- Я не настолько беззаботен, как могло показаться, Эдвард. Меня по-прежнему не оставляет беспокойство, и я хотел бы найти какой-нибудь способ ограничить их прежде, чем они узнают о моем мозге. Ты сам подумай: их теперь триллионы, и каждый не глупее меня. Они в определенной степени сотрудничают, так что я, возможно, умнейшее существо на планете, но на самом деле у них еще все впереди. Я бы не хотел, чтобы они захватили надо мной власть. - Он рассмеялся, и у меня по спине пробежал неприятный холодок. - Или украли душу… Поэтому я прошу тебя подумать над каким-нибудь способом ограничить их. Может быть, этих маленьких чертенят можно поморить голодом? Подумай. - Он вручил мне листок бумаги со своим адресом и телефоном, затем подошел к клавиатуре, убрал изображение с экрана и стер данные обследования. - Пока никто, кроме тебя, ничего не должен знать. И пожалуйста… поторопись.
Ушел Верджил только в три часа ночи. Перед этим я взял у него кровь на анализ, затем пожал его влажную, дрожащую ладонь, и он в шутку предупредил меня, чтобы я не принимал образцы внутрь.
Прежде чем уйти домой самому, я заложил кровь на анализ, результаты которого были готовы уже на следующий день. Я получил их во время перерыва на ленч, затем все уничтожил. Проделал я это совершенно механически, словно робот. Лишь через пять дней и почти столько же бессонных ночей я принял увиденное. Кровь его оказалась вполне нормальной, за исключением того, что машина выявила заражение: высокий уровень лейкоцитов - белых кровяных клеток - и гистаминов. На пятый день я наконец поверил.
Гэйл вернулась домой раньше меня, но в тот вечер была моя очередь готовить ужин. Она поставила на проигрыватель один из детсадовских дисков и продемонстрировала мне образцы видеокомпьютерной живописи, которые создавали ее дошкольники. Я молча смотрел. Ужин тоже прошел в тишине.
Ночью мне приснилось сразу два сна - видимо, признак того, что я наконец принял факты. Во время первого, от которого я постоянно ворочался и скомкал всю простыню, мне привиделось разрушение планеты Криптон, родного мира Супермена, где погибали в огне миллиарды супергениев. Скорее всего этот кошмар навеяла стерилизация образцов крови, которые я взял у Верджила.
Второй сон оказался хуже. Мне снилось, как огромный город Нью-Йорк насилует женщину. В конце концов она родила множество маленьких зародышей-городков, завернутых в полупрозрачную пленку и залитых кровью после трудных родов.
На утро шестого дня я позвонил Верджилу. Он ответил после четвертого гудка.
- У меня есть кое-какие результаты, - сказал я. - Ничего окончательного, но хотел бы с тобой поговорить. Не по телефону.
- Хорошо, - ответил он, и в его голосе мне послышалась усталость. - Я пока сижу дома.
Квартира Верджила находилась в шикарном высотном доме на берегу озера. Я поднялся к нему на лифте, разглядывая рекламную болтовню голограммы с изображением товаров, свободных квартир и хозяйки здания, обсуждавшей общественные мероприятия на текущей неделе.
Верджил открыл дверь и жестом пригласил меня внутрь. Он был в клетчатом халате с длинными рукавами и домашних шлепанцах. В руке держал незажженную трубку. Он молча прошел в комнату и сел в кресло; пальцы его вертели трубку, Не переставая.
- У тебя инфекция, - произнес я.
- Да?
- Это все, что я смог узнать из анализов. У меня нет доступа к электронным микроскопам.
- Я не думаю, что это на самом деле инфекция, - сказал он. - В конце концов это мои же собственные клетки. Может быть, что-то еще… Какой-нибудь признак их присутствия, их перемен. Едва ли можно ожидать, что нам сразу все станет понятно.
Я снял пальто.
- Слушай, я начинаю за тебя беспокоиться…
Остановило меня выражение его лица - странное, лихорадочное блаженство. Прищурив глаза, Верджил смотрел в потолок и морщил губы.
- Ты что - накачался? Балдеешь? - спросил я.
Он помотал головой из стороны в сторону, потом кивнул очень медленно.
- Я слушаю, - сказал он.
- Что?
- Не знаю. Это не совсем звуки… Но что-то вроде музыки… Сердце, кровеносные сосуды, течение крови по артериям и венам. Деятельность… Музыка, звучащая в крови… - Он взглянул на меня грустными глазами. - Ты почему не на службе?
- У меня сегодня свободный день. А Гэйл работает.
- Можешь остаться?
- Видимо, да, - сказал я, пожимая плечами, потом обвел квартиру подозрительным взглядом, выискивая горы окурков или бумажные пакетики от наркотиков.
- Я не под балдой, Эдвард, - произнес он. - Может быть, я не прав, но мне кажется, происходит что-то очень большое и важное. Думаю, они начали понимать, кто я есть.
Я сел напротив Верджила, пристально его разглядывая. Он, похоже, совсем меня не замечал. Какой-то внутренний процесс захватил его целиком. Когда я попросил чашку кофе, он лишь махнул рукой в сторону кухни. Вскипятив воду, я достал из шкафа банку растворимого кофе, потом вернулся с чашкой в руках на свое место. Верджил сидел с открытыми глазами, покачивая головой.
- Ты всегда знал, кем тебе хочется стать, да? - спросил он.
- Более-менее.
- Гинеколог… Только верные шаги по жизни, ни одного - в сторону… А я всегда жил по-другому. У меня были цели, но я не знал направления. Это как карта без дорог, одни только географические точки. И мне на все было наплевать, на всех, кроме себя самого. Даже на науку. Для меня это просто средство… Я вообще удивляюсь, что добился таких значительных результатов… Даже своих родителей я ненавидел.
Неожиданно он схватился за подлокотники кресла.
- Тебе плохо? - встревожился я.
- Они со мной разговаривают, - ответил он и закрыл глаза.
Около часа он лежал без движения, как будто спал. Я проверил пульс - ровный, наполненный, потрогал его лоб - чуть холоднее, чем следовало бы, потом пошел и приготовил себе еще кофе. Когда Верджил открыл наконец глаза, я, не зная чем себя занять, перелистывал журнал.
- Трудно представить себе, как течет для них время, - произнес он. - Всего три или четыре дня у них ушло на то, чтобы понять наш язык и ключевые аспекты нашей цивилизации. Теперь они продолжают знакомиться со мной. Прямо во сне. Прямо сейчас.
- Как это?
Верджил сказал, что несколько тысяч исследователей подключились к его нейтронам, но подробностей он и сам не знал.
- Они, вероятно, действуют очень эффективно, - добавил он. - И пока еще не причинили мне никакого вреда.
- Нужно доставить тебя в больницу.
- А что они там смогут сделать? Ты, кстати, придумал какой-нибудь способ ограничить моих умников? Я хочу сказать, это все же мои клетки.
- Я думал об этом. Мы можем заморить их голодом. Нужно только найти различие в метаболизме…
- Я не уверен, что мне хочется избавиться от них совсем, - сказал Верджил. - Они не причиняют мне никакого вреда.
- Откуда ты знаешь?
Он покачал головой, потом поднял палец и замер.
- Тихо! Они пытаются понять, что такое пространство. Им это нелегко. Расстояния они определяют по концентрации химических веществ. Размерность для них - это как сильный или слабый вирус.
- Верджил…
- Слушай! И думай, Эдвард. - Он заговорил возбужденным тоном: - Наблюдай! Во мне происходит что-то значительное. Они общаются друг с другом через жидкости организма, и химические сигналы проникают даже сквозь мембраны. Они там мастерят что-то новое, может быть, вирусы, чтобы переносить данные, хранящиеся в цепях нуклеиновых кислот. Кажется, они имеют в виду РНК… Похоже на правду. Я их так и программировал… Но еще и плазматические структуры… Возможно, именно это твои машины и выделили как признак инфекции - их переговоры у меня в крови, информационные пакеты… Химические характеристики других особей. Равных. Начальников. Подчиненных.
- Верджил, я внимательно слушаю, но мне действительно кажется, что тебе следует лечь в больницу.
- Это моя свадьба, Эдвард, - сказал он. - Я - их вселенная. Они поражены новыми открывшимися горизонтами…
Верджил снова умолк. Я присел на корточки рядом с его креслом и закатал рукава халата. Вся рука у него была словно исчерчена крест-накрест белыми линиями. Я уже собрался вызывать машину "скорой помощи", когда он вдруг встал и потянулся.
- Ты когда-нибудь задумывался, - спросил он, - сколько клеток мы убиваем каждый раз, когда делаем даже простое движение?
- Я вызову машину, - сказал я.
- Нет, - произнес он твердо. - Я же сказал, что я не болен. И я хочу иметь возможность распоряжаться самим собой. Знаешь, что они сделают со мной в больнице?.. Это как если бы пещерные люди принялись чинить компьютер тем же способом, каким они чинят свои каменные топоры. Фарс…
- Тогда какого черта я здесь делаю? - спросил я, разозлившись. - Ведь я ничем не могу тебе помочь. Я такой же пещерный человек.
- Ты друг, - произнес Верджил, взглянув мне в глаза, и у меня возникло ощущение, что в мою сторону смотрит не только он один. - Ты мне нужен для компании. - Он рассмеялся. - Хотя на самом деле я отнюдь не одинок.
В течение двух последующих часов он расхаживал по квартире, прикасался к вещам, выглядывал в окна, потом медленно, неторопливо приготовил ленч.
- А знаешь, они действительно могут ощущать свои собственные мысли, - сказал он около полудня. - Я имею в виду цитоплазму. Судя по всему, она имеет собственную волю, своего рода подсознательную жизнь - в отличие от разума, который клетки обрели совсем недавно. Они слышат нечто похожее на химический "шум" отделяющихся и возвращающихся на место молекул.
В два часа я позвонил Гэйл и сказал, что буду поздно. Меня буквально трясло от напряжения, но я старался говорить спокойно:
- Помнишь Верджила Улэма? Я сейчас у него.