– Это были такие люди… Они жили на ветру и все выветрились.
– А мы уже начали?
– Да. Такие люди, из которых выветривались все качества и все принципы.
– Они могли бы носить скафандры.
– Они не знали причины, думали, что это обычная жизнь.
– А потом?
– Потом около их поселения обнаружили огромные завалы. И они твердели, и это были будущие горы смысла.
– Откуда они взялись?
– Всё, что выдулось из людей, застряло в одной точке, и так скопился первый завал.
– И что эти горы?
– Люди стали приходить к ним и отмывать драгоценные смыслы из пород, но те уже накрепко вросли, и людям пришлось смириться и превратить эти горы в достопримечательность. Но туристов было немного, и тогда они конвертировали завалы в слово и пустили в язык. Так появилась "гора смысла" – устойчивое выражение № 17 из расширенного каталога духовных ценностей… То, что вы выбрали.
– Всё, что не продалось, как ценное, предлагается как духовное.
– Вам не понравилось?
– Напротив. Я считаю, что это прекрасная история.
Мужчина осматривает свои руки – пальцы горячие. Кажется, началось. Он не выветривается, нет, он собирает из неё, из того, что вокруг. Пальцы горячие, но пока сложно говорить: это только первые фразы. Пока сложно говорить… Кто же она? Сидит тут, в полубетонном доме, придуманном по сценарию многодневного чая, но тут нет никакого чая, только разговоры на заданные темы. И может быть, это просто работа для неё, и сейчас тоже работа, может быть, она хочет накопить много денег и построить платные кабинки в стиле каминных будок, и рассадить по ним таких же девушек с мирными руками…
– У вас чувство закрытого смысла? – вмешивается она.
– Похоже на то.
– Можем изменить тему.
– Но эта удачна.
– Тогда мне придется подойти и гладить вас по волосам, как море, чтобы вы раскрылись.
– Гладить, как море?
– По волосам.
Теперь они на одной стороне. Грэй опускает голову на её колени. Девушка кладет ему руку на затылок и начинает нежно провожать волны волос в естественном направлении.
– Оно бывает иногда с опозданием, нужно разогреться, дышать… А пока мы создадим вам будущие воспоминания, чтобы всё красиво. Ну, зачем я это говорю…
– Вы говорите, и мне очень нравится, только и вправду тема несколько тяжеловата для горизонтального состояния, в котором я сейчас пребываю, и у вас такие точные руки… Просто расскажите, как вам тут, но без плана. Опишите по-настоящему.
Немного касаний на коже. Первая искренность, дрожь. Она провела ему пальцем по линии, которой ухо крепится к голове, и долго молчала, не обращая внимания на вибрацию, исходившую от оболочки комнаты.
– Эти стены, они проецируют чувства, некоторые ощущают любовь, другие остаются при влюбленности, но всегда это большие чувства, которые очень долго создавать в реальной жизни, а здесь вроде как программное ускорение. И это интересная работа, много разных людей, а я просто транслирую конечный сигнал, и, конечно, мне интересно узнавать новые истории… Вот вы, зачем сюда пришли?
– Хотел попробовать, все пробуют.
– Но это неправда, я же вижу по вам.
– Что-то видите?
– Вы пришли, потому что вы пустой без этого.
– Я не знаю, какой я с этим…
– Вы чувствуете что-нибудь сейчас?
Грэй внимательно изучает её подбородок – ровный женский наклон лица. Волосы распущены, пахнут цветком и вечером. Голос такой надежный и слова… "Он пустой" – как она угадала сразу же… Первое удивительное. Но чему тут удивляться? Так и должно быть, он ведь заплатил, купил билет, самый дорогой купил. Конечно, это постановка. Но то, как она жмётся к его коже… Вторая рука через грудь ему, и он держит её в своей, и они будто влюбленные… Стоп, стоп, стоп.
– Пока я не понял. Что-то чувствую, но это намеки как бы, невнятность. Ещё расскажите о себе. Вы были счастливой когда-то?
– Я не была из-за того, что всегда существовал воздух, у меня на него аллергия, несмотря на то, что я им дышу.
– Где-то прочитали это?
– Сама придумала.
– А на самом деле: любовь?..
– Была. Но он не смог прокормить мое сердце.
– А что такое любовь, как вы думаете?
– Это такое, что никому не нравится сначала. Какая-то радость, и всё время замечаешь эти изменения вокруг. Погода, улицы. Всё такое становится заметное. И ты сам какой-то воспаленный, многозначительный.
– А потом?
– Потом ты другой. Это точно. Потом ты другой.
– И всё?
– Да. Потом ты другой.
Грэй отчаянно вслушивался в её интонации. С ней было так хорошо, и все понятные фразы и знаковые совпадения: у него тоже ведь аллергия на воздух, которым приходится дышать. Что же это: программа или это девушка с ним настоящая такая – нежная, чуткая, точно гладит по направлению волос. Очень непросто определить, и какие-то способы?.. Только разговаривать.
– Как появляется сгусток события, мы всегда знаем, что будет дальше. Это и есть судьба. И нет таких, кто без судьбы.
– То есть, вы верите?
– Я знаю.
– А сейчас это что для нас?
– Сейчас ещё не наступило. Для нас.
Такая честная. Мужчина провел пальцами по её ладони, и никакого отторжения, никакого конфуза, как будто они совмещены были уже не раз, как будто они пара. Грэй чувствовал худобу её ног, движение крови по сосудам, работу её легких. Он чувствовал правду в её голосе и то, что она говорит не по роли, но как простой человек, особенный для него человек. Как она проливается на него всем своим существом… И ему виделась их общая свобода, их долгая, неограниченная жизнь.
– Неорганическая?
– Я правильно сказал.
Теперь он был влюбленным, и ему хотелось говорить о странностях, какие-то тексты произносить без особого смысла, но чтобы шептаться вдвоем, чтобы ответы хотелось ждать. Не обязательно верные ответы, но просто шептаться.
– А как человеку взглянуть на себя со стороны?
– Разрушить себя.
– Поможете мне?
– Нет. Я лучше соберу вас.
И он был встревожен её оригинальностью, и он был заражен этим лирическим сумасшествием, которое просто не могло быть из-за денег, никак не могло быть из-за денег…И он бешено ощупывал ее, и он жил, нарушенный такой, мягкий, как выдавленный из тюбика. Он лежал на её коленях, и это делало его двойным, или даже четыреждым – очень густым, почти счастливым…
Люди перемещаются ногами, ходят по чему-то твердому, и ещё спят, едят, ещё что-то поделывают по выходным, заводят друзей, вырабатывают энергию, то есть – живут. Всё это нельзя оплачивать ежесекундно – смех, удивления, встречи. Это не может быть оплачено всё.
– Вас часто не понимают люди? – спрашивает он куда-то в подбородок.
– Нечасто, но в последнее время… Я говорю, а передо мной лес. Пустой взгляд и голова-кость.
– Это вы про клиентов?
– Про людей. …И голова-кость.
Грэй поднялся и смотрел её в глаза, стараясь уловить фальшивость, неоднородность, но там был человек такой, которого он очень долго искал, к которому готовился, сохранял в себе душу или как это там… Он её ждал, именно её, эту девушку из кабинки с автоматической любовью. И как она точно угадывала направление его волос, и какая это была теплота между ними – родные, теперь он точно понял. Это был водоем – стечение обстоятельств, и он будет пить из него, он не испугается и будет пить из него.
Теперь оставалось сказать. Хоть до конца сеанса ещё времени полно, и, может быть, выпишут штраф: тут камеры везде, и она будет вести себя как обычно в таких ситуациях, но он должен сказать ей. Надо сказать.
– Кажется, я влюбился в вас. По-настоящему влюбился. Я вижу перед собой человека, которого мне хочется оберегать. Это не стены. Можно я приглашу вас куда-нибудь, на прогулку, не знаю, или в дом, или на прогулку?
Девушка улыбнулась или смутилась – он не слишком понял, что она имела в виду. Установилась тишина, и он собирал надежды, как волосами всасывал из её пальцев, что бы хоть чем-то утешиться, потому как вот эта тишина… Но вскоре все сомнения исчезли: она ответила.
– Как только мы стали гладить, я решила, что выключу её, как только мы стали гладить.
– То есть, это мы настоящие? Как море…
– Это мы настоящие. Я выключила.
– О боже, боже, какая вы молодец, что выключили, какая вы…
И Грэй кинулся по сторонам, чтобы как-то закрепить результат, и там были её руки, и он начал целовать её руки, потому что внутри у него горело, как будто это петарда внутривенная, и огненная слюна, губами целовал пальцы и по рукам вверх, и всё никак не мог успокоиться.
– Я знал это, я понял потом… Стены не могут так работать, и электрическая любовь – что за чушь, я понял потом…
– Вот мой номер телефона, звоните.
– И я позвоню, конечно, позвоню, и когда я выйду отсюда, ничего не пройдет, и я буду влюблён в вас и обязательно позвоню.
– Безусловно. Я буду ждать.
Грэй хотел бы сказать что-то более весомое, но в горле стояло предвкушение или что-то такое… "Сейчас" – вот что стояло в горле, и это было их "сейчас", которое он не мог проглотить целиком – такое оно большое. Но кое-как справился, встал. Она тоже вслед за ним. Заманил её в объятие, потряс, как старого приятеля, потом ещё раз. Она смотрела на него с очаровательно спокойным лицом. И он улыбнулся ей, а потом вышел оттуда, как распахнул себя новой жизни, выпал в новый статус – влюблённого человека.