- Нет, парень, хотя при нужде и на них можно выспаться. Видишь, какие они узкие? Это ложа для застолья. Чтобы господа с верхних ярусов могли есть жареных кур лежа, а не сидя, как вы, на лавках.
- Зачем же разводить костер из таких дорогих вещей? - не унимался Гугуд и получил тот самый ответ, какого заслужил:
- Не твое дело.
Потом Зубастый посмотрел на заходящее солнце, выругался, сказал, что если из-за нас опоздает, то всех искалечит, и быстро ушел к башне.
- Ты куда? - спросили мы Гугуда, устремившегося к заднему двору пекарни.
- За дровами, - ответил он. - Я украду там поленья, и мы разведем костер до небес. А эти ложа спрячем. Ведь они очень дорогие, одна работа на нижних ярусах обошлась бы в полтора десятка "рабов", не меньше.
- Велели сжечь - значит, сожжем, - возразил Тахмад.
Но все уже считали в уме, какую прибыль принесут пять этих резных высоких скамей с изголовьями.
- Отчего ты живешь, глядя себе под ноги и не желая посмотреть вперед? - спросил Левад. - Тебе достаточно того, что говорит хозяин, а сам ты думать не желаешь? Чем же ты отличаешься от вьючного верблюда?
Уж если всегда спокойный и избегающий ссор Левад так заговорил, то плохи были Тахмадовы дела.
- Почему я должен думать о том, в чем ровно ничего не понимаю? - вопросом ответил Тахмад. - Можешь ты понять, по каким законам живет и растет башня, откуда берутся цены на разных ярусах, в чем смысл строительства? Я не могу и не пытаюсь. Я нашел свое место в этой башне и не хочу, чтобы меня с него согнали.
- А жениться ты хочешь? - вдруг спросил Абад. - Я хочу! Если продать хотя бы одну такую штуку - хватит на самую настоящую свадьбу. Я не хочу больше ждать.
Прибежал Гугуд с хорошими сухими дровами, и мы развели высокий костер, видный издали. На резные ложа пошло не так уж много древесины, и они должны были бы сгореть довольно быстро. Оставив у костра Гугуда, мы с Левадом потащили одно ложе прочь, за верблюжий загон, подальше от башни.
- Где мы спрячем его? - спросил я.
- Не знаю, - ответил он. - Пойдем еще. Может, найдется какое-нибудь укрытие.
- Там, дальше, уже огороды.
- А вон там роща...
- А если их там найдут и унесут?
Мы тащили ложе довольно долго, пока не набрели на какую-то яму
- Сюда! - сказали мы, опустили ложе в яму, наломали веток и забросали его. А потом бегом кинулись обратно. Нам нужно было пристроить еще четыре.
Когда мы оказались у костра, там стояла Лиш.
- Мне сказали, что Зубастый повел вас сюда. Что вы тут делаете? - спросила она.
- Лиш! Только ты можешь нам помочь! - закричали мы. - Только ты знаешь место, где можно спрятать эти четыре ложа!
- А как они к вам попали? Мы объяснили.
- Не надо их прятать. Пусть горят, - сказала Лиш. - На это воля богов.
- Но зачем? Зачем жечь дорогие вещи?
- Затем, что они никому не нужны. Такое в башнях бывает. Где-то на верхних ярусах мастера сделают лишнее, и хозяин мастерской не может найти покупателя на свой товар. Вы же понимаете, что такие ложа мало кому нужны. Для того чтобы их расставить, требуется очень большое помещение. И там, наверху, часто меняются вкусы. Резчики старались, потратили время и дерево, а потом вдруг оказалось, что львиные морды с закрытой пастью никому не нужны, а все хотят видеть львиные морды с оскаленной пастью. И товар стоит, занимает место, и все смеются над хозяином резчиков.
- А если снизить цену? - спросил Гугуд.
- Всё равно не возьмут. Даже за один "кувшин". Вы просто не знаете, какие нравы там, выше двадцать пятого яруса.
- А если предложить на двадцатом ярусе? - спросил Левад.
- Не возьмут. Я не знаю, почему хозяин резчиков решил избавиться от товара, но если он этого хочет - не мудрите и сожгите четыре ложа. Вам-то они и подавно не нужны.
- Мы продадим их, - сказал Гугуд. - Ты посмотри, какая тонкая работа.
- Как ты собираешься искать покупателя? Продать может только тот, кто сделал, и только богатому человеку. Они там, наверху, знают друг друга. Может быть, покупатели рассуждают так: у хозяина резчиков много товара, он должен избавиться от товара, и если несколько месяцев не покупать у него - он сбавит цену. А когда они поймут, что товара мало, и цена никогда не будет сбавлена, то придут и купят за большую цену, поняли?
- Не поняли! - ответили мы.
- Сожгите ложа, и пусть это будет вашей жертвой богам!
Она повернулась и пошла прочь. Я догнал ее.
- Лиш, - сказал я. - Одно такое ложе окупит и нашу свадьбу, и будущее жилище.
- Если моя единственная надежда выйти за тебя связана с этим ложем, то я помру девицей, - ответила она. - Вынь из головы ослиный разум, вложи туда человеческий! Вы что же, думаете, что у вас купят хоть одно ложе? Да если даже свершится чудо - об этом узнает хозяин резчиков, пойдет к Зубастому, и вас погонят от башни прочь метлами, вымоченными в навозной жиже!
- Отчего в башнях всё так сложно? - спросил я. - Прав Гамид - нужно учить числа. Нужно понимать, почему на высоких ярусах такие сложные превращения денег в деньги!
- Мой бедный Вагад, - сказала Лиш, прижимаясь ко мне, - мы этого не поймем. Я что-то знаю только потому, что слушала людей, которые жили на шестнадцатом и на восемнадцатом ярусах, и торговали, и разорились, и оказались сперва на десятом, потом на четвертом, и один из них сейчас держит пекарню - ту, возле загона для ослов, а другой нанимает рыбаков и продает рыбу. Иногда мне кажется, что башня как шелудивый пес, а мы - блохи в шкуре этого пса. Мы стараемся жить и зарабатывать деньги, но мы не знаем, в какую сторону пойдет пес, когда усядется, чтобы почесать ухо, и когда он подохнет...
- Давай уйдем отсюда, - прошептал я, - пойдем, поищем башню, в которой всё было бы просто и понятно. Где меньше чисел и больше справедливости...
- Думаешь, на свете есть такая башня?
- Должна быть. Ведь не я один хочу работать там, где не придется ломать голову над превращениями чисел и хитростями торговцев. Мы жили бы там вместе - мои братья и я, каждый взял бы себе жену, мы бы честно трудились, строили башню, а она кормила нас, неужели боги не могут позволить людям создать такую башню?
- Всюду, где начинают строить башню, тут же заводятся обманщики, - сказала Лиш. - Мать привела меня сюда, когда я еще не носила платка и в жаркую погоду бегала голышом. Тогда в Другой Башне было всего два яруса. При мне она росла, и чем выше становилась, тем больше тут было обманов, внезапного богатства и внезапных разорений. Самое надежное - быть внизу, сверху падать очень больно.
- Давай уйдем, - попросил я. - Иначе мы с братьями натворим глупостей. Я понимаю, раз ты говоришь, что ложа нужно сжечь, значит, так оно и есть. Но когда я вернусь на шестой ярус, я начну мечтать о том, как мы продадим их и получим кучу сиклей, представляешь - сиклей!
- А не хочешь ли ты помечтать о том, как совершится обряд и мы станем мужем и женой?
- А ты? - Я прижал ее к себе. - Слушай, Лиш... я ведь давно люблю тебя... а обряд можно и потом...
- Ты что? Решил меня опозорить?
- Ты любишь меня?
- Я так люблю тебя, что готова пойти с тобой к устью реки искать башню, где нет обмана. Но сперва - обряд... убери руки!..
- Не бойся!..
Так мы разговаривали в темноте, и я был всё смелее, и она грозилась закричать, чтобы прибежали стражники, но не кричала. И я целовал ее в губы, и мой разум помутился, так что Лиш в конце концов вырвалась и убежала, а я упал на землю, еще хранившую дневное тепло, и растянулся, счастливый, как будто мне подарили десять сиклей. Она целовала меня в губы! А потом я пошел к догоревшему костру, но не нашел там ни Левада, ни Гугуда, ни Тахмада, ни Абада, ни резных лож.
Что мне оставалось? Я отправился в свое жилище. Но на лестнице я обнаружил Гамида.
- Что тут у вас за безумие? - спросил он. - Может, ты мне объяснишь?
- А что?
- Я видел Абада, который тащил в потемках на плече что-то длинное, длинное... Я спросил его, что это. И он ответил: брачное ложе. Пока я стоял, разинув рот, он ушел. Потом я по дороге к башне нагнал Левада, и он тащил на плече похожее, длинное-длинное. Я и его спросил, что это такое. Он ответил: самая бесполезная в мире вещь, которая стоит не меньше десяти сиклей, но делиться со мной он не будет - ведь меня не было, когда эти вещи раздавали. А где твое длинное, длинное?
- Я спрятал это в яме за огородами и забросал ветками.
- Может быть, я сошел с ума? Нет, похоже, всё верно - я сошел с ума. Иначе и быть не могло. Вам раздавали какие-то длинные, длинные, а у меня в это время помутился рассудок...
Он тихо засмеялся.
- Их не раздавали, мы сами взяли их, - объяснил я. - Мы с тобой братья - и у меня помутился рассудок. Скажи, тебя когда-нибудь целовала девушка в губы?
- Да... целовала... А ты откуда знаешь? Ты подглядывал?!
И я всё понял.
- Гамид, ты среди нас самый умный, - сказал я. - Ты умнее Тахмада, и ты научишься делать деньги из чисел. Почему твой ум действует, когда дело касается денег, и спит мертвым сном, когда появляется эта женщина? Она околдовала тебя?
- Нет! Я знаю, что она уже не девица! И у нее грубая кожа на руках и на плечах!
- Так в чем же дело?
- Не знаю... она умна, может быть, это?.. Она даст мне то, чего не даст хорошенькая подавальщица из харчевни, она приведет меня на верхние ярусы...
- Подавальщица из харчевни будет тебя любить, а эта... выполняет чьи-то приказания!
- Какие приказания?
- Откуда я знаю!
- Нет никаких приказаний - просто она убежала от своего хозяина, от того мужчины, чтобы встретиться со мной.