В его словах было столько горечи, а в глазах такое отчаяние, что Зенона охватил суеверный ужас. Он беспомощно смотрел на старика, который направился к двери и, обернувшись, еще раз сказал:
- Безумие и смерть!
Едва его шаги затихли в коридоре, как вошел служитель и доложил:
- Чемоданы уже снесены вниз, и лошади ждут! Время ехать на поезд!
Зенон не удивился, теперь точно зная, куда он уезжает и чей голос зовет его постоянно.
Он заметался по комнате, хотел собрать какие-то вещи, что-то искал в ящиках стола, пытался собрать страницы рукописи, но все у него летело из рук, он все забывал, охваченный дикой радостью и сладостной мукой ожидания.
- Сегодня! Сейчас! Немедленно! - он все более терял рассудок. Мираж волшебного счастья наполнил его душу невыразимым восторгом. Он пылал как солнце, рвался туда, откуда звучал для него властный призыв.
- Дэзи, Дэзи! - восторженно звал он, отрешенный от себя и жизни, как бы утопая в бесконечности. - Жду освобождения! Жду, томлюсь и люблю!
Вдруг перед взором его совершенно отчетливо возникла Ада... Он очнулся, и в голове как молния пронеслась неуверенная, робкая мысль:
"Что со мной происходит?"
Послышался жалобный плач Бэти. Он невольно оглянулся, пытаясь сосредоточиться и думать о самом себе. В голове у него царил хаос образов и мыслей.
"Дядя такой добрый, такой милый, такой - мой, как папа..."
Кто это щебечет? Чьи это руки обвивают его шею? Чьи это глаза глядят на него с такой безграничной любовью?
Зенон пошатнулся. Неимоверная тяжесть придавила его душу и влекла его вниз, в крикливую, грязную жизнь.
Назад? В оковы повседневности? В неволю постоянных забот, дел и обязанностей? И уже навсегда? "Нет, нет, нет! - звучал в нем могучий протест. - Лучше смерть, чем такая жизнь, чем такое рабское существование среди страданий, страха и тьмы!"
"Безумие или смерть!" - зазвучал голос Смита жалобным эхом и загудел в мозгу как погребальный звон.
Что делать? Что делать?
Призраки прежней жизни терзали его сердце, вливали в него горький яд беспокойства, страха и неуверенности. Душа его завыла в диком ужасе.
Но властный голос зазвучал в нем опять, заглушая все остальное, заглушая и жизнь и смерть.
Он напрягся в безумной, отчаянной борьбе с самим собой.
Последний миг невольного колебания... борьбы, слабых сожалений и воспоминаний - миг, когда падает подрубленное дерево... И он упал туда, куда его звало предназначение.
- Пусть даже безумие и смерть! Пусть! - бросил он вызов своей судьбе.
...А наутро, перед восходом солнца, "Калибан" вышел из порта в неизвестном направлении.
