Вели "охранники" себя по-другому: не бродили по Обители, не рыдали, не впадали в истерику. Они или стояли, или шагали взад-вперед, внимательно наблюдая за происходящим. Сразу было видно, что люди – на службе. "Но что им охранять-то в раю… или в аду? – спросил себя Тестер. – Только, разве что, одно от другого! Да-а! Видимо, и в потустороннем мире происходят изменения. Я – то по старинке думал, что здесь действуют какие-нибудь божественные силы, ангелы там всякие с крылышками…, но уж никак не боевики!"
Тестер посмотрел в другую сторону и вновь увидел ранее незамеченное: огромный ангар был посередине перегорожен странным сооружением - высоким, в два человеческих роста, бревенчатым забором – деталью топорной работы, явно выпадающей из общего стиля помещения. В середине забора было отверстие-проход (охраняемый, естественно, бойцом в камуфляже), и из него до Тестера доносились слова военных команд, какие-то ритмичные глухие удары, звонкие щелчки… "Сходить, что ли, посмотреть, что там такое? - подумал Тестер. - А чего ж не сходить? Схожу!"
Встал, да и пошел - словно зомби, на негнущихся, странно непослушных ногах.
Но возникла проблема у входа в другую часть помещения: больша-ая такая проблема в виде Тарзана с АКМ на плече. "Вот так Слуга Божий, твою мать!" - подумал Тестер.
- Куда прэш? – пробасил Тарзан. - Рано тебе еще!
- Как это "рано"? – не понял Тестер
- А вот так: рано, и все! Скажут, когда можно! Возвращайся взад и жди, когда позовут! – лениво ответил Тарзан, перекладывая автомат на другое плечо.
- А кто позовет? – поинтересовался Тестер.
- Кому надо, тот и позовет! Дуй назад! – Тарзан повысил голос. - Сначала ходить научись, кукла бородатая!
Тестер еще постоял немного, решая как поступить, затем, поглядев на Тарзана и его автомат, решил пока не лезть на рожон, а потому повернулся и зашагал вдоль стены.
Ноги и руки по-прежнему слушались с трудом. Плюнув, в конце концов, на их непонятное поведение, Тестер продолжил изучать окружающую обстановку. Он, в частности, отметил, что коек в помещении было гораздо больше, чем людей. "Видимо, - подумал Тестер, - остальные уже прошли процедуру Страшного Суда, а эти – такие же, как я, "вновь поступившие". Это предположение частично подтвердилось, когда он попытался поговорить с кем-либо из находившихся в "дурдоме": никто даже не отреагировал на его "здрасьте" - настолько глубоко, видимо, люди переживали свое горе…
Оставив в покое "товарищей по несчастью", Тестер обратил внимание на стены. Они сплошь были покрыты рисунками и надписями на разных языках. Преобладали почему-то русские: пресловутое "здесь был Вася", растиражированное в десятках вариантов и имен, соседствовало с другими перлами, типа "Спартак - чимпион", "Дебальцево зажигает", "Превед, медвед!"…, а так же сотнями ругательных слов. Среди всей этой "наскальщины" Тестер высмотрел и такое: "Абитель – ацтой, Влодыко – выпий йаду! Зидан – красавчег!". "Однако! – удивился он, вспоминая, что Владыкой Ильич назвал того, кто содержит эту непонятную Обитель. – Однако, гласность, блин!"
Медленно передвигаясь вдоль стены и читая надписи, Тестер добрался до второго выхода из помещения. Здесь тоже стоял охранник…, кстати, о-о-очень похожий на Розенбаума. Питая некоторое уважение к этому артисту, Тестер рискнул подойти к нему с вопросом, надеясь, что человек, написавший "Вальс-бостон" не сможет обругать только что умершего гражданина, к тому же – земляка, но… он даже не успел договорить вежливого "Извините", как Розенбаум двинул Тестера в живот стволом автоматической винтовки, да так, что тот со всего маху грохнулся на пол.
- Пшел на койку! – прошипел Розенбаум, даже и не посмотрев в сторону лежащего Тестера.
Страшно злой и так и не понявший ничего Тестер, кое-как управляя непослушным телом, доковылял к своей койке.
Сел и задумался. Что-то не похоже было это ни на рай, ни на ад. Ни чертей со сковородками, ни ангелов с арфами нигде не наблюдалось. "Все-таки, наверное, это то самое место, где люди ждут Страшного Суда, - решил Тестер. – Приемник-распределитель, твою мать, предбанник перед чистилищем! Вон и трон какой-то стоит. Никак, для какого-нибудь архангела? А может, для Бога?"
Действительно, невдалеке на возвышении стояло большое кресло. Пустое. А рядом – охранник. Предположение о Страшном Суде по-прежнему казалось самым логичным, и оно вновь успокоило Тестера. И тут к нему подошел высокий боевик в офицерской форме, с пистолетом в кобуре. Он четким жестом вытащил из кармана блокнот, карандаш и скомандовал:
- Ну, рассказывай, братец! Кто такой? Имя, фамилия? Род занятий?
ГЛАВА III.
Первым объектом всепоглощающей страсти городского паренька Артема Бардина стали отнюдь не компьютеры и сотовые телефоны: и того, и другого тогда еще не было и в помине. Его первым увлечением стала… музыка. Артем закончил музыкальную школу, а затем – и училище по классу аккордеона, попутно весьма сносно освоив несколько других инструментов. Но лишь только отгремел туш и отзвенели бокалы училищного выпускного вечера, Артем задвинул футляр с аккордеоном на самую дальнюю полку в кладовке и больше никогда о нем не вспоминал. Музыкантом он считал себя только тогда, когда играл в школьном ансамбле (а потом и в училищной группе) на клавишных инструментах. А аккордеон был только "прикрытием". Для родителей.
"Юность" - первая "клавиша" (или "ионика", как говорили тогда), на которой играл Артем в школе, считалась в те далекие времена чуть ли не чудом техники. Однако в училище у него был уже двухмануальный гэдээровский "Фармейшн", к которой позже прибавилась стильная "Вермона-пиано-стрингс". А в армии… В армейской самодеятельности рядовой Бардин играл не на чем-нибудь, а на настоящем "Корге", потрясая приходивших на концерты и танцы окрестных парней и девчонок точным копированием клавишных "соляков" из "Пинк Флойд", "Дип Перпл" и "Рэйнбоу" (а также – из "Веселых ребят", "Машины времени" и барыкинского "Карнавала").
Но вот появились секвенсоры и японские "балаболки", и стало возможным заменить кучу музыкантов одним-единственным инструментом, возможности которого казались безграничными. Технический прогресс смел с эстрад и танцплощадок веселые, непохожие друг на друга, но очень громоздкие (и дорогие) группы, усадив на их место скучноватую, но весьма экономичную пару "клавишник-вокалист"…(гм, и только лишь для того, чтобы всего через несколько лет сменить ее на еще более скучного (и еще более экономичного) вокалиста с мини-диском или "флешкой" в кармане).
Для Артема же тот период стал поворотным: его увлекла не столько творческая, сколько техническая часть новой музыкальной эпохи. Секвенсоры и синтезаторы, ритм-боксы и другие разнообразные электронные "примочки" стали предметом его ежедневных многочасовых занятий. Артем прослыл в музыкальном мире города настоящим профессором электронно-аранжировочных наук, непревзойденным знатоком формата "миди", и лучшие вокалисты считали предметом особой гордости иметь в своем архиве "минусовку от Бардина". Артем бесконечно совершенствовал свой арсенал и мечтал об универсальном музыкальном устройстве, способном сделать работу аранжировщика свободной от нудного прописывания "степом" инструментальных партий, бесконечного редактирования бесчисленного числа параметров и вообще, от всяческой подобной рутины.
Но именно тогда, когда в его квартире появился первый музыкальный компьютер "Атари", Артем окончательно свернул на дорогу, уводящую его все дальше и дальше от музыкального сочинительства. Не прошло и года, как распроданные и раздаренные друзьям музыкальные "прибамбасы" освободили место для 286-й "АйБиЭм-ки", на которой бывший музыкант, а теперь начинающий компьютерщик Бардин познавал азы программирования.
К тому времени Артем повстречал Надежду, а года через два (Бардин ничего не делал наспех и все серьезные дела скурпулезно просчитывал) к ним присоединился грамотно спланированный и точно в срок появившийся Илюшка. К чести этой замечательной семьи, занимавшей крошечную часть жилфонда огромной страны, двери их небольшой квартирки всегда были открыты друзьям: и старым (музыкальным) и новым (компьютерным). Какие вечеринки там проходили, какие темы обсуждались там за рюмочкой коньяку, стопочкой водки, а, на худой карман, и за стаканом портвейна! "Полуторка" Бардиных стала местом, где любой думающий человек мог гарантированно встретить достойного собеседника, а то – и единомышленника.
Вскорости Артем стал настоящим фанатом компьютерного дела, вовлекая в эту незнакомую еще широким массам сферу своих менее опытных товарищей. Он легко вертел непонятными для них словами "хард", "софт", "монитор", "процессор", он пытался обучить этому абсолютно всех (причем, неизменно начиная с философии вопроса), но тщетно… Дальше управления игрушкой "Принц Персии" дело, как правило, не заходило.
Но права пословица: вода камень долбит. Артем в своих знаниях ушел далеко вперед, и по-прежнему витал в сферах, неведомых подавляющему большинству его друзей. Однако и компьютерная техника сделала солидный шаг по направлению к массовому пользователю (к "чайникам", проще говоря), и вскоре после появления 386 и 486 моделей каждый из той "могучей кучки" обзавелся вначале служебным, а потом и личным компьютером. А кто их собирал и устанавливал на них программы? Конечно же Бардин! Чем, собственно, и начал понемногу прирабатывать на жизнь себе и своему немногочисленному семейству.