Катя наклонила голову набок и стала похожа на щенка, который внимательно слушает и заранее одобряет твои слова, даже не понимая их.
- Тебя вроде и пускают, - я сделал очередной глоток чая, - даже не вроде, а пускают в своё жилище, в свою жизнь. И ты благодарен хозяевам за это. Но бежать в спальню и смотреть, какого цвета бельё на кровати… Как-то это неправильно. Наверное, потому-то я и люблю кухни. Они демократичные, что ли. В них вроде и вся индивидуальность хозяина - и в то же время нет ничего интимного.
- Чудной ты, - сказала Катя и тряхнула русой чёлкой, как бы отгоняя мысли, мухами роившиеся вокруг головы.
Она задумалась, по-прежнему механически кроша печенюшку. Вскинула на меня прозрачные тёмно-синие глаза:
- Хотя, наверное, все мы чудные. Представляю, что ты, наверное, подумал о девушке, которая вместо того, чтобы проводить тебя до гостиницы, затащила к себе в гости. - Она чуть нервно рассмеялась, но в глазах её появились весёлые искорки.
- Ничего особенного, - ответил я. - А что, по-твоему, я должен был подумать?
Мне нравилось её лицо. Оно было открыто, как книга. Я редко встречал такие лица.
- Ну, я не знаю… - Катя немного смутилась, оставила печенье и убрала руки под стол.
- Ну что ты! - Мне захотелось потянуться к ней, смахнуть с неё эту неловкость. - Ты ведь знаешь, что я ничего плохого о тебе не подумал. Знаешь же?
Она посмотрела мне в лицо. Кивнула.
- Ну вот! - Я улыбнулся. - А я точно знаю, что и ты ничего такого не имела в виду. И ты это знаешь, и я это знаю. И мне наплевать, как то, что касается только нас, выглядит со стороны. Как это может воспринять кто-то другой. Ведь мы-то знаем правду. Знаем всё про себя.
Катя снова смеялась. От её недавнего смущения не осталось и тени.
- Про себя-то я, может, и знаю всё. А про тебя - вообще ничего. Почему у тебя такое смешное имя? Кто ты? Как ты оказался в нашем городке?
- Имя? - Я улыбнулся. - С именем проще всего. Мои родители были без ума от античной философии, вот и назвали сына Платоном. Если бы у меня был брат, то он наверняка стал бы Сократом, а это гораздо хуже.
Катя хихикнула.
- А вот кто я? - Я задумался. Иногда на самый простой вопрос трудно ответить. Действительно, кто же я?
Моя собеседница смотрела на меня, как ребёнок, которому вот-вот расскажут захватывающую сказку и который уже готов удивляться.
- Кто я?.. Знаешь, это сложно рассказать… Непонятно даже с чего начинать…
- А ты начни с чего угодно. Главное - начать, а потом история сама постепенно сложится.
- Наверное, начать нужно с тополиного пуха…
- С пуха? - Катя засмеялась, а потом прикрыла ладошкой рот, показывая, что слушает меня.
- Хотя нет, при чём здесь тополиный пух? Ты знаешь, ещё сегодня утром я летел в самолёте из Питера. Хотя, кажется, это было уже очень давно… Летел в Самару, в обычную командировку. Кстати, у тебя есть телевизор?
- Нет, - Катя пожала плечами. - Зачем он мне?
- Интернет? Радио, наконец?
Девушка помотала головой. Видимо, о судьбе моего рейса сегодня мне так и не удастся узнать. Подумаем об этом завтра.
Я махнул рукой и рассказал Кате о событиях сумасшедшего дня. Она издавала удивлённые возгласы, восхищённо восклицала или смеялась, когда я показывал, как кувыркался в воздухе с парашютом или демонстрировал в лицах милиционера на площади и тётку в кассе автовокзала.
Иногда мне кажется, что не бывает хороших или плохих рассказчиков - есть лишь хорошие или плохие слушатели.
Чай кончился, пузатая банка варенья была возвращена в холодильник. Катя умылась, переоделась в пижаму и расчёсывала волосы, расспрашивая о подробностях моих приключений. За окном горели ночные огни - уличные фонари, окна домов, фары редких машин.
- Люблю ночной город. Почему-то. - Я стоял и смотрел в окно. Зрелище успокаивало и настраивало на лирический лад.
Катя отложила расчёску и опёрлась о подоконник руками рядом со мной, уткнувшись носом в окно. Стекло перед её лицом запотело от дыхания.
Поддавшись внезапному порыву, я встал позади и осторожно охватил ладонями её плечи. Мы молча смотрели в окно. Где-то вдалеке простучал колёсами невидимый поезд.
Катя повернулась ко мне лицом и немного подалась вперёд, как бы сама собой оказавшись в кольце моих рук. В её глазах прыгали даже не искорки, а как будто маленькие чёртики.
- Ты знаешь, - она улыбалась, - а может быть, в том, что я тебя позвала, в самом деле есть что-то такое? - Она выделила последнее слово и кивнула. Чёлка упрямо упала на её глаза. Катя глядела на меня сквозь волосы.
Я посмотрел на себя со стороны. Взрослый человек, в чужом городе, на ночной кухне обнимает едва знакомую девушку.
И неожиданно для себя самого я её поцеловал.
2
На подоконник сел воробей. Нетерпеливо потоптался по жестяной поверхности, посмотрел на меня сначала одним глазом, потом вторым.
Я осторожно, чтобы его не спугнуть, приоткрыл створку окна. Домашнее тепло ручьями потекло наружу, в ночь. Воробей подпрыгнул ближе и примостился на оконной раме - посредине между комнатой и улицей.
- Ну что, серый? - негромко спросил я его. - Как там жизнь, за окном?
Воробей переступил с лапки на лапку и нахохлился.
- Прохладно, что ли? Ну так осень уже на носу, чего ты хотел?
Пичуга внимательно глядела на меня блестящим чёрным глазом, а я продолжал монолог:
- Скоро вот совсем холодно станет, снег выпадет, морозы ударят. Здесь как морозы у вас, серьёзные? Прятаться придётся, наверное? Пищу, опять же, искать, крошки всякие хлебные… Тяжёлая жизнь у вас, птиц. Но и понятная. Понятно, кто ты, откуда, куда и что делать нужно. - Я помедлил, задумался. - А мне вот давеча вопрос задали, кто я такой, а я и ответить-то на него толком не смог. Ну, родился, учился, работал - но это разве обо мне, про меня? Кто я такой, по сути? Зачем живу, для чего?
Воробей повернулся ко мне другим глазом, наклонил голову и вдруг произнёс:
- Хорошие вопросы. Но неужели ты хочешь, чтобы я тебе сейчас на них взял и ответил?
Я оторопело смотрел на него.
- Нет, наверняка не хочешь, - он отряхнулся, повернулся ко мне спиной и глянул из-за плеча: - Я полетел, закрывай окно.
Воробей легко спорхнул с подоконника и мгновенно исчез в темноте. Я ещё немного постоял у окна, потом закрыл его и проснулся.
- Во сколько у тебя автобус? - Катя хлопотала на кухне, укладывая для меня в пакет необъятные бутерброды. Моя одежда, ещё вчера безнадёжно грязная, выглядела как новенькая. На мои вялые протесты девушка внимания не обращала. Несмотря на короткий сон, в это раннее утро она выглядела выспавшейся и свежей, в то время как я сам себе напоминал сомнамбулу.
- В семь тридцать, - ответил я, сверившись с билетом. - Скоро уже надо выходить.
- Дорогу-то найдёшь? - Девушка с прищуром глянула на меня, потом рассмеялась. - Нет, лучше я тебя провожу.
Дворники неторопливо мели скопившийся за сутки мусор. Будничные люди спешили на работу. Собаки выгуливали на поводках сонных хозяев.
Мы вышли с запасом, благо и идти-то было всего ничего. Я рассматривал прохожих.
- "Вот и наступило то самое завтра, о котором я что-то слышал вчера…" - рассеянно пробормотал я.
- Это ты о чём? - Катя улыбалась дворовым кошкам. Кошки, впрочем, улыбки игнорировали.
- Песню одну вспомнил. Про то, как человек идёт рано утром по городу и разглядывает прохожих, которые куда-то спешат, в метро, на работу, в дорогу…
- Мне тоже нравится рано утром гулять по городу и смотреть на всё. Утром всегда есть надежда, что день будет замечательным. Правда, метро у нас нет. - Она засмеялась. - Ну, ты, наверное, это знаешь.
- Догадываюсь, - улыбнулся я.
- А мне нравится наш город. Он какой-то родной, что ли. Уютный. Свой такой. Насквозь. И Илья Муромец из наших мест, ты знаешь?
- Знаю. - Мне почему-то было легко общаться с этой девушкой. Постоянно хотелось улыбаться ей в ответ.
- Я вообще не люблю слишком людные места. Большие города. Была год назад в Москве - она мне не понравилась. Такое ощущение, что люди там живут как бы с надрывом, что ли.
- То есть ты так и хочешь всю жизнь прожить здесь, в своём городке?
Катя задумалась. Её лёгкая юбка колыхалась над щербатым асфальтом в такт шагам.
- Не знаю. Мне особенно-то не с чем сравнивать. - Она улыбнулась. - И ещё есть у меня мечта.
- Какая же?
- Представь себе: тёплое-тёплое море, остров с пальмами и песком, домик на берегу - и никого вокруг. Я знаю, глупая такая мечта, но как будто сон мне про это приснился, а проснулась - и захотелось.
- Ну почему же сразу глупая…
- А может быть, просто в каком-нибудь фильме увидела такой остров. - Катя засмеялась. - А вообще, я завидую тебе. Немножко. Ведь уезжать - это всегда здорово.
- Не всегда, - лениво возразил я. - Особенно когда уезжаешь от чего-то хорошего.
Катя на минуту задумалась. Потом грустно улыбнулась:
- Ещё хуже, когда хорошее уезжает, а ты остаёшься.
Я согласно хмыкнул. Мы выходили на площадь к зданию автовокзала. Я заметил газетный киоск и подошёл к нему в тайной надежде, что в свежей прессе не найду никаких упоминаний об авиакатастрофах.
Увы. Новость о крушении самолёта была на первых страницах большинства газет. Ту-134 не смог совершить экстренную посадку и упал под Нижним Новгородом. Не выжил никто.