- Мистер Калле, - я осторожно тронула его за плечо, но он даже не шелохнулся, только сопеть стал громче. - Ну же, просыпайтесь. Вы так и не рассказали, что такого ужасного увидели в апартаментах невесты Мореля.
По правде говоря, мне было уже абсолютно все равно, что там такое нашел художник. Да он и не спешил рассеивать туман неизвестности - дернул плечом, сбрасывая мою руку, и продолжил сладко спать.
- Мистер Калле! - я слегка повысила голос. - Тут вам не гостиница. Просыпайтесь же! - и снова никакого результата, если не считать за таковой то, что художник немного повернул голову, и теперь я со своего места видела только его лохматый затылок. Сразу вспомнились слова Эллиса о "париках мистера Калле"…
…и я, в порыве озорного настроения, потянула за темно-рыжую прядку. А что? Если художник проснется, я извинюсь и сделаю вид, что просто его будила. А нет - так удовлетворю наконец любопытство.
Конечно, с первого раза ничего не получилось. Я справедливо рассудила, что это не тот случай, когда стоит использовать силу вместо логики и, пользуясь тем, что Эрвин продолжал крепко спать, склонилась над ним, внимательно осматривая в тусклом свечном свете его лицо. Отвела густые пряди со лба, потом - холодея от собственной смелости - провела пальцами надо лбом, вдоль линии роста волос.
И почти сразу нащупала маленький "порожек".
Остальное было делом техники. Всего через минуту я освободила Эрвина от парика, и только тогда, взвешивая в руке тяжелую копну искусственных волос и глядя на по-военному коротко стриженый, абсолютно седой затылок задумалась, зачем мне все это было нужно. Через некоторое время мне стало абсолютно ясно, что надеть этот парик обратно на Эрвина я не смогу, а будить художника все-таки придется. Вот неприятность!
Однако придется как-то разрешать эту некрасивую ситуацию.
Аккуратно положив компрометирующую улику на стол, я приняла самый что ни есть невозмутимый вид и принялась уже всерьез расталкивать художника.
- Вам помочь? - раздался у меня за спиной хриплый голос, и от неожиданности я едва не подпрыгнула. К счастью, это оказался всего лишь Лайзо - мокрый и взъерошенный, как искупавшийся в ручье кот. - Немного холодной воды - и он взбодрится. Впрочем, есть и другие способы, более милосердные. Позволите мне? - предложил он с издевательски почтительным полупоклоном.
- Прошу, - улыбнулась я, гадая, видел ли Лайзо мое неподобающее поведение или подошел позже. Раз ничего не сказал - значит, наверное, не видел, но эта многозначительная улыбка, эти нахальные нотки… - Только не пугайте его. Говорят, у людей искусства тонкая душевная организация.
- Я осторожно, - пообещал Лайзо со зловещей ухмылкой.
Мне оставалось только смириться с судьбой и понадеяться на лучшее.
Лайзо же, особенно не смущаясь моим присутствием, наклонился над художником, запрокинул ему голову, быстро хлопнул его по щекам, по лбу и ткнул пальцем куда-то над плечом. Эрвин тоненько ойкнул и подскочил как ошпаренный.
- Что? Что? - испуганно выдохнул он, осоловело хлопая глазами. - А где все гости?
- Разошлись.
- А я…?
- Вы уснули, мистер Калле, и добудиться вас мог только мистер Маноле, спасибо ему за помощь, - любезно пояснила я. - Боюсь, что сейчас вам придется покинуть кофейню. Обсуждение всех насущных вопросов мистер Норманн решил отложить на завтрашнее утро. Или день, - подумав, добавила я. - Словом, приходите в кофейню к вечеру, примерно к шести.
- Хорошо, - растерянно согласился художник, и тут взгляд его упал на ворох темно-рыжих кудрей на скатерти. Безотчетным движением Эрвин коснулся затылка и залился румянцем. - Простите мой вид, - художник по-детски непосредственно спрятал парик за спину. - Э-э… Я пойду, пожалуй? - он начал осторожно пятиться к двери.
- Нет, погодите! - спохватилась я. - Скажите сначала, что такого ужасного вы увидели в той комнате?
- Беспорядок, - промямлил Эрвин, нащупывая ручку двери. - Леди Виржиния, я пойду. Доброй ночи… и, небесами заклинаю, не говорите никому обэтом! - он быстро коснулся рукою короткого ежика седых волос и был таков.
Разумеется, рассчитывать дальше на сколько-нибудь разумный диалог было бы глупо. Быстро распрощавшись с Георгом и договорившись о том, что Лайзо потом подвезет и его, и Эллиса, я направилась к автомобилю. Даже несмотря на пролившуюся на Бромли грозу, дышать было тяжело; остро пахло намокшей пылью и вымытой до скрипа листвой. Где-то вдалеке погромыхивало, клубящиеся иссиня-черные тучи озарялись голубоватыми отсверками. Ветер влажным дыханием ласкал кожу - свежо после духоты кофейни, почти до дрожи свежо…
- Леди Виржиния?
Горячие пальцы осторожно коснулись моей руки, и я медленно, как будто очарованная, обернулась.
- Все в порядке?
Лицо Лайзо - бледное пятно среди теней. Даже на человека не похоже - скорее, на призрак.
- Да, - отвела я взгляд. - Не могли бы вы идти впереди и показывать дорогу? Я не слишком хорошо вижу в темноте.
Кажется, Лайзо улыбнулся.
- Тогда лучше сделаем так. Позвольте вашу ладонь, леди Виржиния?
И, не дожидаясь разрешения, он крепко сжал мои пальцы - и потянул меня вниз по улице, за угол. Запоздало я сообразила, что лучше было бы выходить не через главный вход, а через черный, но было уже поздно. Хлюпала под ногами вода, ветер налетал порывами - еще чуть-чуть, и опять сорвется с неба сплошным потоком яростный летний ливень. Туфли оскальзывались на мостовой, но отчего-то не страшно было упасть - словно я превратилась в куклу на верёвочках в руках умелого мастера.
Тяжелая, крупная капля ударила по плечу. Еще одна - по широким полям шляпки, потом - по спине, снова по шляпке и по плечам… Но прежде чем отдельные капли превратились в ливень, мы успели спрятаться в автомобиле. И только тогда накрыло - как сплошной стеной. Наверное, с четверть часа ни я, ни Лайзо не шевелились и сохраняли молчание. А потом он предложил тихо:
- Возвращаемся домой?
- Да.
Уж не знаю, что мог разглядеть Лайзо за пеленой дождя, но мы добрались без происшествий и достаточно быстро. Я ненадолго осталась в машине, пока он ходил за зонтом. Потом - вежливое прощание, и Лайзо отправился развозить по домам Георга и Эллиса.
Вот и все.
Несмотря на страшную усталость, я настояла на горячей ванне и кружке теплого молока с ванилью на ночь. Все равно завтра можно будет встать попозже - так почему бы и не потянуть время? Одним словом, в спальню я попала уже около двух часов пополуночи. После ванны воздух в комнате мне показался прохладным и свежим. Окна были распахнуты настежь; дождь уже закончился, и тучи начали расходиться. На всякий случай я прикрыла ставни, потом, не торопясь, подошла к кровати, откинула одеяло и только собралась лечь, как заметила на простынях что-то странное. Серо-коричневый… порошок? Или… измельченные листья?
Я наклонилась и размяла щепоть между пальцами. Запах был слабым, но очень знакомым. Вишневый табак. Бабушкин.
Странно.
Впрочем, так или иначе, но на грязной постели я спать не собиралась. Магда еще не легла, и поэтому на звон колокольчика откликнулась быстро.
- Что случилось-то, леди Виржиния? Принести что-нибудь? - бодрая скороговорка Магды только усугубляла раздражение.
- Нет, скорее, унести, - я обличительно ткнула пальцем в простыни. - Тут грязь. Магда, будьте любезны, перестелите мне постель. И перину перетряхните, если не сложно.
- Ох, простите меня, слепую курицу! - так искренне огорчилась горничная, что мне даже стало немного стыдно. - Мусор-то, видать, насыпался, а я и не заметила…
- Ничего страшного, - улыбнулась я через силу. - Просто уберите это, вот и все.
Но на этом "грязные" сюрпризы не закончились. Когда Магда сняла с кровати перину, чтобы ее встряхнуть, то на пол выпала какая-то странная ветка. Я бы и не обратила внимания, если бы не изумленное восклицание служанки:
- Святая Генриетта, а что ж тут ведьмин узел делает?
- Какой-какой узел? - насторожилась я.
- Да ведьмин, - смутилась Магда. - Вы, леди Виржиния, ничего такого в голову не берите, у меня язык болтливый. Вот слышали вы про ведьмино помело? Ну, это коли ветки на дереве от ствола растут в одном месте, да густо-густо так, или на одной веточке сразу много прутиков. Ну, а ведьмин узел - это ежели лоза виноградная или, к примеру, прут ивовый навроде вот такого сам собой в узел завяжется. Ну, садовник наш вроде как говорит, что это болезнь такая, вот.
- Отвратительно, - скривилась я. - Магда, будьте добры, бросьте потом эту больную ветку в печь на кухне… Нет, сожгите ее в печи прямо сейчас! Чтобы духу этой пакости в моем доме не было. И думать не хочу, как она туда попала.
Лицо у Магды сделалось задумчивым.
- Коли попала, так ее положил кто-то. А чтоб положить, надобно было в вашу спальню пройти, - глубокомысленно изрекла она наконец. - Вы, леди Виржиния, токмо не волнуйтесь. Я прикажу Тому, ну, помощнику садовникову, чтоб он за домом-то приглядывал. Видно, кто-то из своих пошутить захотел, да только такие шутки не к добру, - покачала она головой.
- Отчего же?
- Да поговаривают, порчу такой штукой навести можно.
- Глупости, - фыркнула я, однако настроение испортилось окончательно. Возник даже большой соблазн перебраться на ночь в другую комнату, но усталость взяла свое.
Я и не заметила, как уснула.
Небо напоминает перевернутую чашу из прозрачного черно-синего стекла. Луна - серебряная монета на донце чаши; свет заливает комнату как молоко, ложится неровными белесыми пятнами на ковры, на одеяла, на вышитый край наволочки и щекочет мне щеки.