Внезапно он увидел свинью с новой стороны. Он вообразил, как она обнюхивает нога Хенесси и чует смерть, как у нее течет слюна в предвкушении его плоти. Он увидел, как она рывками тащит к себе тело, облизывает, обгрызает - и пожирает без остатка. Он без труда уяснил, каким образом у подростков возник их варварский культ, почему они сочиняли гимны и поклонялись свинье как божеству. Свечи, торжественное молчание, жертвоприношение Лэйси - все это свидетельствовало об их ненормальности, но было не более странно, чем тысячи других религиозных обрядов. Рэдмен понял даже апатию Лэйси, его неспособность бороться с силами, овладевшими им.
"Мама, меня скормили свинье".
Не "мама, помоги, спаси меня". Просто: "меня отдали свинье".
Они еще дети, по большей части полуграмотные, склонные к предрассудкам и суевериям. Но это не объясняло поведения Леверфол Она снова смотрела в глубь хлева, и он только сейчас заметил, что ее волосы распущены. Они падали на плечи плавными волнами и отливали медом в свете свечей.
- По-моему, обыкновенная свинья, - сказал он.
- Она говорит его голосом, - спокойно произнесла Леверфол - Его языком, если вам так больше нравится. Скоро вы услышите его. Языком моего дорогого мальчика.
Тут он понял.
- Вы и Хенесси?
- Не смотрите на меня испуганно, - сказала она. - Ему было восемнадцать. Волосы черные как смоль. И он любил меня.
- Почему он повесился?
- Чтобы жить вечно, - ответила она. - Чтобы никогда не повзрослеть и не умереть.
- Мы искали его шесть дней, - подойдя сзади к Рэдмену, почти прошептал подросток. - И даже тогда она никого не подпускала к нему, потому что он принадлежал ей. Я имею в виду свинью, не доктора Знаете, Кевина все любили, - прошептал мальчик. - Он был красивый.
- А где Лэйси?
Улыбка медленно сползла с лица Леверфол.
- С Кевином, - ответил подросток. - Там, где он нужен Кевину.
Он указал в дверной проем. На соломе спиной к выходу лежало человеческое тело.
- Если он вам нужен, можете пойти и взять его, - сказал мальчик, и в следующее мгновение его руки впились в горло Рэдмена.
Рэдмен попытался вырваться и ударил его локтем в живот. Подросток охнул, разжал пальцы и скорчился где-то сзади, но его место уже заняла Леверфол.
- Отправляйся к нему! - закричала она, вцепившись в волосы Рэдмена. - Отправляйся, если хочешь его! - Ногти Леверфол расцарапали его нос и виски, едва не задев глаз.
- Пустите меня!
Он пытался стряхнуть с себя женщину, но она схватила его мертвой хваткой. Она визжала и мотала головой из стороны в сторону, изо всех сил стараясь прижать его к; стене.
Все остальное произошло с ужасающей быстротой. Ее волосы задели горящую свечу и вспыхнули, как промасленная пакля. Испустив душераздирающий вопль, она отпрянула и наткнулась на невысокие ворота хлева Те не выдержали веса Леверфол и повалились внутрь. Рэдмен беспомощно смотрел, как объятая пламенем женщина упала на солому и огонь мгновенно охватил стойло.
И даже сейчас свинья оставалась всего лишь свиньей. Чуда не случилось: она не заговорила, а в панике завизжала, когда языки пламени лизнули ее бога. В воздухе запахло паленой шерстью. Щетина загорелась, словно сухая трава.
Ее голос был голосом свиньи, паника - паникой свиньи. Истерически визжа и хрюкая, она бросилась через тело Леверфол, оттолкнулась от него копытами и выскочила в сломанные ворота.
Горящая свинья, от боли метавшаяся по полю, представляла собой волшебное зрелище. Ее вопли не утихли даже тогда, когда сама она исчезла в темноте. Крик походил на долгое эхо, что отражается от стен в поисках выхода из запертого помещения.
Рэдмен перешагнул через обожженный труп Леверфол и вошел в хлев. Солома горела все ярче, пламя подбиралось к двери. К потолку вздымались клубы едкого дыма. Прищурив глаза и набрав в легкие воздуха, он нырнул во мглу.
Лэйси по-прежнему неподвижно лежал у самого выхода Рэдмен перевернул его на спину. Мальчик был еще жив и в сознании. Его лицо искажала гримаса ужаса, глаза почти вылезли из орбит.
- Вставай, - сказал Рэдмен, наклонившись над ним.
Тело Лэйси свело от судорог, и Рэдмену с трудом удалось разнять его онемевшие руки. Подбадривая мальчика, он поставил его на ноги, когда дым начал обволакивать дом свиньи.
- Давай, давай. Все в порядке.
Рэдмен распрямился, и в этот момент что-то зашевелилось у него в волосах. Почувствовав у себя на щеках мелкий дождик из холодных и мокрых червей, он поднял глаза и увидел Хенесси - или то, что от него осталось, висевшее на верхних балках хлева. Лицо почернело и сморщилось, как сушеный гриб. Тело было обглодано до пояса, и из зловонных внутренностей на голову Рэдмена падали черви.
Запах дыма заглушал невыносимый смрад трупа. Рэдмена стошнило, и это придало сил. Он вывел Лэйси из-под тени мертвеца и вытолкнул за дверь.
Снаружи солома уже догорала, но мерцание свечей и тлевшего трупа казалось ослепительным после темноты хлева и заставило его зажмуриться.
- Ну, давай, парень, - сказал он и перенес ребенка через огонь.
Глаза мальчика, большие и неподвижные, светились лунатическим блеском Они говорили об обреченности.
Взрослый и подросток прошли через ворота, обогнули тело Леверфол и направились через поле в темноту.
Мальчику с каждым шагом становилось лучше, его оцепенение проходило. Горящий позади хлев уже стал дымным воспоминанием. Мгла впереди была непроницаемой, как и прежде.
Рэдмен старался не думать о свинье. Скорее всего, та уже умерла.
Правда, продвигаясь вперед, они все время слышали странный гул под ногами, будто что-то огромное и враждебное неотступно следовало за ними, неумолимо приближалось.
Он тянул Лэйси за руку, он торопился, старался поскорее миновать выжженный солнцем пустырь. Лэйси негромко стонал - еще не слова, но уже какие-то звуки. Это был хороший признак, и Рэдмен немного приободрился. До сих пор он беспокоился за рассудок мальчика.
До здания они добрались без происшествий. Коридоры были пусты, как и час назад. Вероятно, тело Слейпа еще не нашли. Иначе почему никто не встретил их ни на крыльце, ни на лестнице? Вероятно, подростки сразу разошлись по спальням и уснули, уставшие после событий вечера.
Самое время найти телефон и вызвать полицию.
Держась за руки, мужчина и мальчик направились к кабинету директора. Лэйси снова замолчал, но его лицо больше не выглядело безумным; казалось, в любую минуту он мог разразиться очистительным потоком слез. Он сопел и издавал горлом хриплые звуки.
Его рука сжала ладонь Рэдмена, а затем расслабилась.
Вестибюль был погружен в темноту. Кто-то совсем недавно разбил лампочку. Патрон с осколками еще раскачивался на проводе, освещенный тусклым лучом света из окна.
- Давай, давай. Здесь нам нечего бояться. Давай, мальчик.
Внезапно Лэйси наклонился к запястью Рэдмена и укусил его. Он проделал это так быстро, что Рэдмен непроизвольно выпустил его руку, и мальчик со всех ног бросился во мрак коридора, ведущего из вестибюля.
Ничего, далеко он не убежит. Рэдмен впервые порадовался тому, что заведение окружала высокая ограда с колючей проволокой.
Он пересек темный вестибюль и подошел к комнате секретаря. Никакого движения. Тот, кто разбил лампочку, сохранял спокойствие и ничем не выдавал себя.
Телефон был разнесен вдребезги. Не просто сломан, а превращен в груду пластмассовых и металлических осколков.
Рэдмен вернулся к кабинету директора. Там тоже имелся телефон, недосягаемый для вандалов.
Дверь, конечно же, оказалась заперта, но Рэдмен и не ожидал ничего другого. Он локтем разбил матовое стекло над дверной ручкой и просунул руку внутрь. Ключа с той стороны он не нашел.
Мысленно выругавшись, он попробовал вынести дверь плечом. Добротное дерево поддалось не сразу. К тому времени, когда замок вылетел, у Рэдмена болело все тело, а на животе открылась рана. Наконец он ввалился в кабинет.
Пол был устлан грязной соломой. Стоял еще более густой смрад, чем в хлеву. У стола лежал труп директора с выеденным сердцем.
- Свинья, - сказал Рэдмен. - Свинья. Свинья.
И, продолжая повторять это слово, потянулся к телефону.
Раздался какой-то звук. Он обернулся и получил удар прямо в лицо, сломавший его переносицу и скулу. Комната засверкала яркими вспышками света, а потом побелела.
В вестибюле уже не было темно. Всюду горели свечи, сотнями расставленные у стен. Но голова Рэдмена кружилась, и перед глазами все расплывалось после удара. Поэтому вполне вероятно, что горела лишь одна свеча, многократно размноженная его ощущениями, которым теперь нельзя доверять.
Он стоял посреди вестибюля и не понимал, как это ему удавалось, потому что ноги не слушались, он не чувствовал их. Откуда-то издалека доносилось приглушенное бормотание людских голосов. Слова он не различал. Это были даже не слова, а какие-то бессмысленные нечленораздельные звуки.
Затем он услышал похрюкивание; утробное, астматическое похрюкивание свиньи, что вскоре появилась перед ним между рдеющими языками пламени. Она больше не выглядела здоровой и красивой. Ее бока были обуглены, глаза сощурены, а рыло как-то неправдоподобно свернуто вокруг шеи. Она медленно заковыляла к нему, и так же медленно показалась человеческая фигура на ее спине. Это был, конечно же, Томми Лэйси - нагой, словно новорожденный младенец, розовый и гладкий, как поросенок, с лицом невинным и освобожденным от человеческих чувств. Его глаза стали ее глазами, он держал огромную свинью за уши и правил ею. Хрюкающие звуки доносились не из пасти животного, а из его рта. У него был голос свиньи.