Нил Шустерман - Беглецы стр 23.

- Если меня все-таки разберут на органы, ро­дители, возможно, снова сойдутся.

У Коннора не хватает духа сказать, что это предположение из области фантастики. Маи оказывается не столь щепетильной.

- Не-а, - тянет она. - Если тебя разберут, каждый будет обвинять в этом противника и они еще больше возненавидят друг друга.

- Может быть, - соглашается Хайден. - А мо­жет, они прозреют и дальше все будет, как с Хэмфри Данфи.

- С кем? - спрашивает Маи.

Ребята, не сговариваясь, поворачиваются к ней. Хайден широко улыбается:

- Хочешь сказать, что никогда не слышала о Хэмфри Данфи?

Маи смотрит на него с подозрением:

- А должна была слышать?

Хайден улыбается еще радушнее:

- Маи, я, честное слово, удивлен тем, что ты не слышала этой истории. Она тебе точно по­правится.

Хайден берет свечу и ставит ее на пол так, чтобы свет падал на Коннора и Маи.

- Это не костер в лагере, конечно, - говорит он, - но ничего лучшего у нас нет.

На некоторое время он умолкает, смотрит на колеблющееся пламя и медленно переводит взгляд на Маи:

- Это было много лет назад. Того мальчика, вероятно, звали вовсе не Хэмфри, а Хэл, или Харри, или еще как-то. Но почему-то в истории он остался под именем Хэмфри. Как бы там ни было, его родители подписали разрешение на разборку.

- А почему? - спрашивает Маи.

- Почему родители это делают? Да просто подписали, и однажды ранним утром за парнем пришли инспекторы. Они схватили его, отпра­вили в лагерь, и больше его никто не видел. Его разобрали на органы.

- И все? - спрашивает Маи.

- Нет, не все, - отвечает Коннор. - История на этом не заканчивается. Понимаешь, его ро­дители, мистер и миссис Данфи, были людьми неуравновешенными. Можно сказать, такими людьми, у которых не все дома. И когда Хэмф­ри разобрали, они совсем слетели с катушек.

Взглянув на Маи, Коннор видит, что маска крутой девчонки, которой она старательно при­крывает истинное лицо, исчезла. Сейчас она похожа на ребенка, с широко открытыми глазами слушающего страшную сказку в походе у костра.

- И что они сделали?

- Они решили, что Хэмфри на органы разби­рать не нужно, - говорит Хайден.

- Подожди-ка, - удивляется Маи. - Ты же сказал, его уже разобрали?

Хайден завороженно смотрит на пламя свечи.

- Да, разобрали, - соглашается он.

Маи недоуменно пожимает плечами.

- В том-то и дело, - говорит Хайден. - Как я сказал, все, что связано с заготовительными ла­герями, хранится в секрете. Даже узнать, кому пошел тот или иной орган, невозможно, если человека уже разобрали.

- Да, и что?

- А родители Данфи все-таки нашли записи. Наверное, отец был государственным служа­щим, поэтому ему удалось нелегально проник­нуть в архив управления, занимающегося рас­пределением органов.

- Чем занимается это управление?

- Ведет базу данных детей со всей Америки, отправленных на разборку.

- А, понятно.

- Отцу удалось сделать распечатку списка лю­дей, к которым попали органы Хэмфри. Они с женой отправились в путешествие по всему ми­ру, чтобы найти этих людей, убить их и вернуть все части сына себе, чтобы потом заново его собрать...

- Не может быть.

- Да, такой вот Шалтай-Болтай получился, - добавляет Коннор.

Шалтай-Болтай
Сидел на стене.
Шалтай-Болтай
Свалился во сне.
Вся королевская конница, Вся королевская рать
Не может Шалтая,
Не может Болтая,
Шалтая-Болтая,
Болтая-Шалтая,
Шалтая-Болтая собрать!

В комнате становится тихо. Очевидно, все предаются своим мрачным мыслям до тех пор, пока Хайден, наклонившись вперед и протянув руки к Маи, не кричит: "У-у-у!" Все невольно вздрагивают - и Маи сильнее всех. Коннору становится смешно.

- Нет, ты это видел? - спрашивает он. - Она чуть из кожи не выскочила!

- Лучше не выскакивай из кожи, Маи, - сове­тует девушке Хайден. - Зазеваешься, а ее тут же кому-нибудь другому отдадут.

- Я вам сейчас покажу! - кричит Маи. Она пытается схватить Хайдена, но тот без труда уворачивается. В этот момент из-за стеллажа появляется Роланд.

- Что здесь творится? - спрашивает он.

- Да ничего, - говорит Хайден. - Страшные истории рассказываем.

Роланд рассержен. Очевидно, он раздра­жен тем, что его не позвали.

- Ладно. Идите спать, - говорит он. - Позд­но уже.

Он удаляется в свой кабинет, но Коннор уверен, что просто так теперь здоровяк не ус­нет - будет подслушивать, опасаясь, как бы они не сплели заговор против него.

- Слушай, а этот Хэмфри Данфи, - спрашивает Маи, - это же вымышленный персонаж, правда?

Коннор решает оставить свое мнение при себе.

- Я был знаком с парнем, который утверж­дал, что ему пересадили печень Данфи. Однаж­ды он исчез, и никто его больше не видел. Все решили, что его отправили на разборку, но... может, его родители Данфи и отловили.

Сказав это, Хайден задул свечу, оставив всех в темноте наедине со своими мыслями.

***

На третий день Соня позвала всех наверх, но не сразу, а по очереди - в том порядке, в ка­ком они появились в подвале.

- Сначала воришка, - сказала она, указывая на Роланда. Вероятно, она знает об украденном плейере, решил Коннор.

- Как вы думаете, что нужно от нас Драконихе? - спрашивает Хайден, когда крышка люка закрывается.

- Она хочет твоей крови, - говорит Маи. - Хочет поколотить тебя палкой. Как-то так.

- Не называйте ее Драконихой, - просит Ри­са. - Она вам жизнь спасла, могли бы поуважи­тельней о человеке говорить.

- Подержишь Диди? - спрашивает она, поворачиваясь к Коннору. - У меня руки устали.

Коннор забирает у нее малышку, и видно, что на этот раз он уже не боится сделать что-нибудь не так. Маи смотрит на него со сдержан­ным интересом. Наверное, Хайден сказал ей, что это не их ребенок.

Роланд возвращается через полчаса и ниче­го не рассказывает о том, что происходило на­верху. Так же ведет себя и Маи, когда ее аудиен­ция у Сони окончена. Хайден пропадает надол­го. Когда он наконец возвращается, он держит рот на замке, что для него нехарактерно. Кон­нора это раздражает.

Настает очередь Коннора идти наверх. Поднявшись по лестнице, он понимает, что на дворе ночь - за окнами темно. Аудиенция про­ходит в задней комнате. Соня садится и предла­гает Коннору присесть напротив - в шаткое трясущееся старинное кресло.

- Завтра ты отсюда уедешь, - говорит она.

- Куда?

Соня делает вид, что не слышала вопроса. Рядом с ней стоит старая конторка. Старушка открывает ящик и долго в нем шарит.

- Надеюсь, ты хотя бы наполовину грамот­ный, - говорит она.

- А что? Вы хотите дать мне что-то прочесть?

- Нет, читать не нужно, - отвечает Соня, до­ставая из ящика несколько листов писчей бу­маги. - Я хочу попросить тебя кое-что напи­сать.

- Что? Завещание? Последнюю волю?

- Завещание пишут, когда есть что оставить, а у тебя что есть? Я хочу, чтобы ты написал письмо, - говорит старушка, передавая Конно­ру бумагу, ручку и конверт.

- Напиши письмо человеку, которого ты лю­бишь больше всего. Хочешь - короткое, хо­чешь - длинное. Мне все равно. Просто напи­ши все, что всегда ему хотел сказать, но так и не решился. Понимаешь?

- А что, если я никого не люблю?

Соня смотрит на него, поджав губы и качая головой.

- Вы, ребята, все как сговорились. Думаете, что раз вас никто не любит, так и вы никого не любите. Ладно, если ты и вправду никого не любишь, напиши тому, с кем хотел бы объяс­ниться. Изложи все, что накопилось, чтобы не держать в себе. Когда закончишь, положи пись­мо в конверт и запечатай. Я читать не буду, не волнуйся.

- А что будет с письмом? Вы его по почте по­шлете?

- Ты напиши и не задавай лишних вопросов, - говорит старушка, ставя на конторку рядом с бумагой и конвертом небольшой коло­кольчик. - Время есть, не торопись. Когда за­кончишь, позвони.

Не говоря больше ни слова, Соня выходит из комнаты, оставив Коннора в одиночестве.

Предложение старушки озадачило мальчи­ка и даже немного испугало. Есть такие облас­ти души, в которые он и сам не хотел бы забираться. Сначала он решает написать Арианне. Это проще всего. В конце концов, она была ему небезразлична. Никогда ни с какой другой де­вушкой он не был так близок. За исключением Рисы, конечно. Но Риса не в счет. То, что про­исходит между ним и Рисой, отношениями не назовешь. Они похожи на двух утопающих, держащихся за одну и ту же соломинку.

Написав три строчки, Коннор комкает лист - писать Арианне бессмысленно. Как бы он ни пытался отрицать очевидное, но напи­сать стоит только родителям.

Взяв чистый лист, он начинает новое пись­мо. "Дорогие папа и мама..." - пишет Коннор и надолго останавливается.