Выглядит он неказисто - два желтоватых плоских камня высотой около тридцати сантиметров, на них положена полутораметровая доска шириной сантиметров двадцать, вот и вся конструкция.
Павел глянул на нас с Вероникой, на Ильдана, улыбнулся и прошёл по доске. Та даже не шелохнулась. Люцин шумно сглотнул.
- Я… - с трудом выговорил он, горло перехватило спазмой, - …я признаю свою вину и прошу тебя о выкупе.
Возможно и такое. Если Люцин выплатит выкуп, поединок будет признан ничейным, а правыми станут считаться оба.
Павел молчал.
- Ты обязан назвать выкуп, - сказал Ильдан. - Это правило "моста истины".
- И какой может быть выкуп? - спросил Павел.
- Любой. За исключением чьей-либо боли, смерти и рабства. В том числе и Люциновых. Потребовать его отставки ты тоже не можешь.
- Чушь какая, отставка, - фыркнул Павел. - Всё равно лучших кандидатур нет, зато худших - навалом. Люцин Хамидович не такое уж и дерьмо. Терпеть можно.
- Лестный комплимент, - оценила я.
Люцин зло сверкнул глазами, но промолчал, сейчас время права и силы истцов.
- За исключением боли, смерти и рабства, - повторил Павел. Немного подумал и сказал: - Все простени Троедворья в настоящем и будущем становятся его полноправными кавалерами и дамами.
- Это невозможно, - ответил Люцин. - Такого не было от начала времён. Назови другую цену.
- Торговаться позволено, - сказал Павлу Ильдан.
Если верить летописям высшего арбитража, торгуются всегда и все. И часто добиваются уступки - у тех, кто просит о выкупе, обязательно есть сладкая и желанная приманка для оппонента.
В груди полыхнуло так, что от боли на мгновение потемнело в глазах.
- Ты разделил судьбу истца, - сказал Ильдану Люцин, - и теперь только ты решаешь право выкупа.
- Я слушаю вас, - ответил Ильдан.
- Твоего сына можно полностью излечить. Я сам проведу обряд.
С "мостом истины" не лгут. И Люцин действительно вылечит Сашку. Будут потрачены все неприкосновенные запасы волшбы, активированы запретные талисманы, поколеблется магическое поле планеты, будет сильнейший скандал с Лигой и Альянсом, но Сашку исцелят.
Ильдана бросает в дрожь. Сын для него вся жизнь. За его выздоровление Ильдан отдаст что угодно.
- А простени останутся рабами, - тихо говорит он. - Нет. Сашка не примет исцеление такой ценой. Никогда меня не простит. И себя. Я подтверждаю выкуп Павла Сергеевича Лопатина.
Люцин закрыл глаза. В зале опять онемели. Такого не ожидал никто.
- Я плачу выкуп, - тихо сказал Люцин. - Простени равны волшебникам. Вампиры могут выбирать любую из первооснов и проходить церемонию посвящения.
"Мост" исчез в золотистой вспышке. Высший арбитраж завершён и неоспорим.
Боль в груди прошла как и не было.
Свидетели загалдели будто стая ворон. Каждый орал своё - кто возмущался, кто радовался, кто пророчил беды. Люцин презрительно посмотрел на толпу, плюнул и пошёл к выходу. В дверях задержался, смерил меня оценивающим взглядом.
- Начертательница пути, - сказал он. - Глупо было спорить с тобой прилюдно. Мы должны решать свои дела вдали от посторонних глаз.
Люцин ушёл. Все уставились на меня. Под испытующими взглядами я поёжилась, прикоснулась к груди.
- Да, - подтвердил Ильдан. - Грудная чакра изменилась. Ты действительно стала начертательницей пути. Как и Люцин.
- Но я ничего не делала!
- Начертательнице и не нужно ничего делать. Всё, что тебе надо - указать новый путь. Ты указала сразу три. Вампирам, простеням и… - он запнулся, но сказал: - И волшебникам.
Ильдан взял мою руку, развернул ладонью вверх, пробормотал короткое заклинание, и следы ногтей исчезли. Кудесник осторожно прикоснулся кончиками пальцев к перекрестью шрамов.
- Праздник продолжается, начертательница? - спросил он.
- А почему бы и нет, - сказала я. - Но без меня. Хватит на сегодня начертательств.
Я уехала домой. Разъехались по домам Ильдан, Павел и Вероника. В зале этому только обрадовались.
"- 7"
У нас в отделе опять сломался кондиционер. Время половина третьего, и солнце жарит вовсю даже через плотные шторы. Два вентилятора гоняют по кабинету горячий воздух.
Сейчас середина июля, и впереди ещё полтора месяца пекла.
Домовиня Аполлинария Дормидонтовна - крашеная синеглазая блондинка лет сорока на вид и двухсот восьмидесяти от роду, элегантная стрижка, тёмно-синий брючный костюм, туфли-лодочки на высоченных шпильках - принёсла из буфета две полуторалировых бутылки минеральной воды, и теперь эльфы готовят чай. Их у нас пятеро, обычная бригада. Три девушки и два парня. Домовиня одна.
Стол для чаепитий в дальнем углу кабинета. Динуир заливает кипяток в заварочный чайник, ленивый Агеррик крутится рядом и делает вид, что помогает, эльфийки расставляют чашки, раскладывают по розеткам варенье. Домовиня с императорским высокомерием инспектирует содержимое стола, достаёт свежее печенье и зачерствелые до окаменелости булочки.
В кабинет ввалился Серёга, леший в ранге ведьмака - тощий, вечно встрёпанный парень из отдела маскировки. Выглядят лешие, русалки, албасты, ракшасы, кикиморы и прочие "мифологические персонажи" точно так же как и человеки, а всякая экзотика вроде рыбьих хвостов или рожек появляется по мере надобности, за счёт волшебства личины или частичной трансформации.
- Вчера такое было! - возвестил Серёга.
- Дали прибавку к зарплате? - хмуро поинтересовался Гаврилин.
- Ага, размечтался, - фыркнул леший. - Прорыв инферно вчера был. Если бы удался, мир опрокинулся бы как минимум от Киева до Аляски.
Инферно - это всё тот же Хаос, из которого в ходе эволюции сформировались первоосновные силы, из которых, в свою очередь, сформировался мир, в котором мы все живём. Но инферно - Хаос в период бури, когда его энерготоки перепутываются, перехлёстываются, неупорядоченные атомы взрываются. А что такое атомный взрыв знает любой и каждый. От жилой части мира, то есть основицы, Хаос отделён полосой нигдении. В период хнотической бури этот барьер истончается, и инферно может прорваться в структурность. Эквивалент самого маленького прорыва - десять Хиросим за раз. Поскольку структура основицы неоднородна, то в ней есть точки слабины, где прорыв наиболее вероятен. По законам Троедворья его столица, то есть местожительство самых могучих волшебников, должна быть в точке наибольшей слабины. Последние четыреста с лишним лет это Камнедельск.
Теперь будет понятно, почему принесённые Серёгой новости заставили привскочить весь отдел, а эльфы уронили чайники с кипятком и заваркой.
- И что? - просевшим голосом спросил Гаврилин.
Вопрос глупый, раз мы все до сих пор живы, то аварийка ликвидировала прорыв в зародыше.
- Как это было? - задаёт Гаврилин вопрос уже по существу.
- Пока аварийка держала защитный контур, - сказал Серёга, - какой-то парень из вспомогательной группы прыгнул в эпицентр и активировал все необходимые талисманы.
- Он жив? - вскрикнула Аполлинария Дормидонтовна.
- Да, - ответил Серёга. - Жив. И даже не ранен.
- Быть не может, - не верит Гаврилин. - Его должно было растереть в мясное пюре.
- Он жив, - говорит Серёга. - И какая, к чёрту, разница, почему и как. Главное - жив.
- Если бы мы могли привлекать к ликвидации прорывов российское МЧС, - сказала я, - такого запредельного риска не понадобилось бы. У них много полезных наработок, которые легко приспособить под условия прорыва.
- Да, - согласился леший. - Со спасателями было бы намного легче. Но день открытия придёт ещё очень не скоро, а до тех пор волшебный мир должен будет обходиться собственными силами.
- Кто он? - спросила я.
- Не знаю. И никто не знает. Я потому и пришёл - Нинка, узнай, кто он такой. Всю информацию по прорыву засекретили.
- Как? Я же не соединница.
- Ты начертательница пути, - сказал Серёга, - да ещё и гойдо в придачу.
- И что? Такого добра в Троедворье навалом.
- Но такая безбашенная ты одна, - пояснил ведьмак. - Остальные Дисциплинарный устав гораздо больше уважают.
- Это комплимент или оскорбление? - поинтересовалась домовиня.
- Констатация факта, - ответил Серёга. - Церемония награждения состоится в "Золотом кубке", а у вашего отдела там сегодня тренировка. Нинка может узнать имя.
- А зачем вообще надо засекречивать героя? - не поняла я. - В любой нормальной стране его бы по всем телеканалам показывали, портреты на первых полосах газет, глава государства лично бы орден вручил.
- Его и будет награждать сам Люцин, - сказал Серёга. - Но тайно. Имена участников ликвидации прорыва всегда засекречивают, это закон Генерального кодекса.
Я смотрела на него с недоумением. Генеральный кодекс регулирует жизнь волшебного мира в целом, но Лиге с Альянсом до наших чеэсок никакого дела нет, там совершенно иная структура пространства и прорывов у них не бывает. Аьянсовцы и лигийцы уверены, что глобальной катастрофы не произойдёт никогда, потому что первыми её жертвами должны будут стать троедворцы, а значит и позаботятся, чтобы её не допустить. А как мы это сделаем, и что будет с ликвидаторами прорыва, им глубоко безразлично. Как и нам плевать, кто свернёт шею их очередному кандидату в диктаторы, по тамошней терминологии - Всепреложному Властителю, и что сделают с Великоизбранным Избавителем благодарные или неблагодарные сограждане.