- Испугался я потом, - признался Удалов. - А сначала меня взяло возмущение. Ездит тут на бульдозере, не пускает, людей пугает, и, что характерно, бульдозер также не нашей марки. Тогда пришелец этот оробел и говорит мне: "Извините, не будете ли так любезны проследовать за мной, поговорить с нашим руководством?"
Жена Каца высунулась из окошка по талию и чуть не свалилась вниз.
- И ты пошел?
- А чего же? Пошел. Подлез под бульдозер, завернул за поворот, а там за холмиком открылось мне удивительное зрелище. И тогда я внутренне все осознал. Метров за тридцать дорога там была полностью разрушена, будто по ней громадным молотком стукнули или лавину обрушили сверху. Но я-то сразу понял, в чем фокус, - пониже на склоне лежала, накренившись, их летающая тарелочка.
- А какие опознавательные знаки были? - спросил подозрительно Погосян.
- Без опознавательных знаков. Им это не нужно. Лежала эта тарелочка, вокруг нее масса пришельцев. Одни тарелочку чинят, другие на дороге возятся. Техника, приспособления, дорожные машины - удивительно даже, сколько добра в этой тарелочке поместилось.
Грубин вылез из окна - ноги сначала, сам потом - и подошел поближе.
- Я их спрашиваю: "Вынужденная посадка?" Из толпы ко мне один подходит, тоже на трех ногах, и отвечает: "Безобразная посадка. Хулиганская посадка. Я, скажу честно, сделал штурману строгое предупреждение". Я спрашиваю: "Зачем же так строго?" И тогда он отвечал…
В этот момент Удалов прервал свои речи, ибо почувствовал, как Шехерезада, что слушатели полностью захвачены повествованием.
Удалов повернулся к своему окну и строго спросил:
- Ксения, скоро ужинать?
Ксения ничего не ответила.
- Успеешь еще, поужинаешь, - остановил его Кац. - Ты сначала свою байку доскажи.
- Кому байка, а кому действительность, - сказал Удалов, и никто не засмеялся.
- Давай дальше, - поторопил Василь Васильич. - Прохладно становится.
- Я спрашиваю, значит, - продолжал Удалов, закуривши, - "Почему так строго?" А мне главный пришелец отвечает: "А что делать? Представьте, - говорит, - себя на нашем месте. Прилетаем мы на чужую планету. Имеем, - говорит, - строгий приказ в контакты не входить, а лишь проводить визуальные наблюдения. Туземные, - говорит, - цивилизации должны развиваться по своим законам".
- Это кто такие туземные цивилизации? - спросил Погосян.
- Мы, - ответил за Удалова Грубин.
- Мы не туземная, - сказал Погосян. - Это оскорбительное слово. Мы что, получается, голыми бегаем? Голые, да?
- Не оскорбляйся, - сказал Грубин.
А Удалов между тем продолжал:
- "Избираем, - говорит мне главный пришелец, - тихое место на окраине мелкого городка."
- Это кто такой мелкий городок? - опять перебил Погосян. - Великий Гусляр - мелкий городок, да?
- "Избираем мелкий, тихий городок, хотим сесть неподалеку, чтобы собрать образцы растительной флоры и сделать всякие снимки. И вот по вине этого головотяпа штурмана совершается катастрофа!"
- И правильно, - сказала старуха Ложкина. - Правильно, что строго предупредил штурмана. Если пустили в космос, так работай, а не ушами хлопай.
- Может, он увидел сверху, какая прекрасная наша Земля в окрестностях Великого Гусляра, - сказала жена Каца, - и рука у него дрогнула?
- А что, ихние предупреждения, они с изоляцией или как? - спросил Василь Васильич.
- Не знаю, не спрашивал, - ответил Удалов. - Если кому неинтересно, уходите. Не мешайте. Развели дискуссию.
Находясь в центре внимания, Удалов заметно обнаглел, и в тоне его появились металлические нотки. Слушатели замолкли.
- Вокруг нас роботы суетятся, машины, космонавты, спешат, чтобы их позор не стал достоянием земной общественности. Начальник шлемом качает, вздыхает по-своему и говорит далее: "А каково нам будет, если Галактика узнает, что наш корабль разрушил дорогу на Земле, в окрестностях Великого Гусляра? А представляете себе, как будут хохотать над нами нахальные акарили с планеты Цук? Как будут мяукать в припадке издевательства низменные душой тумсы? Как будут качать всеми своими головами мудрые йыкики? Ведь нас же предупредят на всю Галактику…"
- Нет, не иначе как у них предупреждение со строгой изоляцией, - сказал Василь Васильич.
- И как это ты, Корнелий, запомнил все эти имена? - спросил Грубин.
- Они знали, с кем на Земле встречаться, - ответил с достоинством Корнелий. - "Представляете мое состояние", - говорит этот пришелец, и я, конечно, выражаю ему сочувствие. И тут подходит к нам еще один, в полосатом комбинезончике, черненький, с глазками врозь. И что-то по-своему лопочет. Я пока осматриваюсь, полагаю, что им с дорогой и ремонтом тарелочки придется до ночи провозиться. Даже с ихней хваленой техникой. "Не знаю, - переходит тем временем на русский язык главный пришелец. - Но надеюсь, что сама судьба послала нам разумного и доброго туземца".
- Так и сказал - туземец? - спросил Погосян.
- Так и сказал.
- Тут бы я ему ответил, - произнес Погосян. - Поставил бы его на место. Ведь ты же не голый был!
- Не голый, в пиджаке, - сказал Удалов. - Только я об этом не думал. Они со мной как с братом по разуму разговаривали. Зачем же междупланетные отношения обострять без надобности?
- Правильно, - сказал Василь Васильич, - а то они бы тебя предупредили, только мы тебя и видели.
- Ой! - сказала жена Каца. - Какая опасность.
- Ничего, - успокоил ее Удалов. - Я им сразу ответил: если есть просьба или поручение, люди Земли и Великого Гусляра в моем лице готовы прийти им на помощь.
- Молодец! - одобрил Василь Васильич. - По-нашему ответил.
- И тогда он мне говорит, что есть просьба. Дорогу они починят, следов не останется, тарелочку свою уберут на околоземную орбиту. Но вот белил у них нету.
- Чего?
- Белил. Масляных. Они по обочине дороги вывернули столбики, в труху превратили. А столбики должны быть окрашены в белый цвет во избежание аварии движущегося транспорта. Он меня и просит: принеси, дорогой брат по разуму, нам банку белил. Мы тебя по-царски отблагодарим. Я ему отвечаю: не надо мне наград, всегда готов. А он мне отвечает, что Галактика моей скромной услуги никогда не забудет. Ну и побежал я обратно в город…
Слушатели с минуту сидели в молчании, осознавали, то ли Удалов свой рассказ завершил, то ли будет продолжение. Солнце клонилось к реке, тени стали длиннее, прохладный ветерок потянул из-за леса. У Кацев пригорел ужин, но жена Валентина этого не замечала.
- И всё? - спросил наконец Грубин.
- Почти что, - ответил Удалов. Его праздник кончался. Кончался вместе с рассказом. - Я целый час эту банку искал. И кисть тоже. Хозяйственный закрыт, на складе сторож обедать ушел, и так далее. Потом прибежал все-таки к ним, нельзя же людей подводить. Прибежал, а знака дорожного нету. И ничего нету. Ни тарелочки, ни машин, ни роботов. Пустота.
- А дорога?
- Дорога полностью починена.
- И ты домой пришел?
- Нет, - сказал Удалов. - Сначала я свое обещание выполнил. Я столбики покрасил.
- А они некрашеные были?
- Некрашеные. Четыре столбика. Новенькие, но некрашеные. И около одного записка лежала. Показать?
- Конечно.
- Глядите.
Удалов достал из кармана сложенную вчетверо записку. Развернул, разгладил на столе. И прочел вслух. Остальные склонились к столу и читали, повторяли за ним слово в слово. Вот что написано было в записке. Печатными буквами, черными чернилами:
Заранее благодарны за помощь. Столбики к вашим услугам. Ваша помощь не будет забыта. Просьба о происшедшем не распространяться.
- И без подписи, - сказал Погосян.
- И правильно, что без подписи, - сказал Василь Васильич. - Только ты, Удалов, доверия не оправдал, и будет тебе при первом же случае серьезное предупреждение с последствиями.
- Это почему же? - вскинулся Удалов.
- Просили не разглашать. А ты разгласил. Знаешь, что за это бывает?
- Ничего подобного! - сказал Удалов с обидой. - Они тоже хороши. Я бы молчал, а они улетели - и никаких следов. Может, мне хотелось им вопросы задать? Может, мне хотелось с ними о будущем посоветоваться? Может, они из благодарности могли не записочку оставить, а хоть какой бульдозер ихней марки для нашей конторы? Разве не правильно я говорю?
И все согласились, что правильно.
- Я даже адреса их не спросил, с какой планеты они прилетели, даже не узнал, что они будут делать, если агрессоры развяжут на Земле ядерную войну. Разве так себя ведут настоящие пришельцы?
И все согласились, что настоящие пришельцы себя так не ведут.
Потом опять все немного помолчали, переваривая серьезное событие. И Погосян спросил:
- А доказательства у тебя, Удалов, есть?
- Какие еще доказательства?
- А доказательства, что ты сегодня с пришельцами виделся?
- Ну, знаете! - возмутился Удалов. - Ну, знаете! А банка эта, которая на виду у вас посреди двора стоит? Из-под белил. Сегодня же брал на складе. За наличный расчет. Зачем мне белила? Зачем мне, спрашиваю, белила? Вы же в курсе, что состою на руководящей работе.
- Правильно говорит, - сказал Василь Васильич. - Зачем ему про белила было врать?
- И завтра же, в воскресенье, - сказал Удалов нервно, - пойдем все вместе на ту дорогу. И вы эти столбики увидите, свежепокрашенные. И такие эти столбики гладкие и ровные, что нашим плотникам никогда не сделать. Словно импортная мебель. И краска на четырех еще свежая.
- Кор-не-лий! - крикнула из окна Ксения Удалова, которая была не в курсе и потому к Удалову уважения не ощущала. - Мне что, третий раз суп греть?