Судя по виду - типичные завсегдатаи сего райского уголка. Но почему так рано? Гулеванили всю ночь, оставшись в вертикальном положении последними из многих? Или - разгневанные супружницы не допустили на законные брачные ложа и праздник продолжился поневоле? Стеснённый в финансах праздник - иначе не пришла бы в голову неудачная идея поправить материальное положение за счёт человека в чёрном.
Абсолютно неудачная идея. И самая последняя.
Но он не собирался убивать этих двоих - так уж оно получилось.
Не жалел о сделанном - в его представлении у ног лежала мразь, не заслужившая право на жизнь, - но и не собирался. Мрази вокруг слишком много, а жизнь слишком коротка.
Тревожил отнюдь не сам факт убийства. Однако всё чаще происходило то, чего он не планировал - а то, что планировал, шло наперекосяк и завершалось странно. Неясным оставалось одно - изменилась ли окружающая действительность, или мозг помалу начинал неадекватно на неё реагировать?
Раньше человек в чёрном был уверен, что уж этот-то орган откажет ему последним. Сейчас - сомневался и тревожился.
Он покинул клуб по интересам и отправился к своей стоящей поодаль машине - поиск предстоял долгий, стоило поспешить. Человек не сделал даже малейшей попытки прибрать трупы или ещё каким-либо способом скрыть следы произошедшего.
Пусть себе лежат…
Резаных, колотых, стреляных ран нет - сначала стражи закона отработают версию с естественной смертью - если таковой можно считать кончину от палёной водки или другого суррогата. А после вскрытия начнут копать в сторону междусобойных рукопашных разборок… Или вообще не будут ничего копать, кроме двух могилок. Без всяких вскрытий, сёмким вердиктом: сердечная недостаточность. Реальная возможность: лето, глубинка, кто не в отпусках - с работы бегом на огороды, кому охота играть на жаре в холмсов-ватсонов из-за пары дохлых маргиналов…
Человек в чёрном был оптимистом.
05 августа, 07:28, Пятиозерье, ДОЛ "Варяг"
Белая, чуть неровная поверхность - нависает, грозит рухнуть и раздавить. Снизу - что-то другое, тоже белое, обманчиво мягкое, бугрящееся. Сейчас схлопнется с тем, сверхним чем-то, - и всё, конец.
Спокойно, сказала себе она.
Без паники.
Потолок. Это называется потолок. А снизу - кровать. Всё в порядке…
Да, всё в порядке - за исключением того, что и кровать, и потолок она видела в первый раз.
Она приподнялась, повела взглядом вокруг. Чужие и чуждые предметы неохотно докладывали о себе: стол, стул, тумбочка, шкаф. Комната. Это моя комната, подумала она с каким-то бессмысленным ожесточением. Подумала, подспудно уверенная в обратном.
Встала, подошла к зеркалу. Долго всматривалась в отражение. Лицо казалось симпатичным, но незнакомым.
- Это я, - сказала она с нажимом. Слова прозвучали гулко и странно.
"Кто - ты?" - ехидно поинтересовался внутренний голос. Она беспомощно отвернулась от зеркала, огляделась. Ответа не было.
Белый лист на столе. Крупные чёрные значки видны издалека.
Она подошла, взяла лист в руки. Бессмысленные закорючки долго не хотели складываться в слова. Но сложились.
Это оказался спасательный круг, брошенный ей из совсем другой жизни, совсем другим человеком, чьё место она почему-то заняла…
МЕНЯ ЗОВУТ СВЕТА. СВЕТЛАНА ИГОРЕВНА ПОЛЛАК. Я РАБОТАЮ ЗДЕСЬ, В ЛАГЕРЕ "ВАРЯГ", БИБЛИОТЕКАРЕМ.
- Меня зовут Света, - дочитав, покорно повторила она.
Очередной утренний кошмар медленно рассеивался.
05 августа, 07:43, Пятиозерье, ДОЛ "Варяг"
Света выскользнула из своей маленькой комнаты с отдельным входом. Постояла, вдыхая утреннюю прохладу. Проверила шнуровку кроссовок, поправила гетры и побежала по плавно поднимающейся в гору дорожке - мимо площадки для лагерных линеек, к пятому и шестому корпусам и БАМу.
Пробегая рядом с безмолвным, спящим последним, самым сладким, сном БАМом (так прозвали стоящее на отшибе здание для вожатых и воспитателей), Света привычно оглянулась - никого; чуть сбавила скорость, через полсотни шагов снова оглянулась, пожала плечами и продолжила бег в среднем темпе, бодро приближаясь к вершине холма…
Лишь за верхними воротами лагеря (точнее, задними - никогда не запираемыми, выводящими на слабо накатанную лесную дорогу) её догнал знакомый дребезжащий звук. Спустя минуту появился его источник - Доктор Пробиркин верхом на старом, видавшем всевозможные виды велосипеде.
- Доброе утро! Извиняюсь за задержку - колесо спустило, накачивал, - приветствовал Свету запыхавшийся Доктор, форсированный подъём на холм дался ему нелегко.
- Привет! - коротко, чтобы не сбить дыхание, ответила Света.
Две недели назад она выдвинула - сама перед собой - очередную версию: странные приступы утреннего беспамятства происходят от недостатка движения во время рабочего дня - и постановила возобновить утренние пробежки, заброшенные в последние два-три года.
Пробиркин (по мнению Светиных подруг, тайно и безнадёжно в неё влюблённый) заявил, что опасно удаляться в одиночку далеко от лагеря - в самое безлюдное время и по самому глухому просёлку. И вызвался сопровождать Свету. Но в первое же утро позорно отстал, едва преодолев треть маршрута, и был поднят на смех Ленкой Астраханцевой, узнавшей о провале его телохранительной миссии.
Фиаско и последовавшие подколки не смутили Доктора. Он часто становился объектом беззлобных шуточек, но никогда на них не обижался. Вспомнив, что живёт в век высоких технологий, а не грубой физической силы, Пробиркин призвал на помощь технику. С тех пор он сопровождал Свету на ветхом, одолженном у завхоза велосипеде.
…Они молча закончили подъём.
Вид с вершины открылся замечательный: был отлично виден песчаный шрам речного русла и два ближайших озёрa, - третье вдалеке пробивалось сквозь сомкнувшиеся деревья осколками кем-то разбитого зеркала.
Здания "Варяга", притаившиеся внизу, выглядывали из-под сосен - ещё безмолвные, не проснувшиеся. Ни одного человека на густой паутине соединяющих их дорожек - серых асфальтовых и коричневых грунтовых, протоптанных многими поколениями пионеров, предпочитавших по юности лет ходить прямыми и кратчайшими путями…
Дальше, километрах в трёх, на берегу Большого озера виднелись длинные низкие корпуса спортивного лагеря. А ещё дальше, уже плохо различимая сквозь утренний, рассеивающийся туман - база отдыха судостроительного завода.
В западном же направлении, как утверждали некоторые знатоки этих мест, у самого горизонта можно было разглядеть белую полосу прибоя на заливе. Знатоки врали, - расстояние и рельеф местности ничего подобного не позволяли, - но небо на западе точно выглядело чуть иным, словно отражало серые, неторопливо катящиеся волны.
Света и Пробиркин немного постояли, выравнивая дыхание после подъёма. И побежали-покатили дальше, по лесу, который в отличие от лагеря давно проснулся и жил своей малозаметной жизнью, - она впереди, он чуть сзади, старательно объезжая камни, валяющиеся сучья и торчащие из неухоженной дороги корни…