуть в файл, содержащий ключи и заметки о том, где они используются. И я кое-чему от него научилась. Но это только надводная часть айсберга.
Она махнула рукой в. сторону молчаливых металлических "мыслителей", расставленных по всей комнате.
- Прежде всего я должна объяснить вам, что вы перед собой видите. Это наиболее хитроумное электронное оружие среди всего того, что человечеству удалось пока создать. Система бронирована не хуже какого-нибудь крейсера. Она просто должна быть такой, поскольку в мире полно очень хитрых сторожевых программ, которые мигом вцепятся подобно терьеру в любого непрошеного гостя и будут держать его мертвой хваткой. И если они добирались все-таки сюда, с ними расправлялся уже Клюг, но обычно никто даже и не подозревал, что он "взломал" их защиту и проник в машину. Клюг в действии напоминал крылатую ракету: быструю, маневренную, летящую над самой землей. И свои атаки он направлял сразу из нескольких тупиковых маршрутов.
У него было множество преимуществ. В наши дни большие информационные системы хорошо защищены. Люди используют пароли и очень сложные коды. Но Клюг участвовал в разработке большинства из этих систем. Нужен дьявольски хитрый замок, чтобы не пустить в дом того, кто делал замки всю жизнь. Опять же, Клюг помогал устанавливать большинство крупных систем и еще тогда оставил в программном обеспечении своих тайных информаторов. Если коды менялись, компьютер сам передавал информацию об этом в какую-нибудь надежную машину, откуда ее позже "вычерпывал" Клюг. Это все равно что вы купите самого большого, злющего и отлично выдрессированного сторожевого пса, а на следующую ночь придет тот тип, что его выдрессировал, погладит пса по голове и вынесет из дома все до последнего цента…
И в таком вот духе. Когда Лиза начинала говорить о компьютерах, девяносто процентов сказанного до меня просто не доходило.
- Я хотела бы кое-что узнать, Осборн, - сказала Лиза.
- Что именно?
- Каков мой статус здесь? Я должна разгадать за вас дело или всего лишь привести систему в такое состояние, когда с ней сможет работать любой компетентный пользователь?
Осборн задумался.
- Меня беспокоит, - добавила она, - что я постоянно попадаю в засекреченные банки данных. Боюсь, в один прекрасный день кто-нибудь вышибет дверь и оденет на меня наручники. Вас это тоже должно беспокоить, потому что кое-кому в кое-каких организациях может не понравиться, если в их дела будет соваться обыкновенный полицейский всего лишь из отдела по борьбе с особо опасными преступлениями.
При этих словах Осборн вскинул голову. Видимо, Лиза добивалась именно такого эффекта.
- А что мне делать? - огрызнулся Осборн. - Упрашивать вас остаться?
- Нет. Мне просто нужно ваше разрешение. Не обязательно в письменном виде. Достаточно будет, если вы просто подтвердите, что даете добро на продолжение работы.
- Послушайте, что я вам скажу. В том смысле, в каком это может касаться округа Лос-Анджелес и штата Калифорния, дома Клюга вообще не существует. Здесь нет участка. Он не зафиксирован в земельных актах. С точки зрения закона, этого места просто нет, следовательно, если кто-то и имеет право давать вам разрешение на работу с материалами Клюга, то это я, потому что я считаю, что здесь было совершено убийство. Так что продолжайте работать.
- Не очень-то надежная защита, - задумчиво произнесла Лиза.
- А чего вы хотите?.. Ладно, что еще вам удалось обнаружить?
Лиза повернулась к клавиатуре и принялась печатать. Вскоре заработал принтер, и она отодвинулась от компьютера. Сложив распечатку, Осборн собрался уходить, но в дверях не удержался и остановился, чтобы дать последние указания.
- Если вы обнаружите какую-то информацию, доказывающую, что это было не самоубийство, дайте мне знать.
- О'кей. Это было не самоубийство.
Осборн поначалу не понял.
- Мне нужны доказательства.
- У меня есть доказательства, но вам они скорее всего не подойдут. Эту глупую предсмертную записку писал не Клюг.
- Откуда вы знаете?
- Я поняла это в первый же день после того, как дала машине команду распечатать программу, а потом сравнила ее стиль со стилем Клюга. Это ни в коем случае не его программа. Она выполнена предельно компактно. Ни одной лишней строчки. Клюг выбрал себе такой псевдоним неспроста. Вы знаете, что означает "клюг"?
- "Умный", - вставил я.
- Буквально - да. Но это еще и… нечто чрезмерно сложное. Нечто, работающее как положено, но по непонятным причинам… У нас говорят "клюговать" ошибки в программе…
- И что?
- У Клюга программы выглядят просто жутко. Там полно "соплей", которые он даже не удосужился подчистить. Но он был гением, и его программы работают безукоризненно, хотя вас никогда не оставляют сомнения, почему же они все-таки работают. Служебные подпрограммы у него так написаны, что у меня мурашки по спине бегали, когда я с ними разбиралась. Жуть! Но по-настоящему хорошее программирование это такая редкость, что даже его недоделки выглядят лучше, чем гладкая чепуха, которую пишут большинство людей.
Подозреваю, что Осборн понял из сказанного примерно столько же, сколько и я.
- Короче, ваше мнение основано на оценке стиля программирования?
- Да. К сожалению, пройдет еще, наверно, лет десять, прежде чем подобные вещи будут считаться приемлемыми в суде, как, например, графология или дактилоскопия. Но если вы понимаете что-нибудь в программировании, вам достаточно одного взгляда. Предсмертную записку написал кто-то другой, и этот кто-то, кстати, чертовски хорош. Записка вызывала завещание как подпрограмму, и вот его-то, без сомнения, написал Клюг. Он там, можно сказать, везде наоставлял своих отпечатков. Последние пять лет он шпионил за соседями ради удовольствия, влезал в военные информационные банки, школьные записи, налоговые файлы и банковские счета. А каждый телефон в радиусе трех кварталов он превратил в подслушивающее устройство. Чудовищное любопытство…
- Он упомянул где-нибудь, зачем он это делал? - спросил Осборн.
- Я думаю, он просто рехнулся. Возможно, он был психически неуравновешен и склонен к самоубийству: все эти капсулы с наркотиками здоровья ему, конечно, не прибавляли. Он готовился к смерти, и Виктор оказался единственным, кого он счел достойным наследства. Если бы не эта записка, я бы поверила, что Клюг покончил с собой. Но он ее не писал. В этом я готова поклясться.
В конце концов мы избавились от Осборна, и я отправился домой заниматься обедом. Когда все было готово, пришла Лиза и снова с огромным аппетитом накинулась на еду.
Потом я сделал лимонад, и мы устроились в моем маленьком патио, наблюдая, как собирается вокруг нас вечер.
Проснулся я посреди ночи, весь в поту. Сел в постели, обдумывая события прошедшего дня: выводы мне совсем не понравились. Поэтому я надел халат, шлепанцы и отправился к дому Клюга.
Входная дверь снова оказалась открытой настежь, но я все равно постучал. Лиза выглянула из-за двери в гостиную.
- Виктор? Что-нибудь случилось?