Нил Шустерман - Беглецы стр 32.

Риса хватает его за руки и сжимает изо всех сил.

- Роланд дракой не ограничится. Он захочет тебя убить.

23. Коннор

Признавать это неприятно и обидно, но Риса не раз оказывалась права. Ее способность трезво мыслить не единожды выручала их в трудных ситуациях. Раз уж она решила, что Роланд тайно стремится к власти, значит, так оно и есть. Он умеет выстроить жизнь вокруг себя так, чтобы все, что происходит, прино­сило ему пользу. И достигает он этого не си­лой, а умелым манипулированием. Наоборот, его агрессивные замашки лишь отвлекают внимание наблюдателей от того, что проис­ходит. Пока люди считают его тупым, агрес­сивным парнем, они не склонны верить в то, что на самом деле он умен и способен вести тонкую игру... к примеру, втереться в доверие к одному из надзирателей, как бы невзначай продемонстрировав, как он делится едой с младшими. Как и положено настоящему гроссмейстеру, Роланд никогда не делает ни­чего просто так, хотя его цели не всегда очевидны. Риса разгадала не только натуру Ро­ланда, она также была права насчет Льва - вернее, насчет того, что чувствует по отно­шению к нему Коннор, а он никак не может выбросить его из головы. Долгое время он пытался убедить самого себя, что просто хо­чет отомстить предателю, не остаться в дол­гу. Но каждый раз, когда прибывает новая группа ребят и Коннор видит, что его меж ними нет, его охватывает отчаяние. Это его злит, и ему не остается ничего другого, кроме как ввязываться в драки, чтобы сорвать на ком-нибудь зло.

Дело в том, что Лев предал не только их. Он предал и самого себя. А значит, его, ско­рее всего, уже нет на свете. Его разобрали по частям - кости, плоть, мысли и чувства - и пустили во вторичное использование. Имен­но это Коннору принять тяжелее всего. Он рискнул собственной жизнью ради спасения Льва, точно так же, как и в случае с подкиды­шем. Но ребенок, по всей видимости, спасен, а Лев нет, и хотя Коннор понимает, что он не может быть в ответе за то, что мальчика разо­брали, все равно чувствует себя виноватым.

Поэтому и встречает каждую группу с тайной надеждой, что Лев, этот чертов святоша, са­модовольный идиот и просто неприятный тип, все-таки жив.

24. Риса

В Рождество обед начинается на час позже. На столе все та же надоевшая всем похлебка, но надзиратели напялили красные колпаки, как у Санта-Клауса, и расхаживают в них.

Однако праздничного обеда не получает­ся - отсутствие терпения и дисциплины все портит. Ребята настолько голодны, что скапли­ваются возле раздачи, как беженцы из голодно­го края, и надзирателям никак не удается наве­сти порядок, потому что их всего двое, а не чет­веро, как обычно.

- В очередь! В очередь! - кричат надзирате­ли. - Еды хватит всем!

Но сегодня это никому не интересно - каж­дый хочет получить порцию немедленно.

Риса, в отличие от других, не чувствует себя голодной. Из опыта жизни в ангаре ей извест­но, что во время обеда проще всего сходить в туалет, не выстаивая очереди и не ожидая не­прошеных гостей, стучащих кулаками по двери со сломанной задвижкой, чтобы вынудить че­ловека делать свои дела быстрее, или просто беспардонно вламывающихся внутрь.

Все сгрудились возле раздачи в надежде по­лучить по случаю праздника что-нибудь вкус­ненькое, и возле туалета никого нет. Решив, что обед подождет, Риса выбирается из толпы и идет в противоположный конец ангара, где находится туалет. Оказавшись у входа, она ве­шает на ручку табличку "ЗАНЯТО", заходит и закрывает за собой дверь. Остановившись у зеркала, Риса пару секунд изучает свое отражение. Растрепанная девочка в поношенной одежде ей категорически не нравится. Естест­венно, задерживаться у зеркала не хочется. Умывшись, Риса вытирает лицо рукавом, пото­му что полотенец в туалете не было и нет. Не успев еще даже занять кабинку, она слышит скрип входной двери - кто-то вошел в туалет следом за ней.

Обернувшись, она едва сдерживает удив­ленный возглас - в туалете Роланд. Он аккурат­но, чтобы не шуметь, прикрывает за собой дверь. Риса понимает, какую роковую ошибку совершила. Не стоило идти сюда одной.

- Убирайся! - требует она. Голос звучит недостаточно твердо, но в этом ничего удивитель­ного нет - Роланд застал ее врасплох.

- Ну, зачем же так грубо, - говорит Роланд, медленно приближаясь к ней походкой хищно­го зверя. - Мы же все друзья, правда? Пока все обедают, мы могли бы неплохо провести здесь время.

- Не подходи ко мне! - предупреждает его Риса, лихорадочно обдумывая возможности спасения. К сожалению, в тесном туалете всего одна дверь, а ничего подходящего, что можно было бы использовать в качестве оружия, нет. Роланд все ближе и ближе, а она так ничего и не придумала.

- Знаешь, иногда я предпочитаю есть десерт перед обедом. А ты?

Через секунду он подходит совсем близко, и Риса немедленно делает попытку ударить его коленом в пах, одновременно замахиваясь ру­кой, чтобы дать пощечину. Нужно срочно сде­лать что-то такое, причинить ему боль, чтобы выгадать секунду или две, отвлечь его и полу­чить возможность сбежать. Однако реакция у Роланда отменная. Он хватает ее за руки и при­жимает бедром к холодной стене, став к ней бо­ком и лишив возможности ударить коленом. При этом он продолжает ухмыляться, словно скрутить ее для него раз плюнуть. Высвободив одну руку, он берет Рису за горло, и вытатуиро­ванная на запястье акула оказывается в не­скольких сантиметрах от глаз девочки. Хищная рыба зловеще пялится на Рису, словно готовясь к атаке.

- Не развлечься ли нам немного? Ты бы мог­ла заработать законную отсрочку на девять ме­сяцев. Тоже неплохо, а?

Риса никогда не любила кричать. Ей всегда казалось, что кричат только слабаки, что это своего рода признание поражения. Но сейчас она оказалась в ситуации, которую иначе как по­ражением не назовешь, и, хотя ей не впервые приходится отшивать всяких ублюдков, с таки­ми опытными негодяями, как Роланд, она еще не встречалась. Риса решает, что стесняться в таком положении некого, и, набрав в легкие по­больше воздуха, испускает истошный вопль, от которого кровь стынет в жилах. К сожалению, она делает это не вовремя, потому что над анга­ром как раз набирает высоту очередной само­лет, заглушая все остальные звуки ревом турбин и сотрясая непрочную металлическую крышу.

- Нужно уметь получать удовольствие от жизни, - заявляет Роланд. - Давай считать, что я даю тебе первый урок.

В этот момент дверь в туалет распахивает­ся, и за массивным плечом Роланда Риса ви­дит Коннора, стоящего на пороге. Глаза его сверкают от гнева, и девочке кажется, что она никогда и никого еще не была так рада видеть.

- Коннор! Убери его!

Роланд оборачивается и видит отражение Коннора в зеркале, но Рису не выпускает.

- Да, - говорит он, - неприятное положение.

Коннор не делает попыток оторвать Ролан­да от девушки. Он продолжает стоять там, где стоял. В глазах полыхают огоньки гнева, но ру­ки даже не сжаты в кулаки, висят вдоль тела, как плети. Да что с ним такое?

Роланд подмигивает Рисе и обращается к Коннору через плечо.

- Пошел вон отсюда, а то тебе не поздоровит­ся, - говорит он.

Коннор проходит внутрь, но к ним не при­ближается. Он направляется к раковине.

- Вы не против, если я руки помою? - спра­шивает он.

Риса решает, что он планирует напасть на Роланда внезапно, чтобы застать его врас­плох и дать ей возможность сбежать, вос­пользовавшись суматохой. Но ничего подоб­ного не происходит - Коннор просто моет руки.

- Твоя девушка положила на меня глаз еще у Сони в подвале, - говорит Роланд. - Ты знал об этом, правда?

- Вы двое можете здесь делать все, что угод­но. Мы с Рисой расстались сегодня утром, - от­вечает Коннор, вытирая руки об штаны. - Мне выключить свет за собой или не надо?

Риса настолько не ожидала столь вопиюще­го предательства, что не знает даже, кого силь­нее ненавидеть - Роланда или Коннора. Но в этот момент Роланд ее отпускает.

- Ладно, настроение все равно уже не то, - говорит он. - Черт, да я вообще пошутил, между прочим. Я бы тебе ничего плохого не сделал.

Сказав это, он начинает отступать, по обык­новению мерзко ухмыляясь.

- Скажи мне, когда сама захочешь, - говорит он, выходя из туалета, задев Коннора плечом в тщетной попытке вывести его из себя.

Риса до невозможности расстроена и буквально набрасывается на Коннора, желая вы­местить на нем обиду.

- Что это такое? - кричит она, тряся его. - Да как это так? Ты что, дал бы ему меня изнаси­ловать? Что, стоял бы на месте и смотрел?

Коннор осторожно отстраняет ее:

- Разве не ты предупреждала меня о том, что нельзя глотать его наживку?

- Что?

- Он не просто поперся за тобой в туалет, он намеренно сделал это прямо у меня на глазах. Ему было нужно, чтобы я знал о том, что он по­шел туда. Дело вообще не в тебе было - он хо­тел достать меня. Хотел, чтобы я пошел за ним, потерял голову и набросился на него. А я не стал глотать наживку.

Риса качает головой, но причина не в недо­верии к словам Коннора. Наоборот, она пони­мает, что он чертовски прав.

- Но... что, если бы... он...

- Он же ничего не сделал, верно? А теперь и не сделает. Будет думать, что мы расстались. В таком случае ты ему гораздо ценнее в качест­ве союзника. Может, он к тебе и дальше подка­тывать будет, но, готов руку дать на отсечение, с этого момента он будет играть роль беско­нечно галантного кавалера и милого, доброго юноши.

Пожар в душе Рисы медленно стихает, и она, не выдержав, заливается слезами. Коннор подходит ближе, чтобы успокоить ее, но она отталкивает его с той же силой, что и Роланда.

- Убирайся! - кричит она. - Видеть тебя не хочу!

Коннор в расстройстве воздевает руки к небу.