- Ой, я вас умоляю, господин казак! - всплеснул руками корчмарь. - Мы в постоянном страхе и опасности, с того самого дня, когда бездушные фараоны изгнали честных иудеев из Египта. И ничего - живем. Так что переменой места нас не удивишь… Сегодня - берега Нила, завтра - Арамейская пустыня…
- Ну, тогда благословляйте, - улыбнулся Тарас, будто в шутку, крепче обнимая Ребекку.
- Ага, сейчас, все брошу и благословлю. Ишь, какой прыткий… - попятился к дому Ицхак. - Я ему - острижено, а он мне - выбрито… - и заметив, как насупилась дочь, поспешно прибавил. - Нет, нет, дети! Вы только ничего худого не подумайте! Вообще-то я, конечно, только рад за вас и согласен на свадьбу, но… Мне всегда казалось, что казацкое слово даже крепче купеческого. Верно? Так зачем же воду в ступе толочь? Мы с вами как договаривались, пан Куница?
- А как? - заинтересовалась и Ребекка, впервые узнавшая о том, что промеж отцом и ее возлюбленным существует какой-то уговор.
- Господин казак должен сперва сыскать кое-что, от чужих глаз спрятанное, а уже потом - приходить свататься. Вот как… - серьезно ответил корчмарь. - Тогда и будет вам обоим мое самое искреннее отцовское благословение.
- Ах, вот вы о чем, - кивнул парень. - Да, я и сам не против. Тем более - коня мне купить надо и прочих припасов…
- Ну, так кого ждешь? Оправляйся на поиски…
- Боязно… Вот вы мне, давеча, о сундучке с самоцветными каменьями толковали, а вдруг - в наших местах ничего ценного не спрятано? Как тогда быть? Цветок ведь только раз на заветную захоронку указать может. Жаль будет такой шанс на мелочь потратить.
- И то верно, пан Куница… - задумался Ицхак. - Все-таки варит у тебя голова. Гм… Ладно, коль мы с тобой уже почти родня, подскажу… Есть у меня на примете одно местечко. Лет пятьдесят тому, там лихие люди атамана Терн-Кобылецкого озоровали. А когда королевские драгуны, нанятые за деньги разозленных купцов, пошинковали их как капусту, то - ничем поживиться не смогли. Надежно припрятал разбойничий атаман все награбленное добро. А тайну - с собой в могилу унес. Поговаривали: много там золотишка всякого, да камешков самоцветных было. Ведь не один караван обобрали кромешники… Вот, где силу цветка испытать стоит. И не слишком далеко от здешних мест. За месяц обернешься…
- Нет, не годится, - твердо отказался Тарас. - Слишком долго… А мне бабушка Аглая строго-настрого велела не мешкать!
- Ну, ладно, для такого дела… - даже со стороны было видно, как в душе корчмаря мучительно борются жадность и рачительность. Победила вторая. - Дам я тебе коня. Вернее, одолжу… - тут же поправился он. - Вернешься с находкой, сможешь выкупить.
- Да откуда ж у тебя конь взялся, дядька Ицхак?
- Это мое дело… - скривился тот. - Я же не спрашиваю: как ты цветок отыскать сумел? Ну, что, господин казак, согласен? Но, с одним условием: все тобой найденное - пополам делим.
- Если добро пополам, то коня ты мне подаришь, - подмигнул онемевшей девушке Тарас. Мол, не волнуйся почем зря, это у нас с твоим отцом, шутка-прибаутка такая. - И то, еще поглядим, что там у тебя за кляча в хлеву спрятана? Может, ее даже на живодерню не примут?
И не удержавшись, постучал Ицхака по впалой груди и промолвил, копируя хриплый старческий голос.
- Говорят: этой осенью барсучий жир и гречишный мед сильно в цене будут! Да и сам попей - одышка наверняка мучает, а?
Корчмарь икнул, от неожиданности и ответил, глядя куда-то поверх головы парня:
- Спасибо за совет…
Потом посмотрел на Тараса:
- Пойдем, господин казак, в дом. Там и договоримся…
Куница уже было шагнул следом, но вовремя вспомнил, что однажды его угораздило зайти внутрь жидовской избы, и непроизвольно попятился, энергично замотав головой. В прошлый раз он едва не сомлел от удушья прямо в комнате, которую хозяева не проветривали, наверное, со дня постройки дома.
- Лучше здесь… К чему прятаться, кто нас услышит? И к тому же - вы вчера мне огневое оружие показать хотели.
- А что, и в самом деле сменяешься? - оживился Ицхак. - Веришь, покоя от этих сновидений нет… Вот и сегодня опять приснилось. Прямо, как наяву. Стоило только голову к подушке прислонить.
- О чем вы говорите? - наконец не выдержала, ничего не понимающая, Ребекка. - Кто-нибудь мне объяснит?
- Не встревай в разговор между отцом и будущим мужем, женщина! - рявкнул на дочь Ицхак. - Не до тебя сейчас! О большом гешефте речь идет! Лучше займись чем-нибудь. Надо будет - позовем!
- Я обязательно все тебе объясню… потом, - шепнул тем временем на ушко девушке Тарас. - Потерпи еще чуток, ладушка.
Этих объединенных усилий с трудом хватило на то, чтоб Ребекка сдержала свое любопытство и, демонстративно поджимая губки, ушла в дом.
- Хорошая жена будет, кроткая, послушная… - раздраженно вытер взопревший лоб Ицхак. - То бишь, о чем мы говорили?
- Об оружии…
- Ах, да… - сразу сник корчмарь. - Оружие… Еще одна напасть на мою седую голову. В своих снах я его третий день кряду в углу сарайчика вижу. Припрятанное под соломой. Пара пистолей и мушкет. А оно мне надо? И проверить так это, или нет - не решаюсь. Страшно - а вдруг оно там и в самом деле лежит?
- Так, пойдем, глянем.
- Пошли, - вздохнул Ицхак.
Каким бы странным это не казалось, но настойчивое сновидение не обмануло Ицхака. Заботливо укутанный рядниной и слегка притрушенный соломой, в углу сарая лежал почти новый испанский мушкет, а в довесок к нему - два великолепных кавалерийских пистоля. Отдельно - сумка с порохом, пыжами и пулями.
- Бог мой… - выдохнул Куница. - Да это ж целое состояние…
- Глаза б мои его не видели, - сплюнул в сторону корчмарь. - Бесовское наваждение…
- Бесовское, или еще какое иное… - промолвил парень, бережно поднимая с пола великолепную пару, - но пистоли я возьму. А вот с мушкетом таскаться не стану… Больно он тяжелый и громоздкий. С десятком товарищей обоз охранять - отменное оружие, а одинокому всаднику, только обуза. Пока перезарядишь - ордынцы пару дюжин стрел выпустить успеют.
- А свою саблю и седло оставишь взамен? - с некоторой толикой надежды спросил Ицхак.
- Вот еще, - дернул плечом Куница. - Казак без сабли, все равно что безрукий калека. Да и хорошее седло на дороге не валяется. Вот найду я клад, выкуплю у тебя коня - и что? Охлопом ездить? Нет, дядька Ицхак, и не проси даже.
- Но, как же нам тогда быть? - озабоченно потер лоб корчмарь. - Я ведь, в этих проклятущих снах, не дарю тебе оружие, а - меняю… Кабы не осерчал тот, кто его сюда положил? Не к ночи будь, помянут… Тьфу-тьфу-тьфу!.. За своеволие наше? Не боишься, Тарас?
- А с чего ты взял, что тут нечистый замешан? Может, это ангел-хранитель обо мне печется?
- Не думаю, чтобы ангелы стали людей оружием снабжать… не по-христиански это… - проворчал корчмарь. - Лукавому куда как сподручнее. И потом - сарай, единственное незащищенное молитвой место.
Парень ненадолго задумался, прикрыв правый глаз и внимательно выискивая тревожных знаков колдовским зрением левого. Но, ничего странного или тревожного на оружии не заметил, а потому решительно тряхнул чубом и сказал:
- Вообще-то Спаситель тоже не в хоромах, а - яслях родился. Так решим… Если добрая сила мне помогает, то она и резон понять должна. Ну, а если Сатана ворожит - так пусть с меня за все сразу и спрашивает. Ты, дядька Ицхак, сделал, что мог. Предложил обмен, как и было велено, а я - отказался меняться. Ну, не в драку ж тебе лезть? Верно? Тем более что отобрать силой все равно не сможешь… Я - и моложе, и сильнее тебя буду. Поэтому, не спорь - пистоли забираю, а мушкет - спрячь покуда, подальше. Может, еще и сгодится, кто знает… Когда совсем уезжать буду - вернемся к разговору
- О-хо-хо, прям наказанье… И опять во всем евреи повинны будут… А я просил? - вздохнул корчмарь, становясь на колени. Потом неспешно и осторожно завернул длинноствольное оружие обратно в ряднину и запихнул под солому.
А когда закончил, тронул парня за рукав и промолвил печально:
- Славный ты парень, Тарас Куница, сын Тимофеев, да видно не зря в селе о бесовской крови в вашем роду поговаривают. Сам ты, наверняка, еще чист душой и не успел провиниться ни в чем, но людям, порой, и за родительские грехи, отвечать приходится. Видно, в самом деле, рано тебе, казак, о свадебке думать. Сперва - по всем закладным и прочим векселям рассчитайся. А то сосватаем вас, а не ровен час - случиться так: что Ребекка овдовеет раньше, чем свадебку сыграют.
- О свадьбе и всем таком разговора нет, дядька Ицхак… - уверил его Куница. - Я только, прежде чем в путь отправится, хотел сказать вам, что дом и все свое имущество Ривке оставляю. Жив останусь - обязательно поженимся. А пропаду - пусть владеет. Хоть и невелик достаток, а все ж… Земля, скотина, реманент кой-какой… Отцу Василию я уже объявил, о своей воле, так что, не сомневайтесь: где надо будет - подтвердит…
- Что ж ты, зятек, раньше молчал? - ударил руками об полы корчмарь. - Нужно ж было бумагу надлежащую состряпать. Эх, молодежь, молодежь - все у вас кувырком… Все шиворот-навыворот… О самом важном деле - напоследок вспоминаете. Ладно, раз сельский священник знает и подтвердит - я, после, сам от твоего имени дарственную оформлю. Ну, а теперь, пошли в стойло, на коня поглядим, что ли?
- Обязательно… Но, коль не секрет, откуда все же он у тебя взялся? Вчера - точно не было.