- Ну, если вы хотите… циферками… Но… сколько… в неделю?.. Вопрос не застал матушку Гусю врасплох.
- По четыре в неделю мы с нашими женчинами договорились, ваше высочество. Две таких, да две таких. Мы уже и с лавочниками про то говорили - они поперва-то не поверили, а потом, когда мы их убедили, сказали, что на обмен товару дадут.
Ликвидность такой необычной монеты оказалась решающим аргументом для Иванушки.
- Хорошо, я поговорю с Наход…
Из-за закрытой двери, из столовой, донесся стук, грохот и душераздирающий вой двух десятков сорванцов, представляющих теперь, что они - летучие пигмеи-камикадзе из Центрального Узамбара.
Нечистая совесть подбросила лукоморца как батут, и он едва не бегом устремился к выходу, оставив почетную обязанность ничего пока не подозревающей матушке Гусе единолично отражать вторжение рогатых бодуинов в Слоновье королевство.
- …кой!.. А сейчас мне срочно надо бежать! До свидания!.. - слова прощания донеслись до ошеломленной таким маневром старушки уже из коридора.
Наверху, в кабинет, его уже поджидала Серафима. Но не успел Иванушка обнять ее и рассказать, как сильно он за нее беспокоился, как нервничал и как места себе не находил, пока она блуждала по лесам, как в дверь робко постучали, чтобы не сказать, поскреблись, и на пороге пред светлые очи предстала целая делегация стыдливо прячущих глаза ремесленников.
Нездорового вида узколицый человек, представившийся головой артели столяров, делавших кровати для беспризорников, лысеющий кривоногий сутулый коротышка - портной и худой старик - сапожник, тоже обеспечившие ничейных постолят необходимым, поздоровавшись, вразнобой откашлялись, пробормотали что-то невразумительное о погоде и замялись.
Ивану эти признаки были уже знакомы, и диагноз он поставил быстро и безошибочно.
Лекарство от безденежья для рабочего класса было таким же, как и для воспитателей, и через десять минут артельщики ушли, довольные обещаниями невиданных чудес октябрьской магии в награду за их скромные труды. Иванушка проводил ходоков виноватым взглядом.
- Хорошо, что они согласились принять вместо денег Находкины амулеты, - невесело подперев щеку кулаком, проговорил он.
- А больше у нас все равно ничего нет, - хмыкнув, резонно заметила Серафима. - Не согласились бы - сидели бы и ждали, пока в городской казне не завелась бы монета. А столько люди не живут.
Супруг ее и рад бы был поспорить, но аргументов у него не было ни единого, и поэтому только грустно вздохнул, и только собрался поведать любимой жене, как сильно он за нее беспокоился, как нервничал и как места себе не находил, пока она блуждала по лесам, как на прием к его лукоморскому высочеству ввалилась шумно спорящая компания министров - ковки и литья, полезных ископаемых и торговли и коммерции. Как договаривались раньше, они пришли составить план завтрашней вылазки на хорохорско-сабрумайский тракт на перехват заграничных хлебо-, овоще- и прочих-продуктов-торговцев. И Серафима, послав озабоченному царевичу воздушный поцелуй, который означал, что она, безусловно, знает, как сильно он за нее беспокоился, как нервничал и как места себе не находил, пока она блуждала по лесам, отправилась на их новый монетный двор.
Коротко стукнув два раза в косяк, царевна, не дожидаясь ответа, вошла в штаб-квартиру ученицы убыр и окаменела.
На столе у окна печально-неподвижной лохматой кучей лежал Малахай, а хозяйка рыдала над ним чуть не в голос, размазывая по несчастному лицу ручьи слез, словно спасая комнату от наводнения. Но занятие, судя по всему, это было бесполезное и бесперспективное, потому что соленая вода все прибывала и прибывала, и вскорости грозила затопить не только саму целительницу, но и ее апартаменты. Объяснений душераздирающая сцена не требовала.
- Он умер, - обреченно констатировала очевидное царевна.
При звуке ее голоса слезы литься мгновенно перестали, словно завернули позабытый кран. Находка подняла голову от тусклой бурой шерсти мишука и с ужасом уставилась на посетительницу.
- Умер… - еле шевеля мгновенно помертвевшими губами, только и смогла она произнести.
- Очень жаль, - вздохнула Серафима. - Подумать только, еще сегодня утром он казался вполне здоровым, ну, кроме этого… того…
- Чего? - едва слышно прошептала октябришна. Серафима то ли не расслышала, то ли решила не прерывать некролог.
- Правда, он провел весь вечер и всю ночь под открытым небом… под дождем и снегом… не в силах спрятаться…
- Весь вечер?!.. - глаза октябришны расширились и быстро наполнились новой порцией слез. - Всю ночь?..
- Да, и утро тоже было отнюдь не солнечным… Промок до костей, наверное, продрог, застудился…
- Батюшка Октябрь!.. - скорбно охнула Находка и, прикрывая рот руками, чтобы не закричать, обессилено опустилась на пол. - Октябрь-батюшка!..
- Наверное, пневмония легких, - меланхолично продолжила царевна. - Ураганный отек. Штука коварная, говорят. С виду нормальный, и вдруг раз - и всё, поминай, как звали…
- А я еще окошко открыла!.. - всхлипнула ученица убыр и затрясла рыжей головой в неизбывном горе. - Октябрь-батюшка!.. И отчего я такая дура!.. Это всё из-за меня, из-за меня!.. Это я виновата в его смерти, я, только я!.. Не будет мне прощения, не будет, не будет!.. Ох, прости меня, миленький, прости-и-и-и!.. И тут Серафиме стало не по себе.
Она в несколько быстрых шагов персекла кабинет, присела рядом с ней на корточки и обняла за трясущиеся от плача плечи.
- Ну, что ты, что ты, Находочка… Ну, не надо так расстраиваться… Подумаешь… Ну кто он такой, чтобы из-за него так убиваться? Глупое животное, каких много…
- К-как… вы… м-м-можете… так… г-говорить… про н-н-него!.. Он… д-д-добрый!.. в-внимательный!.. з-заботливый!..
- Да? - тихо удивилась Серафима.
- Он… он мне ш-шубу… с-свою… от…отдал…
- Да? - царевна осторожно перевела взгляд с Находки на Малахая и обратно. - Сам отдал?
- С-сам!.. - рыдала безутешная октябришна. - А окошко… открыть… это я… его… п-попросила!..
- И открыл? - с изумлением вытаращила глаза Сенька.
- Ага… не хотел… а я… ду-у-у-у-ура!.. заста-авила…
- Вот так прямо взяла и заставила? - всё еще пыталась разобраться в происшедшем царевна.
- Ага-а-а…
- И он одной лапой открыл? - благоговейно вытаращила глаза гостья. - Вторая-то у него вроде сломана… была?..
- У него не ла-а-апы… у него ру-у-у… Что?! У него еще и р-рука… с-сломана?! А он ничего не сказа-а-а-ал!..
- Да как он тебе скажет, Находочка, милая, он же медведь!.. - не выдержала Серафима.
- Кто?! Кондратушка?!
- Да при чем тут Кондратуш… то есть, Кондрат?! Я про Малахая говорю!.. А ты про кого?
Через двадцать минут спящий медвежонок был аккуратно перенесен на пышное, хоть и пыльное ложе из сорванных в соседней комнате штор, а умытая, причесанная и почти успокоившаяся Находка сидела с ее царственным высочеством за вторым столом за кружкой горьковатого ароматного травяного чая и подавленно качала головой.
- Нет… По всем признакам - не нужна я ему… нисколечко… Никакой ему разницы нет - я, или Малахай, или еще кто… Он со всеми веселый… одинаково…
- Да с чего ты так решила? - в отчаянии воскликнула царевна.
- Я не слепая. Я все сама вижу, - упрямо повторила октябришна, уткнувшись носом в источающий аромат лета парок, и глаза ее моментально снова наполнились слезами. Сенька задумалась.
Откровенно говоря, дела сердечные, особенно касающиеся сердец разбитых, были для нее еще более темным лесом, чем Лесогорская тайга ноябрьской ночью для крота. И что надо было делать, или говорить, или не делать и не говорить, когда рядом с тобой сидела подруга и постоянно порывалась разбавить чай слезами, убиваясь по безответной любви, было ей неведомо.
- А вот вы бы, ваше цар… Серафима… ты… как бы на моем месте… поступила? - неосторожно задала вопрос ученица убыр и с надеждой устремила влажный взгляд на сочаевницу.
- Я-то? - помяла подбородок та, вспоминая их с Иваном летнее путешествие, на всем протяжении которого он пребывал в твердой уверенности, что Серафима - это не кто иной, как загадочный бродяга и авантюрист отрок Сергий. И оставался в сем заблуждении вплоть до их свадьбы, которая, если бы не настояние отца царевны, могла бы и вовсе не состояться.
- Естественно, я бы на твоем месте поговорила с ним напрямую, - почти убежденно заявила она. - Так и так, мол. Иди сюда, друг Кондрашенька, и ответствуй по совести. Любишь - не любишь. Плюнешь - поцелуешь. К сердцу прижмешь - к черту пошлешь. Ну, в таком духе. Ты понимаешь.
- Как?!.. - ужаснулась октябришна. - Прямо вот так - взять и спросить?!..
- Н-ну да, - недоуменно повела плечами царевна. - Взять и спросить. А что тут такого?
- Н-но… он… я… мы…
- А хочешь - я сама с ним поговорю? - сгоряча предложила она, и тут же пожалела о сказанном. Но слово - не воробей, не вырубишь топором, как сказал однажды большой знаток лукомоского фольклора Шарлемань Шестнадцатый, и отступать было поздно.
- Нет, не надо… я сама… потом… как-нибудь… - тут же замотала упрямой головой Находка, и Серафима с тайным облегчением незаметно выдохнула.
- Ну, ладно. Смотри. Если что - обращайся, - уверено заявила она и перешла к делу: - А знаешь, зачем я к тебе, собственно говоря, пришла?..
* * *
Отряд торговых представителей Постола во главе с Иваном прибыл к намеченному месту лишь за пару часов до полудня.