- Теперь в целом о романе, - сказал он. - Возможны две трактовки. Первая. Нелепый роман о нелепой любви, не заслуживающий никакого внимания. Выдает скудоумие и поверхностность автора. И вторая. Сатирический роман о Средневековье. При такой трактовке все события романа должны восприниматься как комические, коими они, по здравом размышлении, и являются. Тем более что автор излагает по большей части в ироническом ключе. На этом у меня все. Пожалуй, больше я ничего не могу сказать по поводу романа Виктора Гюго "Собор Парижской богоматери".
Боря сел на место. Софья Николаевна еще раз окинула взглядом нарисованную им схему и улыбнулась. Да уж, ее самообладание достойно восхищения.
- Ну, во-первых, Боря, я восхищена. Правда. Так внимательно прочесть роман, сохранить в памяти всю структуру, суметь это проанализировать… Ты просто молодец!
Боря остался равнодушен к похвале. Он, кажется, вообще потерял интерес к происходящему. Теперь он, не скрываясь, изучал взглядом лицо Маши. Она делала вид, что ничего не замечает.
- Но позволь тебе все же возразить, - продолжала Софья Николаевна. - Ты судишь с точки зрения современного читателя. Но ведь роман написан не вчера. Это произведение эпохи романтизма! Тогда общественное сознание было другим. И такая любовь не казалась нелепой. Не было еще понятия о том, что среда формирует человека, не было трудов Маркса и Энгельса, во многом определивших современную структуру общественной мысли. Поэтому целостное восприятие у тебя получилось немного однобоким…
- Мне кажется, вы ошибаетесь, - мягко возразил Боря, переводя взгляд с Маши на Софью Николаевну. - Произведение искусства, возводимое в ранг классического, должно быть универсальным и повествовать о вещах, которые будут понятны и актуальны даже через миллион лет. Об этом написано в нашем учебнике, рекомендованном министерством образования Российской Федерации. Если же роман повествует о таких вещах, которые могут быть интересны только в эпоху, современную ему, то такой текст не может быть классическим, то есть, образцовым. Интереса для современного читателя он представлять не должен. Если же интерес есть - это свидетельствует только о невежественности этого читателя. Данный роман может быть интересен только в рамках исторической психологии, если, конечно, такая дисциплина существует.
- Существует, - кивнула Софья Николаевна. - Культурно-историческая психология, эту дисциплину основал Лев Выготский. Я рассказывала о его деятельности на уроках русского языка.
- Как документ, отражающий общественную мысль определенной эпохи - роман, безусловно, являет собой ценность, - продолжал Боря. - Но для нынешней общественной мысли он попросту вреден и не несет ничего положительного. Кроме того, я ставлю под сомнение изначальный тезис о подобном застое в общественной мысли эпохи романтизма. Как я понимаю, это конец восемнадцатого - начало девятнадцатого века. Кажется, в это время развитие общества шло весьма бодрыми темпами. Чего не скажешь об описываемой в романе эпохе. Будь "Собор" написан в Средние века, это был бы мощный удар по церкви, пресекающей все поползновения к развитию. Но даже в восемнадцатом веке это уже анахронизм. Эти ваши "романтики", видимо, не были в большинстве. Скорее всего, речь идет о сравнительно небольшой группе людей, боящихся новых знаний и стремящихся насадить культ эмоций. Это чувствуется в романе. Единственный персонаж, действующий сообразно логике - явно отрицательный.
Софья Николаевна посмотрела на часы.
- Как мы засиделись! Уже почти шесть! - воскликнула она. - Так, ребята, пора закругляться. Боря, я поняла твою мысль. Не думай, что я ухожу от дискуссии. Просто твой уровень подготовки меня действительно поразил. Надеюсь увидеть тебя здесь через неделю. Может быть, я даже найду, что тебе возразить. А теперь давайте быстренько решим, какое произведение мы разберем на следующем заседании. Ну? Кто хочет?
Все, включая и Машу, молча покосились на Борю. Я внезапно понял причину их замешательства. Этот человек только что разнес в пух и прах произведение, которое они с таким восторгом читали. Причем, возразить ему толком не смогла даже Софья Николаевна. Кому же захочется отдать на съедение этому монстру еще одну дорогую сердцу книгу?
Я фыркнул, осененный этой догадкой. Софья Николаевна обратилась ко мне.
- Дима? Может, ты? Есть книга, которую тебе бы хотелось обсудить с нами?
- Пожалуй, - я улыбнулся. - Может быть, роман Олдоса Хаксли "О, дивный новый мир"?
- А что? По-моему, отличная идея! - просияла Софья Николаевна. - Вы не возражаете?
Никто не возразил. Вяло записали в блокноты название произведения.
- В таком случае, на этом все. До новых встреч, ребята. Мальчики, поможете мне расставить парты?
Пока мы таскали парты, я заметил, что Брик явно выбился из сил. Он тяжело дышал, еле отрывал парту от пола и несколько раз чуть не упал. Десятиклашки хихикали, глядя на него, и я поневоле почувствовал превосходство. В кои-то веки объектом насмешек оказался не я.
Когда мы вышли во двор, Боря внезапно пошатнулся и рухнул на колени. Я помог ему подняться.
- Ты чего? - спросил я.
- Так и не научился толком управляться с этим телом, - проворчал он. - Постоянно норовит умереть. Будто есть какой-то другой режим, на который я не могу переключиться.
Выглядел он, надо сказать, скверно. Бледный, глаза красные. Внезапно я вспомнил, что и вчера он был немногим лучше. Просто на фоне остальных странностей это не так бросалось в глаза.
- Ну, ты же научишься, да? - спросил я.
- Должен. Учусь. Вроде бы уже легче.
От моей злости на него не осталось и следа. Мне стало стыдно за свои чувства. Да, Брик был бестактным, но ведь это не со зла. К тому же, он, вроде как, не человек и ему многое можно простить.
- Может, зайдешь ко мне? - предложил я. - Выпьем чаю или кофе.
- Пошли. Ты живешь с родителями?
- Ага.
- Не говори им обо мне!
- Я понимаю.
- Да, прости… В голове все как-то путается…
- Немудрено. - Я поддерживал его под руку, надеясь, что никто этого не увидит. - Скажи, где ты успел столько всего узнать о литературе и истории? Ты же тут… Кстати, когда ты появился?
- В пятницу. Мы переехали в этот дом в пятницу. С тех пор я много читал. У меня было много разных книг. Я прочитал все.
- Ясно.
- В последнее время читать было тяжело. Тело пытается умереть, когда я читаю.
Я остановился, осененный внезапной догадкой. Повернулся к Брику.
- Боря, а ты вообще спишь?
- Что значит "спишь"?
- Ну, чем ты ночью занимаешься?
- Читаю. Вчерашней ночью я смотрел телевизор, потому что книги закончились. Там очень мало информации. Книги лучше. Нужно достать еще книг, и я многое узнаю.
- То есть, ты уже пять дней не спишь?
- Слушай, я не понимаю, о чем ты! - Брик начал раздражаться. Как в тот раз, когда его "атаковал" лук.
- Неужели в книгах ты не встречал такого? - удивился я. - Люди спят, ложатся спать, засыпают. Уснули, заснули. Сон!
- Встречал. - Брик пожал плечами. - Так и не понял, что это за штука. Понятно, что сон - это какое-то бесполезное состояние, в котором человек не может думать и становится уязвимым для врагов.
Если у меня к этому моменту сохранились какие-либо сомнения, то теперь их не стало. Брик явно не валял дурака. Псих он, или какая-то внеземная сущность, но ему точно нужна моя помощь.
- Сон - это необходимо, - объяснил я. - Если ты не будешь спать, то твое тело реально умрет. То, что ты сейчас чувствуешь - это желание спать. Твое тело не умирает, оно просто хочет отдохнуть. Твой мозг хочет отдохнуть.
Боря задумался.
- Значит, если я позволю сознанию отключиться, я не умру? - спросил он.
- Нет.
- Ты можешь дать гарантию, что, уснув, я не потеряю это тело?
- Не могу. Но могу дать гарантию, что если ты не уснешь, то потеряешь это тело.
Брик, очевидно, взвешивал ситуацию. Наконец, он принял решение:
- Ладно. Пошли к тебе. Научи меня спать.