"- 2"
Риайнинг позвонил в четыре часа утра.
- Джакомо умирает, - сказал он. - Хочет попрощаться с тобой.
- Опять интоксикация? - с безнадёжностью спросила я.
- Да. Чистой живицы осталось не более тридцати процентов.
- Сейчас приеду. Тлейге позвонили?
- У неё же нет телефона, - судя по голосу, Риайнинг этому только рад, роман Джакомо с гоблинкой ему не нравится до полного неприятия.
Я нажала "отбой".
От моего дома до щели недалеко, но сейчас нет времени добираться пешком, а фиакр найти трудно, понятие "ночное такси" в потайницах не существует. Разве что кто-нибудь из волшебников подвезёт до щели на метле. Гадкий транспорт, но мне не до капризов.
Компании летунцов-метлогонщиков, местной разновидности байкеров, обычно собираются близ Чесночного квартала. Здесь же крутятся эльфы, торгуют вразнос сигаретами, вином, нередко - лёгкими наркотиками. Охотно подрабатывают и письмоношами. Через одного из них я передам записку Тлейге.
В подъезде ждал Элунэль. Две недели назад, в тот же вечер, когда встречал меня после разговора с Лоредожероддом, Элунэль снял квартиру этажом ниже.
- Мне Риайнинг звонил, - сказал он. К летунцам мы пошли вместе.
За тридцать талигонов с каждого они согласились подвести нас прямо к щели. Ещё за тридцатку эльф подрядился отнести письмо Тлейге.
- У тебя зарплата триста, - недовольно проговорил Элунэль.
- Сейчас не до того, чтобы копейничать, - сказала я. - Тем более, что из департамента я увольняюсь. Деньги у меня теперь есть.
- Это ещё не значит, что их надо тратить на послания к гоблинам.
- Такси лучше возьми, - буркнула я в ответ. Мы были уже на основице.
В машине я позвонила Рижине.
- Попробуй кровь дать, - попросила я. - Кровь вампира способна исцелить очень многое.
- Не в этом случае, - виновато ответила Рижина. - Кровь у вампиров тоже волшебная. Но я приеду. Попробую сделать хоть что-то….
- Целых тридцать процентов сохранной живицы - это очень хорошо, - ответила я. - Повреждение всего лишь средней степени тяжести.
- Тридцать процентов сохранности ты называешь повреждением средней степени тяжести? - ошарашено переспросила вампирка. - Да что же в вашем Троедворье считается тяжким ранением?
- Смерть. Тогда делают озомбачку. Но с такой формой интоксикации она невозможна. Так что надо вытягивать его сейчас, пока ещё не умер. Рижина, любое отравление относится к боевым травмам, а лучше вампиров их не лечит никто. Ты сумеешь исцелить Джакомо!
- Во всяком случае, попытаюсь. Сейчас приеду.
Я убрала телефон в сумку. Водитель не обратил на разговор ни малейшего внимания, он шёл на торойзэне.
Зато нахмурился Элунэль.
- Вампирской девке вы доверяете больше, - сказал он по-русски, - чем лучшему целителю Наимудрейших и Благословеннейших?
- Если речь идёт об отравлении, то да.
Хелефайя пробормотал какое-то ругательство на родном языке.
С Рижиной мы столкнулись на пороге дома. Элунэль глянул на неё с ненавистью и отвращением. Вампирка хотела ответить бранным словом, но запнулась и посмотрела на Элунэля так, будто сравнивала его с виденной когда-то давно фотографией.
- Вайдалинг ар-Кидан ли-Марден, - сказала она. - Надо же, какие люди не брезгуют заходить в дом простокрового обезьяныша. Всевладыка Долерин гордился бы вами.
- Ты, проклятое порождение Тёмного Огня и Мёртвой Бездны, - начал было Элунэль, но вампирка перебила его короткой яростной речью на хелефайгеле. Я разобрала имена Бернарда и Долерина. Элунэль отшатнулся как от удара, а в глазах застыла такая боль, что Рижина испугалась.
- Я не это имела в виду, - быстро сказала она, - это всего лишь бездумные слова обиды и…
- Всё правильно, девочка, - кивнул Элунэль, прикоснулся к её запястью. - Ты совершенно права, а я забыл слишком многое. Даже день заключения союза и день расплаты… Всё забыл.
Рижина хотела что-то сказать, но Элунэль слегка подтолкнул её к двери.
- Не трать время на слова. Тебя ждут.
Мы вошли в дом вслед за вампиркой. Миденвен глянул на меня с отвращением, на Рижину - с ревнивой злостью, но ничего не сказал, ушёл на кухню варить эликсир. Запахло душицей и мятой.
Рижина вошла в спальню Джакомо.
Риайнинг никакого внимания на неё не обратил, сидел на диване и с суетливой беспомощностью перебирал многочисленные целительские свитки. Верхушки ушей у хелефайи безнадёжно обвисли и лишь кончики подёргивались.
- Таких болезней у людей волшебного мира не было ещё никогда, - сказал он в пространство. - Лекарств нет, ничего нет.
На кресле в углу комнаты сдавленно застонал полноватый темноволосый мужчина.
- Вы ведь Дивный Народ, благословеннейшие и всемудрые, - тихо проговорил он. - Чудеса всякие делаете… Ну так что же вы… - мужчина не договорил.
- Синьор Сальватори? - спросила я.
Мужчина кивнул. Вернулась Рижина.
- Я дала ему кровь. К сожалению, всего тридцать граммов. Надо минимум сто, но это станет ядом. Целитель Риайнинг, - обернулась она к хелефайе, - вы хоть как-то можете это всё объяснить? Передозировку магии очень легко и быстро лечат стихиями. Стихийный передоз с той же лёгкостью исцеляется магией. Волшебство крови исцеляет оба вида отравления. Магией и стихиями нейтрализуется волшебство крови. Это называется "круг взаимотрицания". Но Джакомо отравлен всеми тремя разновидностями волшбы сразу. Это физически невозможно!
- Я ничего не понимаю, - ответил Риайнинг. - Ничего.
- Что дала твоя кровь? - спросила я.
- Часа три жизни. Но хуже всего то, что он сам не хочет жить. У него нет ничего, что заставило бы его бороться со смертью. Нет ни цели, которая нужна ему, ни людей, которым нужен он.
- А я? - закричал Миденвен.
- Бессмертный сын Дивного Народа быстро забудет случайного приятеля-простокровку, - ответила Рижина. - Человек по сравнению с хелефайей не более чем бабочка-однодневка, бессмертные даже замечать не успевают, как меняются человеческие поколения. Одним обезьянородным приятелем больше, одним меньше, для Старшей Крови всё равно. Дружба с человеком для хелефайи хоть сколько-нибудь большой ценности не представляет. Это всего лишь мимолётный приятный эпизод. Для Джакомо вы мечта о друге, но не реальный друг. Он уверен, что вам без него будет лучше.
- Нет, - прошептал Миденвен. - Всё не так.
- Я знаю, что это не так, - мягко сказала Рижина. - Когда уходят смертные друзья, боль потери остаётся с нами на тысячелетия… Мы привязываемся к ним слишком сильно, гораздо сильнее, чем к людям волшебной крови. Есть в человеках что-то такое, чего полностью лишены мы, чего нам постоянно не хватает. Это как Жажда. Только вы берёте не кровь, а что-то иное. Но всё равно - мы нуждаемся в наших смертных друзьях как в воздухе. Но объяснить это Джакомо будет очень трудно. Особенно сейчас, когда разум одурманен искорёженным волшебством. Он не верит, что его могут любить. Кто-то очень сильно постарался убедить Джакомо в собственной никчёмности и ненужности. А теперь эти мысли убивают его не хуже яда. Точнее, из-за них он не хочет сопротивляться смерти.
- Скоро приедет Тлейга, - сказала я. - Она сумеет его вытащить. Сейчас самая главная ценность - это время. Нам нужно понять, что происходит. Тогда мы поймём, как его лечить. Я позвоню в Троедворье, ведь у нас есть и человеческая медицина, врачи придумают что-нибудь.
- Это отравление волшбой, - возразил Риайнинг. - Человеки ничего о нём не знают. Иначе мы бы уже давно отправили Джакомо в римскую больницу.
- Ничего о волшебстве не знают здешние человеки. В Троедворье целительство и врачевание понятия взаимодополняющие. Троедворские медики сумеют найти противоядие хотя бы ради того, чтобы узнать, как лечить своих человеков, если те окажутся в такой же ситуации. Нужно только время.
- Его-то у нас и нет, - ответила Рижина. - Три часа, не больше. Да и то надо, чтобы Джакомо захотел их прожить. И Тлейга тут не поможет. Она для него мечта о любви, но не любовь. Он думает, что Тлейге без него тоже будет лучше. Чтобы Джакомо захотел вернуться из-за смертной черты, его должен позвать кто-то, в чью любовь он верит глубоко и безоговорочно. Почему не приехала его мать?
- Она в Австралии, в Уиндеме, - сказал Сальватори. - За три часа никак не успеть.
- Телепорт… - начала было Рижина.
- В Уиндеме нет потайницы, - оборвал её Риайнинг. - Телепорт придётся тянуть по основице. Для такого расстояния одна лишь настройка потребует не менее четырёх часов. И то, если состояние Хаоса позволит это сделать.
- Хорошо, а где тогда его отец?
- Синьорина, - ответил Сальватори, - я последний человек в мире, которого захочет увидеть мой сын.
Риайнинг швырнул ему на колени зелёную папку с Микки-Маусом.
- Твой сын ждёт тебя больше пяти лет! А может быть, и всю свою жизнь! Которой осталось всего на три часа! Так что решай быстрее, нужна она тебе или нет.
Сальватори перелистнул две страницы отчётов и тут же захлопнул папку. Осторожно, словно она была невероятно хрупкой драгоценностью, положил на кофейный столик.
- Почему ты сам к нему не зайдёшь? - спросил он Риайнинга.
- Он ждёт тебя. Всё ещё ждёт, - ответил Риайнинг и добавил после краткого молчания: - Пока ещё ждёт.