- Ну, вот сейчас будем автовокзал проезжать. Если хочешь, там тебя скину. Может, и доберёшься до Самары своей на автобусе.
- Хорошо, - я кивнул. Автобус так автобус.
Здание муромского автовокзала представляло собой унылое одноэтажное сооружение с большими грязными окнами, крытое шифером и покрашенное почему-то в розовый цвет. Рядом с массивной деревянной дверью под провисшим козырьком неторопливо потрошил пьяненького мужичка дородный парень в серой милицейской форме. На меня милиционер взглянул мельком, остановился было взглядом на заляпанной грязью одежде, но всё же предпочёл довести общение с текущим "клиентом" до логического завершения.
Я справился с дверью. Внутри было пустынно. На скамьях у стены расположилась пара старушек с сумками. По кафельному полу, придававшему помещению сходство с советской баней низкого пошиба, елозила тряпкой уборщица.
Сбоку я увидел окошко кассы и расписание. Продравшись сквозь неизвестные мне Вязники, Касимов и Красную Горбатку, я обнаружил в качестве знакомых пунктов назначения Рязань, Владимир, Нижний Новгород и даже Москву. Самару, судя по расписанию, муромские автобусы игнорировали.
Сама касса, впрочем, была закрыта деревянной дощечкой. Я постучал в неё. Послышалось невнятное шевеление. Окошко открылось, и в проёме показалось недовольное лицо, покрытое ровным слоем дешёвой косметики. Лицо вопросительно смотрело на меня. Я смотрел на лицо.
- Мне нужно уехать в Самару, - произнёс я, оторвав взгляд от бровей, нарисованных чёрным карандашом.
- А в Улан-Батор вам не нужно? - Стервозные нотки в голосе обладательницы лица выдавали нелёгкую семейную жизнь всех её родственников.
- Нет, - сказал я твёрдо. - Мне нужно именно в Самару.
- Мужчина, вы что-о, слепо-о-ой? - Кассирша смешно растягивала ударную букву "о". - Читайте расписание, там всё написано.
Окошко вновь захлопнулось. Пару мгновений спустя по ту сторону фанерной дощечки зазвонил телефон. Уже знакомый голос кассирши приглушённо протянул: "Алло-о-о-о?"
Я ждал окончания разговора. Билет всё равно нужно покупать - если не в Самару, то хотя бы в Москву или Нижний, а там уже пересаживаться. Стервозный голос за дощечкой удивлённо спрашивал у телефонной трубки:
- Дополнительный? В Самару? Во ско-о-олько?
Фанерка со скрипом отъехала.
- Эй, мужчина, вы ещё здесь? Есть дополнительный авто-о-обус в Самару на завтра, на семь тридцать. Будете брать?
Я вышел из автовокзала и остановился в задумчивости. Как-то сразу чувствительно заболели уставшие ноги, заныл ушибленный при приземлении зад. Хотелось очистить одежду от грязи, залезть в тёплую ванну, понежиться в ней, а потом ухнуть в кровать. Почти физически я почувствовал, как укроюсь мягким одеялом.
Близился вечер. Солнце, только что закатившееся куда-то за дома и деревья, ещё давало достаточно света, но сумерки уже чувствовались - и в восприятии предметов, очертания которых стали вдруг мягкими и притушенными, и в самом воздухе, который наполнялся вечерней прохладой - как будто где-то заработал гигантский кондиционер.
Появился давешний страж порядка. Глядя на меня коричневыми телячьими глазами, он поинтересовался:
- Документы?
Встретив мой взгляд, он немного смутился, кашлянул и выговорил пухлыми губами, похожими на разваренные сосиски:
- Ну… Это… Паспорт там… э-э-э-э… - Он замешкался, долго мычал, подбирая нужное слово, и, наконец подобрав, выпалил: - Например!
Я нащупал в кармане паспорт и только что купленный билет на автобус. Протянул ему. Парень суетливо заглянул в документ.
- Колпин Платон Сергеевич? - выдавил он из себя.
- Ну да, - сказал я.
Милиционер торопливо вложил билет в паспорт и вернул мне.
- Разрешите идти? - спросил он, одновременно поднося ладонь к виску, как будто отдавая честь.
Я удивлённо на него посмотрел. За какого-то большого начальника меня принял, что ли?
- Идите, - почти автоматически ответил я.
Парень начал было разворачиваться, но я, вспомнив, что мне нужен ночлег, прервал его движение:
- Подождите. Не подскажете, есть ли здесь поблизости гостиница?
Милиционер в глубокой задумчивости наморщил лоб, напоминая иностранца, который мысленно пытается перевести только что услышанную фразу на незнакомом языке. Наконец, через тягучие мгновения он произнёс что-то вроде:
- Так… Э-э-э-э… Это…
Рука его медленно потянулась, указывая на соседнее здание. В этот момент на крыше вспыхнули крупные ярко-красные буквы "РУСЬ", а рядышком зажглись белым неоном буковки поменьше: "Гостиница". На фоне постзакатного неба эта внезапная иллюминация выглядела эффектно.
Под табличкой "Администратор" сидела немолодая женщина слегка помятой внешности. Выражением лица и позой она напоминала воздушный шарик, который кто-то до предела надул и оставил на несколько дней - воздух помаленьку уходит, и шарик обмякает, сморщивается. Ладони женщины безвольно лежали на ручках кресла, а глаза были прикрыты.
- Извините, - я кашлянул, привлекая к себе внимание. - Я хотел бы снять номер на одну ночь.
Администратор открыла глаза и всплеснула вялыми руками.
- Какой номер? Вы что? Ну какой сейчас номер?
Я пояснил:
- Стандартный, одноместный… Да, в принципе, любой свободный подойдёт.
- Мужчина, ну какой сейчас номер? У нас вон видите - сантехники носятся как угорелые. Весь пятый этаж залило, все трубы прорвало. Нет у нас сейчас номеров. - Она неопределённо махнула рукой, потом, будто вспомнив что-то, добавила: - Уж извините.
Перспектива искать другую гостиницу по темноте меня не обрадовала. Я вытащил мобильник, проверил наличие сети.
- Вы не подскажете телефон какой-нибудь другой гостиницы неподалёку, - я приготовился набирать номер.
- Мужчина, ну я же вам не справочная, - она укоризненно взглянула на меня. Потом обернулась к другой женщине, помоложе, которая вышла из служебной двери. - Ну хоть объявление пиши, что справок не даём. Маша, ну вот не понимают люди!
- Тогда, может быть, подскажете номер местной справочной? - спросил я, уже не надеясь на помощь.
Администраторша хотела было в очередной раз возмутиться, но её опередила та, что помоложе:
- Посмотри, у меня там, на тетради записан телефон.
Проворчав что-то неопределённое, вялая женщина достала толстую тетрадь и принялась диктовать мне номер, который я сразу же набирал на мобильнике:
- …Два - четыре - двенадцать - ноль - семь… Ма-а-аш, а у тебя тут последняя цифра какая записана - семёрка или единица?
Я уже набрал номер. Послышались гудки, затем ответил женский голос:
- Алло?
- Здравствуйте, - произнёс я в трубку. - Подскажите, пожалуйста, телефонный номер какой-нибудь гостиницы в Муроме. Кроме гостиницы "Русь".
- Номер? - Девушка на том конце трубки, казалось, растерялась. - А я не знаю номера гостиниц… Да и зачем они мне? - Она рассмеялась.
- Извините, - пробормотал я, уже понимая, что это не справочная.
Девушка в трубке, однако, так открыто и заразительно смеялась, что я сам невольно стал улыбаться. Чтобы не показывать улыбку задёрганным администраторшам гостиницы, я повернулся и пошёл к выходу, держа трубку у уха.
Женщины за стойкой, разобравшись в записях, крикнули мне:
- Мужчина, вы неправильно набрали номер! В конце единицу наберите!
Но я уже был в дверях. Голос в трубке продолжал:
- Я слышу, ты тоже улыбаешься. А ты кто? Я тебя знаю?
- Нет. Наверняка не знаете. Я случайно попал в ваш город, сейчас вот ищу гостиницу, чтобы переночевать…
- Но если ты ищешь гостиницу, то почему звонишь мне? Вот чудной какой! - Девушка снова захохотала.
- Я в справку звонил, но номер неправильно набрал…
- Понятно, - девушка немного помолчала, размышляя. - Ну, у нас заблудиться сложно - в городе всего три гостиницы. Ты где сейчас?
- Я в гостинице "Русь". Но у них что-то случилось, номеров нет свободных…
- Ну, не беда, - девушка на той стороне трубки явно улыбалась. - Пойдёшь дальше по Московской, там ещё одна гостиница есть.
- Это куда - по Московской? - спросил я, уже выйдя на крыльцо гостиницы и вглядываясь в окружающие сумерки.
- Ну как бы тебе объяснить… - Девушка задумалась, но потом бесшабашным голосом продолжила: - А, ладно, проще самой показать. Стой рядом с гостиницей, никуда не уходи, я быстро! Ты как выглядишь?
Под потолком уютно светила лампа в жёлто-синем плетёном абажуре, отражаясь и даже как будто рифмуясь в заоконном мраке. Негромко бурчал о чём-то своём холодильник, мягко ронял капли закрытый не до конца кран.
Я пил чай с малиновым вареньем, медленно, смакуя даже не вкус, а ощущение неспешного тепла, проникавшего внутрь.
- Всё-таки самое уютное место в чужой квартире - это кухня, - сказал я. Немного задумался, пожал плечами. - Даже не знаю, почему.
Катя сидела напротив и улыбалась.
- Я вообще-то недолюбливаю чужие квартиры, - продолжал я. - В гостях всегда чувствую себя неловко. Даже у хороших знакомых. Как будто заглядываю в личное, в чужие жизни. Которые, в общем-то, не для меня строились.
- Как в чужие окна? - Катя в задумчивости крошила печенье в блюдце.
- Нет. Не совсем. Вроде тебя и пригласили, и ничего, в принципе, от тебя не скрывают… Но знаешь… - Я задумался, подбирая слова. - Наверное, это как искренность. Вот ты готов кому-то полностью открыться. И он ценит это, понимает и принимает, но не идёт дальше какой-то границы. Ведь увидеть, узнать - это не главное. Гораздо важнее просто иметь возможность, свободу какую-то, увидеть это и узнать.