– Памяти? – совсем уже ничего не понимая удивилась она.
– Ш-ш, – я взял ее руку и прижал к своим губам, задавив порыв, рассказать ей. – Я не хочу тебя пугать. Пожалуйста. Так будет лучше, если ты не будешь знать.
А потом подарил ей колечко – ободок образовывали золотые стебли переплетенных трав, а темно-синие камни, такие же сверкающие, как глаза Элишки, являлись лепестками ирисов.
– Это же настоящие сапфиры, – изумлено прошептала она.
– Во всем мире только одно такое кольцо, – я поцеловал ее.
Оставив Элишку дома, я отправился в Вышеград, чтобы заранее оглядеться. Каким образом, интересно, Матиаш хотел помешать мне? Небо вновь расчистилось, сияло солнце. Когда я неспешно добрался до скалы, время близилось к вечеру. Я поднялся по тропе наверх. Подо мной текла Влтава, а дальше лежала предвечерняя Прага, и красная черепица на крышах домов еще больше алела в лучах заката. Над пропастью дул ледяной ветер, и я поднес ладони ко рту, согревая их дыханием.
– Ты не поторопился, назвав меня дураком? – спросил Матиаш за моей спиной.
Я обернулся. Рядом с Матиашем стояла Клара.
– Какая милая картина, – произнес я, продолжая дуть на озябшие пальцы. – Никогда бы не смог представить, что вы сможете мирно стоять рядышком...
Матиаш, обнажая клинок, шагнул ко мне.
– Не вздумай смыться, Ян. Ты на прицеле, но этот раз, будь уверен, пули тебя достанут. Нас тут много, разумеется. Но сперва – отдай ключи и прикажи своим чертям убраться от тебя.
– Досадно, Матиаш, но все перечисленное осталось дома, – я вывернул карманы. – У меня даже ножа нет с собой.
– Тогда я поторопился назвать тебя лучшим охотником, – Матиаш крепче сжал рукоять, еще ближе подбираясь ко мне.
– Ты даже не представляешь, насколько верны были твои слова, – я неодобрительно покачал головой.
К рыже-алым отсветам заходящего солнца присоединились тонкие красные лучики забегавшие по мне красными муравьями.
– Славно перестраховались, – заметил я. – Ты смог договориться не только с Кларой, но и с Ондрием.
– Это оказалось чрезвычайно легко, особенно после того как ты пристрелил Диану и Томаша. Он считал их особо важными агентами.
– А ведь ты так и не понял из-за чего вся эта кутерьма...
– Не слушай его! – оборвала меня старая ведьма. – Он мастак заговаривать зубы. Лжец, предатель!
Матиаш подошел ко мне уже на расстояние вытянутой руки. Я мельком оглянулся – до пропасти всего три шага.
– Даже не думай дергаться, шагнешь в сторону – и из тебя сделают решето.
– Что ж, мне так и стоять, как барану на закланье?
Матиаш внимательно смотрел на меня, и в его глазах появилось некоторое недоумение.
– Тебе не страшно умирать, а, Ян?
Я рассмеялся, прижмурив глаза на солнце. Я опередил Матиаша на короткий миг. Он вскрикнул от боли, когда его грудь пронзили мои когти. Но и его клинок вошел в мою плоть.
– Сдохни! – Матиаш, обливаясь потом, валился на меня, всаживая нож еще глубже.
Я смеялся.
– Почему?!
Он заглядывал мне в глаза, ему было чертовски больно и страшно, но еще больше его пугало внезапно обрушившееся на него непонимание, и расширившиеся его зрачки наполняло отчаяние. Он пытался найти страх и у меня, но не находил. Пытался найти подтверждение своей победы, но и этого не видел.
Я смеялся уже тише и слабее, но так же с видом непобежденного. Облизывая губы, я впервые попробовав свою кровь на вкус. Мне стало даже в чем-то жаль Матиаша. Ведь когда человек совершает роковую ошибку...
– Ян, будь ты проклят! Какого черта тебе сейчас смешно? Что ты сделал? Что ты сделал, ублюдок?! Какую еще свинью подложил? Отвечай, сволочь!
– Ты чувствуешь свое сердце в моей руке, Матиаш? – сквозь смех прошептал я. – Но я не сожму ладонь и не раздавлю его. Может, даже твоя новая союзница сумеет вытащить тебя с того света... Потому что не хочу забирать тебя с собой...
Дрожа от ужаса, Матиаш, опустил взгляд.
– Почему? – спрашивал он, начиная терять сознание.
Но до самого моего последнего вздоха он не услышал ни единого ответа.