Нил Шустерман - Беглецы стр 31.

Люди в хаки заботятся о них, следят, что­бы никто не оставался голодным, и старают­ся дать ребятам возможность чем-то занять­ся, чтобы избежать конфликтов. В ангаре есть пара ящиков с играми, несколько непол­ных колод карт и стопки потрепанных книг, списанных из библиотеки. Однако в убежище отсутствуют электронные приборы, и нет спортивного снаряжения, словом, предме­тов, могущих производить шум. "Если вас услышат снаружи, нам крышка", - часто по­вторяют надзиратели. Риса часто спрашивает себя, есть ли у людей в хаки какие-то другие интересы, или подвиг по спасению бегле­цов - дело всей их жизни. Не вытерпев, на вторую неделю она спросила одну из женщин: "Зачем вы все это для нас делаете?"

Надзирательница ответила, не задумыва­ясь, чисто механически, как на вопрос назой­ливого репортера. "Мы спасаем вас, потому что того требует совесть, - сказала она. - Ваше спасение - наша награда".

Все надзиратели так говорят. Риса даже на­звание придумала этой манере - "телевизионная речь". Общие фразы, никаких деталей. И это сквозит не только в словах, но и во взгля­дах. Такое впечатление, что они видят в толпе беглецов какую-то концепцию, а не стайку ис­пуганных детей. В результате люди в хаки упус­кают или намеренно не замечают всех тонко­стей социальной жизни в ангаре, а ведь эти на первый взгляд незаметные нюансы способны снести металлическую крышу не хуже, чем рву­щие в клочья воздух турбины реактивных само­летов.

К концу второй недели Рисе становится яс­но, к чему ведет такое отношение. Атмосфера бунта сгущается вокруг одного единственного человека, которого, как Риса надеялась, ей в жизни встречать больше не придется. Однако он появился, и привезли его вскоре после при­бытия в ангар Коннора и Рисы.

Роланд.

Как и раньше, в убежище у Сони, он остает­ся самым опасным парнем во всей компании. Все бы ничего, но в последнюю неделю Кон­нор тоже стал проявлять признаки эмоцио­нальной нестабильности. В тесных стенах про­межуточных убежищ он вел себя прилично. Там он еще был способен сдерживать темпера­мент и не совершил ни одного импульсивного или иррационального поступка.

Однако в ангаре, в пестрой и многочислен­ной компании беглецов он изменился. Порой ведет себя странно, находится в постоянном раздражении. Любой пустяк может вывести его из себя. Он уже поучаствовал в полудюжине драк, и Риса решила, что в этом и кроется при­чина, по которой родители решили отдать его на разборку. Она даже отчасти понимает их - такой бурный характер любого доведет до бе­лого каления и может подтолкнуть к крайнос­тям.

Здравый смыл подсказывает Рисе, что от него лучше держаться теперь подальше. Их со­юз возник по необходимости, но теперь, в из­менившихся условиях, сохранять его смысла нет. И все же день ото дня она чувствует, что ее тянет к Коннору все больше и больше... и что она волнуется за него.

Однажды, вскоре после завтрака, Риса подходит к Коннору, чтобы указать ему на се­рьезную опасность, которой он, похоже, не замечает. Коннор сидит в одиночестве на це­ментном полу и пытается выцарапать ржа­вым гвоздем чей-то портрет. Видно, что картину рисует он не здорово, хоть Рисе и очень хотелось бы, чтобы Коннор был талантливым художником. К сожалению, это не так. Риса расстроена, потому что ей ужасно хочется, чтобы в нем было хоть что-то, что искупало бы пороки его воспитания. Если бы он был художником, они могли бы найти точки со­прикосновения на почве творчества. Риса рассказала бы ему о своей страсти к музыке, и он бы ее понял. Но на самом деле он, скорее всего, даже не знает, что она пианистка, а ес­ли бы и знал, то едва ли заинтересовался бы этим.

- Кого ты рисуешь? - спрашивает Риса.

- Девушку, с которой был знаком дома, - от­вечает Коннор.

Риса незаметно загоняет в глубины подсо­знания охватившую ее ревность.

- Она тебе нравилась?

- Ну, вроде того.

- Слишком большие, непропорциональные глаза, - замечает Риса, изучая набросок.

- Наверное, это потому, что их я помню луч­ше всего.

- А лоб получился слишком низким. Если бы она была такой, какой ты ее нарисовал, мозг бы просто не поместился в голове.

- Да, слушай, ты угадала. Она не слишком умная.

Риса хохочет, и Коннор улыбается в ответ. Когда он в таком настроении, трудно даже представить себе, что он и тот драчун, которо­го она видела в течение всей недели, один и тот же человек. Глядя на него, Риса пытается понять, готов ли он услышать то, о чем она со­биралась ему рассказать.

- Ты хотела со мной чем-то поделиться или просто покритиковать рисунок? - спрашивает Коннор, глядя в сторону.

- Знаешь... мне было странно, что ты сидишь один.

- А, значит, ты решила стать моим психиа­тром.

- Все считают, что мы вместе. Если мы хотим сохранить в людях это убеждение, ты не мо­жешь все время вести себя асоциально.

Коннор оглядывается на собравшихся в ан­гаре ребят. Риса смотрит туда же. За стенами убежища утро, и каждый по мере сил пытается чем-то заняться. Все уже успели перезнако­миться и образовать несколько кружков по ин­тересам. Есть, к примеру, группа ребят, относя­щихся ко всему с ненавистью и неприязнью. Они, как всегда, перемывают кости остальным и критикуют все подряд, напоминая клубок ши­пящих змей. Есть мальчик, который из-за гай­морита может дышать только ртом. Он все вре­мя читает книгу комиксов - одну и ту же, без конца. Маи нашла себе пару - мальчика с тор­чащими в разные стороны волосами, затянуто­го с ног до головы в кожу и с пирсингом по все­му телу. Его зовут Винсент. Вероятно, это кар­мический брак, потому что они с утра до вечера целуются и ласкают друг друга. Это зре­лище привлекает целую группу ребят, считаю­щих, видимо, что им показывают бесплатное представление.

- Я не хочу быть социальным, - говорит Коннор. - Мне эти ребята не нравятся.

- А почему? - спрашивает Риса. - Слишком похожи на тебя?

- Они неудачники.

- Да, я именно это и хотела сказать.

Коннор делает вид, что рассердился, но у него не очень получается. Посмотрев на Рису, он опускает глаза, но Риса уверена: не на рису­нок он смотрит и не об оставшейся дома девуш­ке думает - его мысли где-то далеко.

- Пока я сижу тут в одиночестве, я не де­русь, - говорит он, бросая гвоздь. - Не знаю, что на меня находит. Может, их голоса раз­дражают, может, постоянно кто-то перед гла­зами мельтешит. Из-за них у меня такое ощу­щение, будто в голову муравьи забрались. Очень неприятно, хочется кричать. Я еще ка­кое-то время потерплю, но рано или поздно будет взрыв. Даже дома такое бывало, когда за столом все разом начинали болтать. Был у нас однажды семейный обед. Все сидели и трепались, и меня это так взбесило, что я взял тарелку и кинул ее в буфет со стеклянны­ми дверцами. Знаешь, в таких еще китайский фарфор держат. Осколки стекла разлетелись по всей кухне. Обед был испорчен. Родители спрашивали, что на меня нашло, а я не знал, что сказать.

Он готов делиться сокровенными мысля­ми, и это хорошо, думает Риса. Значит, они близки. Может, он и послушать готов, что я хо­чу сказать? Раз уж он открыт для общения.

- Я хотела с тобой кое о чем поговорить.

- Да?

Риса садится на пол рядом с ним.

- Последи за ребятами. Куда они ходят. Кто с кем общается, - говорит она, понизив голос.

- Что, за всеми сразу?

- Нет, за каждым по очереди. Последи за ни­ми, и начнешь кое-что замечать.

- А что, к примеру?

- Ну, например, то, что те, кто дружит с Ро­ландом, едят раньше других, но сам он никогда в начало очереди не становится. Или вот еще - люди из его окружения просачиваются в дру­гие клики, и там начинаются трения, в резуль­тате которых группа распадается. Еще? Роланд оказывает особое покровительство тем, кого все жалеют. Но когда они благодаря его участию перестают быть жалкими, заботливость куда-то исчезает и он начинает их просто ис­пользовать.

- Такое впечатление, что ты по нему годовую контрольную можешь написать.

- Я не шучу, Коннор. Я такие вещи видела уже раньше. Он рвется к власти, это чувство его то­чит, словно голод. Он беспощаден и очень, очень умен.

- Кто? Роланд? - смеется Коннор. - Да если ему на голову бумажный пакет надеть, он его снять не сможет.

- Может быть. Зато он знает, как сложить лю­дей в пакет и раздавить в кулаке.

Коннор отвечает не сразу. Отлично, думает Риса, я дала ему повод для размышлений. Пусть подумает, помыслит стратегически.

- Зачем ты мне это рассказываешь?

- Затем, что ты для него - угроза номер один.

- Я?

- Да, ты. Ты - боец, все это знают. А еще лю­дям известно, что тебе голову просто так не за­дуришь. Ты слышал, как ребята говорят, что Роланд всех достал?

- Да.

- Они говорят это, только когда ты рядом и можешь их услышать. Они хотят, чтобы ты разобрался с Роландом, и Роланд об этом знает.

Коннор недоверчиво отмахивается, но Ри­са не позволяет ему отвести взгляд.

- Послушай меня, я знаю, что говорю. В ин­тернате мне не раз приходилось встречать аг­рессивных, опасных ребят, пробивавших доро­гу к власти кулаками. Им это удавалось, потому что они точно знали, когда и кого нужно убрать с дороги. И больше всего доставалось от них тому, кто обладал достаточной энергией и вли­янием, чтобы остановить их.

Краем глаза Риса замечает, как правая ру­ка Коннора сжимается в кулак. Это признак того, что истинный смысл ее речи не дошел до него.

- Если ему нужна война, он ее получит.

- Нет! Ни в коем случае! Нельзя глотать на­живку! Именно этого он и хочет! Роланд сде­лает все, что в его силах, чтобы втянуть тебя в противоборство. Но ты не должен в него всту­пать.

- Думаешь, я не смогу победить его в драке? - спрашивает Коннор сквозь стиснутые зубы.