- У меня есть брачное свидетельство.
- А может, вы его тоже у кого-нибудь взяли. Нет, вы найдите такого человека, чтоб сказал, что видел вас много-много лет назад и вам было десять лет, - вот тогда я поверю, что вы в самом деле были молодая, - и Джейн даже зажмурилась, уверенная в своей правоте.
- Тысячи людей видели меня в то время, но они уже умерли, дурочка, или больны, или живут в других городах. А в вашем городе я не знаю ни души, я ведь совсем недавно тут поселилась и никто здесь не видел меня молодой.
- Ага, то-то! - и Джейн подмигнула Тому и Элис. - Никто не видел!
- Да погоди же! - Миссис Бентли схватила девочку за руку. - Таким вещам верят без всяких доказательств. Когда-нибудь вы будете такие же старые, как я. И вам тоже люди не станут верить. Они скажут: "Нет, эти старые вороны никогда не были ласточками, эти совы не могли быть иволгами, эти попугаи не были певчими дроздами". Да, да, придет день - и вы станете такими же, как я!
- Ну нет, - ответили девочки. - Ведь правда, этого не может быть? - спрашивали они друг друга.
- Вот увидите, - сказала миссис Бентли.
А про себя думала: господи боже, дети есть дети, а старухи есть старухи, и между ними пропасть. Они не могут представить себе, как меняется человек, если не видели этого собственными глазами.
- Вот ты, - обратилась она к Джейн, - неужели ты не замечала, что твоя мама с годами меняется?
- Нет, - ответила Джейн. - Она всегда была такая, как теперь.
И это правда. Когда живешь все время рядом с людьми, они не меняются ни на йоту. Вы изумляетесь происшедшим в них переменам, только если расстаетесь надолго, на годы. И миссис Бентли вдруг показалось, что она целых семьдесят два года мчалась в грохочущем черном поезде, и вот наконец поезд остановился у вокзала, и все кричат: "Ты ли это, Элен Бентли?!"
- Теперь мы, пожалуй, пойдем домой, - сказала Джейн. - Спасибо за колечко, оно мне в самый раз.
- Спасибо за гребенку, она очень красивая.
- Спасибо за карточку той девочки.
- Погодите! - закричала миссис Бентли им вслед (они уже сбегали по ступенькам). - Отдайте! Это все мое!
- Не надо, - попросил Том, догоняя девочек. - Отдайте.
- Нет, она все это украла. Это все вещи какой-то девочки, а она их просто украла. Спасибо! - еще раз крикнула Элис.
Миссис Бентли кричала, звала, но они исчезли, точно мотыльки в ночи.
- Простите, - сказал Том. Он снова стоял на лужайке и глядел на миссис Бентли. Потом и он ушел.
"Они унесли мое колечко, и мою гребенку, и фотографию, - думала миссис Бентли; она стояла на крыльце и вся дрожала. - И ничего не осталось, совсем ничего! Ведь это была часть моей жизни!"
Ночью, лежа среди своих сундуков и безделушек, она долгие часы не смыкала глаз. Она обводила взглядом тщательно сложенные в стопки лоскуты, игрушки и страусовые перья и говорила вслух:
- Да полно, мое ли все это?
Может быть, просто старуха пытается уверить себя, что и у нее было прошлое? В конце концов, что минуло, того больше нет и никогда не будет. Человек живет сегодня. Может, она и была когда-то девочкой, но теперь это уже все равно. Детство миновало, и его больше не вернуть.
В комнату дохнул ночной ветер. Белая занавеска трепетала на темной трости, что стояла у стены рядом со всякой всячиной, копившейся долгие годы. Порыв ветра качнул трость, и она с негромким стуком упала прямо в пятно лунного света на полу. Сверкнул золотой набалдашник. Это была парадная трость ее покойного мужа. Казалось, он указывает ею сейчас на миссис Бентли, как это бывало, когда они - очень редко! - ссорились и он увещевал ее своим мягким, печальным и рассудительным голосом.
- Дети правы, - сказал бы он ей. - Они у тебя ни чего не украли, дорогая. Все это уже не принадлежит тебе. Оно принадлежало той, другой тебе, и это было так давно.
Господи, подумала миссис Бентли. И тут, словно зашипел валик старинного фонографа под стальной иголкой, она ясно услышала свой разговор с мужем. Мистер Бентли, такой подтянутый, даже немного чопорный, с розовой гвоздикой на безукоризненном лацкане, говорил ей:
- Дорогая, ты никак не можешь понять, что время не стоит на месте. Ты всегда хочешь оставаться такой, какой была прежде, а это невозможно: ведь сегодня ты уже не та. Ну зачем ты бережешь эти старые билеты и театральные программы? Ты потом будешь только огорчаться, глядя на них. Выкинь-ка их лучше вон.
Но миссис Бентли упрямо хранила все билеты и программы.
- Это не поможет, - говорил мистер Бентли, попивая свой чай. - Как бы ты ни старалась оставаться прежней, ты все равно будешь только такой, какая ты сейчас, сегодня. Время гипнотизирует людей. В девять лет человеку кажется, что ему всегда было девять и всегда так и будет девять. В тридцать он уверен, что всю жизнь оставался на этой прекрасной грани зрелости. А когда ему минет семьдесят, ему всегда и навсегда семьдесят. Человек живет в настоящем, будь то молодое настоящее или старое настоящее; но иного он никогда не увидит и не узнает.
Это был один из немногих и очень дружеских споров в их мирной семейной жизни. Джон никогда не одобрял ее склонности собирать памятки о прошлом.
- Будь тем, что ты есть, поставь крест на том, чем ты была, - говорил он. - Старые билеты - обман. Беречь всякое старье - только пытаться обмануть себя.
Был бы он жив сегодня, что бы он сказал?
- Ты бережешь коконы, из которых уже вылетела бабочка, - сказал бы он. - Старые корсеты, в которые ты уже никогда не влезешь. Зачем же их беречь? Доказать, что ты была когда-то молода, невозможно. Фотографии? Нет, они лгут. Ведь ты уже не та, что на фотографиях.
- А письменные показания под присягой?
- Нет, дорогая, ведь ты не число, не чернила, не бумага. Ты - не эти сундуки с тряпьем и пылью. Ты - только та, что здесь сейчас, сегодня, сегодняшняя ты.
Миссис Бентли кивнула. Ей стало легче дышать.
- Да, я понимаю… Понимаю.
Трость с золотым набалдашником поблескивала в лунных бликах на ковре.
- Утром я со всем этим покончу, - сказала миссис Бентли, обращаясь к трости. - Отныне я буду только тем, что я есть сегодня. Да, решено, так и будет.
И она уснула.
Утро настало зеленое, солнечное, в дверь уже осторожно стучались обе девочки.
- У вас есть еще что-нибудь для нас, миссис Бентли? Еще какие-нибудь вещи той девочки?
Миссис Бентли повела их из прихожей в библиотеку.
- Возьми вот это, - и она протянула Джейн платье, в котором когда-то, в пятнадцать лет, играла дочь мандарина. - И это, и вот это. - Она отдала калейдоскоп и увеличительное стекло. - Берите все, что хотите, - говорила миссис Бентли. - Книги, коньки, куклы, все… Все это ваше.
- Наше?!
- Только ваше. И вот что: помогите мне в одном деле, я собираюсь развести на заднем дворе большой костер. Нужно вынуть все из сундуков и выбросить всякий хлам, пусть его забирает старьевщик. Все это уже не мое. Ничего нельзя сохранить навеки.
- Мы поможем, - сказали девочки.
Миссис Бентли повела их на задний двор. Она захватила коробку спичек, девочки несли по охапке всякой всячины.
И потом все лето обе девочки и Том часто сидели в ожидании на ступеньках крыльца миссис Бентли, как птицы на жердочке. А когда слышались серебряные колокольчики мороженщика, дверь отворялась и из дома выплывала миссис Бентли, погрузив руку в кошелек с серебряной застежкой, и целых полчаса они оставались нa крыльце вместе, старуха и дети, и смеялись, и лед таял, и таяли шоколадные сосульки во рту. Теперь, наконец, они стали добрыми друзьями.
- Сколько вам лет, миссис Бентли?
- Семьдесят два.
- А сколько вам было пятьдесят лет назад?
- Семьдесят два.
- И вы никогда не были молодая и никогда не носили лент и вот таких платьев?
- Никогда.
- А как вас зовут?
- Миссис Бентли.
- И вы всю жизнь прожили в этом доме?
- Всю жизнь.
- И никогда не были хорошенькой?
- Никогда.
- Никогда-никогда за тысячу миллионов лет?
В душной тишине летнего полудня девочки пытливо склонялись к старой женщине и ждали ответа.
- Никогда, - отвечала миссис Бентли. - Никогда-никогда за тысячу миллионов лет.
1950
Season of Disbelief
© Перевод Э.Кабалевской
И камни заговорили…
Освежеванные туши внезапно возникли перед взором и пронеслись мимо в дрожащем раскаленном воздухе зеленых джунглей. Тошнотворный запах падали ворвался в открытое окно машины. Леонора Уэбб нажала кнопку, и стекло поднялось.
- Как ужасны эти мясные лавки на открытом воздухе, - сказала она.
Зловоние все еще держалось в воздухе, напоминая о войне и несчастьях.
- Ты заметил, сколько мух!
- Да, чтобы выбрать кусок мяса, надо прежде хорошенько похлопать по туше рукой, чтобы мухи разлетелись.
Машина круто свернула на повороте.
- Как ты думаешь, нас пропустят через Хуаталу?
- Не знаю.
- Осторожно!..
Но он слишком поздно заметил на шоссе какие-то блестящие предметы. С пронзительным свистом спустила передняя шина. Подпрыгнув, машина остановилась. Уэбб открыл дверцу и вышел. Джунгли дышали зноем и молчали; шоссе в этот полуденный час было пустынно. Он осмотрел переднее колесо, не переставая ощупывать револьвер в кобуре под мышкой.
Блеснув на солнце, опустилось боковое стекло.
- Шина сильно повреждена? - спросила Леонора.
- Бесповоротно.
Он поднял с шоссе блестящий предмет.