- Да не за что. Так вы согласны?
- Ты же не дурак, вроде, док, - вздохнул Пастырь. - Ты же должен понимать, что невозможно Хану быть живым, пока я жив. И предлагаешь мне его пятку целовать. Да если бы не эта мразь, ничего бы не было! Оставались бы пацаны людьми. Сидели бы в лагере, под присмотром врачей и педагогов. А не жрали бы человечину.
В коридоре послышался топот ног. Шли, кажется, караульные. Раненько же! Невтерпёж, наверное, Хану кончить его, Пастыря.
Ну-ну…
Под хмурым взглядом доктора варнак достал из-под ремня жгут, сложил вдвое, метнулся к двери, встал сбоку, прижимаясь к стене, приготовившись. Приложил палец к губам: тс-с-с!
Лязгнула задвижка, дверь открылась во всю ширь, рванулся внутрь камеры сноп света от фонаря..
- Не входите! - крикнул вдруг Перевалов.
Шедший первым не понял сразу, не остановился - лишь сбавил шаг немного, бросил на мясника удивлённый взгляд
Пастырь одним движением схватил его за грудки, подтянул, приподнял вровень с собой, ударил головой в переносицу и отбросил внутрь камеры. Не медля ни секунды врубил второму основанием ладони в челюсть. Пацана как ветром сдуло - унесло к решётке, бросило на пол.
Стоящий за их спинами Меченый соображал быстро, но просуетился. Первым его движением было дёрнуть из-за спины автомат. Потом, видать, сообразил, что не успеет, и схватился за штык-нож на поясе. А время-то - ушло. Когда он, наконец, выдернул нож, Пастырь уже подступил к нему. Перехватив руку, с оттяжкой хлестнул пацана жгутом. Резина шустро обвила горло, сдавила. Пастырь отпустил жгут, нырнул Меченому за спину, поймал его шею в сгиб локтя, потянул малолетку на себя, забрасывая его на корпус, как куль муки. Покрасневший от натуги пацан захрипел, задёргался, задрыгал ногами, не в силах втянуть в лёгкие воздух. Секунд через десять - затих.
- Отпустите, - прошипел со своей половины Перевалов, испуганно выпучивая глаза. - Вы же его задушите!
- И что? - просипел варнак, бросив на него быстрый взгляд.
- Так нельзя, - произнёс тот, опуская глаза. - Это ребёнок!
- Ага, - усмехнулся Пастырь, сваливая обмякшее тело Меченого на пол, подбирая обронённый "калаш". - Только вчера из подгузника вылез.
Быстро прыгнул к завывающему в углу первому, что сидел на полу, закрыв разбитое окровавленное лицо ладонями, из-под которых вытекали кровавые сопли, выдернул из кобуры у него на поясе "макара", подобрал валяющийся рядом фонарь.
Скачок обратно к Меченому, который уже поднялся и теперь сидел на заднице, у входа, мотая головой, приходя в себя. Заграбастал его в охапку, швырнул в камеру, выскочил в коридор, захлопнул дверь, дёрнул задвижку, повернул упор. Всё.
Всё. Ну, теперь поиграем, ребятки… В "Зарницу".
- Не убивайте мальчишек! - услышал он из камеры Перевалова. - Не берите грех на душу, Пётр Сергеевич!
Пастырь прыгнул к соседней двери, открыл.
- Выходи! - крикнул доктору.
Тот отчаянно замотал головой.
- Нет! - просипел он, почему-то краснея. - Нет! Я не пойду с вами!
- Ты - дурак? Давай быстро, пока эти не прочухались!
Заскочил в камеру, схватил доктора за грудки, поволок за собой к выходу. Тот упирался, пыхтел, смешно семеня ногами под мощной силой варнака, устремившегося наружу.
Вытащив доктора из клетки, захлопнул дверь. Посветил ему в лицо, заставив жмуриться.
- Оружие тебе не даю, - прошептал быстро. - Нет у меня к тебе особого доверия. Пальнёшь ещё в спину… Поэтому никаких лишних движений не делать, быть на виду. Дёрнешься не в ту сторону - ушибу как щенка. Понял?
Перевалов, жмурясь, отворачиваясь от фонаря, кивнул. Кажется, он готов был заплакать.
Пастырь сплюнул, осветил коридор, двери.
- Веди к Хану, - велел мяснику.
- К нему не пройдёте, - снова замотал головой доктор. - Только через мальчишек.
- Веди, сучок!
Мясник ссутулился, задумался на секунду.
- Со двора можно зайти, - сказал вполголоса. - Там есть дверь на лестницу.
- Так давай, не рассусоливай!
В дверь камеры заколотили изнутри, заорали.
- Ну-ка тише вы, гоблины! - прикрикнул на пацанов Пастырь. - Ща зайду, уделаю всех.
- Ты покойник! - послышался голос Меченого. - Тебя самого уделаем, понял?!
- Светите мне! - шепнул доктор, устремляясь по коридору. Кажется, он, наконец, решил что-то. Вот только - что? Подставит, скотина, ох подставит!
Вслед за мясником он прошёл гулкий подвальный коридор, поднялся на первый этаж. Было рано. Пацанва, наверное, раньше девяти - когда у них смена караулов - не вставала. Хан, видать, хотел Пастыря потихоньку завалить, пока ребятня спит. Поставить потом перед фактом и вся недолга. Забоялся, наверное, недовольства.
По лестнице поднялись на первый этаж - в какие-то казённые помещения, тёмные и сонные. Поплутав немного, вышли в пустынный кассовый зал. Пересекли его на цыпочках и спустились в подземный переход. Спящего на лестнице пацана Пастырь трогать не стал - спит дитё, ну и пускай себе спит. Осторожно обогнули его и двинулись по вонючей подземке. Свернули в служебный ход. Здесь тянулся толстый кабель - видать, от генератора. Вдоль этого кабеля и пошли.
Вышли на поверхность, в небольшой внутренний дворик вокзала, с небольшим убогим фонтаном и парой тополей, под которыми уцелели скамейки и урна курилки. Посматривая на крышу, где дремал, наверное, "аист", метнулись к облезлой зелёной двери.
За дверью действительно оказалась лестница на второй этаж. От небольшой площадки короткий коридор уводил к служебным помещениям - к полицейской дежурной части, кажется, в которой провёл Пастырь прошлую ночь.
На втором этаже вышли к углу небольшого фойе. Выглянули краем глаза. В стоявших вдоль стены казённых пластиковых креслах, неудобно спали четверо пацанов.
- Охрана, - шепнул врач Пастырю в ухо. - Там, дальше, зал отдыха. Там много мальчишек. Старшие. Осторожно!
Пастырь кивнул.
- Хан живёт в кабинете начальника вокзала, - продолжал мясник. - По коридору нужно будет идти очень тихо. Но там дорожка.
Варнак снова кивнул, подтолкнул доктора.
Тот на цыпочках устремился к двери в контору.
Войдя, прикрыли за собой дверь, передохнули секунду. Здесь, в конце длинного коридора с деревянными полированными дверьми, с табличками "Бухгалтерия", "Отдел кадров" и ещё пятком подобных привычно-бюрократических, везде и всюду одинаковых надписей, видна была в свете фонаря роскошная тяжёлая дверь с двумя коричневыми табличками: "НАЧАЛЬНИК ж/д вокзала Михайловск-Пассажирский" и "Секретарь". Перевалов кивнул: туда!
Пастырь боялся, что дверь окажется закрытой изнутри. Но Хан, видать, уже не спал - понятное дело. Поэтому, почуяв, что ручка опускается свободно, варнак резко рванул дверь на себя, ворвался в пропахший душным сном и слабо освещённый тусклым рассветом кабинет, заметался лучом света по стенам, укрытым панелями. Дёрнул вторую дверь, из приёмной в кабинет, прыгнул внутрь.
Хан спал. Сидел за столом, положив голову на руки, и спал. Когда Пастырь протопал по паркету, он проснулся, но не резко, без суеты, без тревожности. Да и понятно, чего ему было тревожиться. Он и предположить не мог такого развития событий, не ждал гостей.
Когда его узкие заспанные глазёнки непонимающе уставились на вошедших, Пастырь повёл в его сторону стволом автомата, улыбнулся, кивнул:
- Доброе утро, гнида!
Доктор тихонько прикрыл за собой дверь, щёлкнул замком, виновато пыхтел сзади.
Хан посмотрел уже осмысленным взглядом на Пастыря, на доктора за его спиной.
- Что, док, продал? - спросил вполголоса.
- Продал, - кивнул доктор. И добавил сиплым и подрагивающим от волнения голосом: - Ты, Чингиз, извини, но ты слишком много на себя взял. Не унести тебе столько.
Хан перевёл свой узкий взгляд на лицо Пастыря.
- Ты всё равно не сможешь уйти, мужик, - сказал он. В отличие от доктора, царёк был, кажется, спокоен. Или хорошо собой владел. - Ты же не станешь стрелять в пацанов. А они тебе уйти не дадут.
- Разберёмся, - бросил Пастырь подходя к столу, высматривая оружие.
- Автомат - там, - кивнул Хан в угол, где под журнальным столиком, действительно примостился "калаш".
- Угу, - кивнул Пастырь. - А пистолетик?
- Пф-ф-ф! - брезгливо поморщился Хан. - Фуфло. Не люблю.
- Угу… Ну ладно.
Не сводя глаз и ствола с Хана, обошёл вокруг стола. Подхватил "калашникова", перекинул за спину.
- Что с Меченым сделал? - спросил Хан. - С пацанами?
- Да жив твой Меченый, - бросил Пастырь.
- Меченый - правильный пацан, - кивнул Хан. - Самый правильный. На него только и можно положиться. Остальные - шелупонь.
Заглянул варнаку в глаза, кивнул на стул, стоящий напротив.
- Садись, мужик, поговорим. Я ведь их за тобой послал - обсудить кое-что хотел. Предложение сделать.
- Я ж не девка, - усмехнулся Пастырь. - Зачем мне твоё предложение.
- А ты не торопись, - улыбнулся и Хан. - Убить меня успеешь. Если сумеешь, - улыбнулся ещё шире. - А чего не поговорить… Разговор может полезным для тебя быть. Может, разойдёмся по-мирному, чтобы пацаны не пострадали. Они же дети ещё, не виноваты ни в чём.
- Ишь ты! - покачал головой Пастырь. - Как запел-то!
Хан перевёл глаза на мясника, прячущегося за спиной Пастыря.
- Ты ему всё сказал, что я просил?
- Что сказал? - не понял доктор. Или сделал вид, что не понял.
Пастырь на всякий случай отступил к окну, чтобы никто у него за спиной не маячил.
- Ты, док, мне никогда не нравился, - продолжал Хан. - Хитрый ты.
И Пастырю:
- Он, похоже, твоими руками решил…